Пять баксов для доктора Брауна. Книга 6, стр. 52
— Гм. Это лучше, чем я думала, — произнесла задумчиво миссис Кеннел.
— Да, мадам, но ему следует еще некоторое время оставаться под наблюдением.
— Но если он выздоравливает, я забираю его домой!
— Но вы не сможете ухаживать за ним так, как в больнице.
— Дома он выздоровеет быстрее, — возразила тетка. — Эти ваши стены только угнетают. Один запах чего стоит, фу.
— Да, но … — в голове сестры звучало недоумение, — ему потребуется соблюдать режим…
— Я обеспечу этот режим, — отрезала миссис Кеннел.
— И диету. Обычную пищу он сможет принимать не раньше, чем через пять дней после полного выздоровления. Если он не будет ее соблюдать, нарушения работы печени приведут к смерти.
— Хорошо, — легко согласилась миссис Кеннел. — Запишите там, что нужно.
— Как будет угодно мадам. Вы также можете пригласить одну из наших сестер, чтобы…
— Сама справлюсь, — махнула рукой тетка. — Я ухаживала за своей покойной матерью. Давайте скорее, нас ждет такси!
— Не волнуйтесь, друг мой, у меня все готово, — несколько самодовольно прошептал Фокс, когда принесли одежду. — Я предусмотрел, что вас следует беречь. Впрочем, постойте, надо поправить вам воротник.
И он сам поправил коммерсанту воротник тенниски и завязал на груди шнуровку.
— Ну вот, Ральф, наконец-то у тебя приличный вид. Идем.
Они вышли из палаты.
— Садись, милый, — сказала миссис Кеннел.
— Инвалидная коляска? — ахнул Саммерс.
— Ральф, я тебя умоляю! — глаза тетушки Элизабет при этом сделались таким, словно она собралась врезать племяннику в челюсть.
— Не надо этого! Я сам пойду!
— Прошу тебя, только не начинай!
Сестра улыбнулась тетушке, потом едва стоящему на ногах пациенту и обе дамы заставили его сесть, буквально затолкав в кресло.
— Будьте здоровы, мсье!
— Спасибо, дорогуша, — тетя Элизабет милостиво кивнула и покатила коляску к выходу.
Глава тридцатая. Х-лучи
— Тетушка, а как вы узнали, что эта штука — переносная? — поинтересовался Саммерс.
Они сидели в грузовике, ожидая, пока вернутся феллахи.
Грузовик был, разумеется, тем самым, купленным в качестве гонорара, компании «Форд Мотор». Борт его пересекала надпись белой краской: «Служба древностей». Надпись была сделана по-турецки и по-английски. Таксомотор, который и правда дожидался во дворе, был отпущен, как только выехал за ворота.
— Война, мой друг, — отозвался Алекс. — Я был здесь пять лет назад, во время восстания. В Каср-эль-Айни располагался тогда военный госпиталь.
— Так вы…
— Да, да, я знал, и где именно находится кабинет, и какой там аппарат.
— Значит, вы были в госпитале?
— Был, mon ami, — Алекс отодвинул брезентовую шторку, чтобы посмотреть, что делается на улице. — Мне однажды пришлось подвергнуться этой процедуре.
Саммерс хотел спросить, что же с ним тогда произошло, но тут Фокс сделал ему знак молчать. Некоторое время он наблюдал, пригнувшись, в щель между брезентовыми занавесками, затем повернулся к коммерсанту.
— Я попросил бы вас помочь — дорога каждая минута, а вы вполне в состоянии перенести какие-нибудь небольшие предметы, но не могу. Это слишком большой риск — подумают на нас.
— На нас и так подумают, — отмахнулся Саммерс. — Больше не на кого.
— Но должен же я был провести рекогносцировку! — возмутился Фокс. — Вы думаете, я знал, как эта вещь работает? Наша настойчивая миссис Кеннел была так нетерпелива, что доктору пришлось пригласить ее в свою святая святых. Теперь мы более или менее готовы.
Послышался грохот, пыхтение, поминания шайтана, стукнула дверца, в шофферской кабине плюхнулись на сиденье. Невидимая рука раздвинула снаружи брезент и в кузов грузовика въехал сначала уже знакомый обтянутый кожей стол, за ним три или четыре штатива. Затем последовало нечто, похожее на буфет. Этот предмет был оборудован спереди эбонитовым табло, на котором располагались медные ручки, четыре разных циферблата, круглые предметы, напоминающие дверные звонки и некое сооружение на шарнирах, больше всего похожее на медное бра. Буфет, прижимая к груди, как упитанную любовницу, внес Мухаммед-Второй. За его спиной Мухаммед-Третий поддерживал волочившиеся провода.
Источая запах дешевого табака, они уселись на пол и закричали шофферу.
— Не кричите! — каркнула миссис Кеннел. — Я не выношу шума!
— Тетя Элизабет, — Ральф не спускал глаз с рук тетки, — а что это?
— Дигиталин, дорогой, — тетка прыснула из шприца тонкую струйку. — Это придаст тебе силы. Протяни-ка тете левую руку и полюбуйся на эти забавные медные штуки. Неправда ли, в них есть нечто эротическое?
— Вам тоже это кажется? — пробормотал Джейк, рассматривая застекленную витрину «буфета» и стараясь не видеть, что происходит с его рукой.
— Всю мою жизнь, — заверила тетя Элизабет. — Удивительно, как можно показывать широкой публике предметы, так удивительно напоминающие женскую грудь. Это же неприлично!
С этими словами она сунул шприц в несессер и устроилась удобнее на складном табурете.
— Теперь, дорогой племянник, слушай внимательно.
Грузовик зарычал, зафыркал и сорвался с места.
Сердце колотилось, в голове звенело, предметы расплывались перед глазами, но дигиталин помогал не свалиться без сил, так что Саммерс вполне уверенно держался на ногах. Некоторая робость в движениях выглядела совершенно естественной — Ральф очень волновался. Д.Э. Саммерс был спокоен.
Скоро он увидел поле — ветер непрерывно вздувал песок. На поле стояли несколько «Юнкерсов», удерживаемых тросами, чтобы их не подняло в воздух. Грузовик подпрыгивал на ухабах, спускаясь, и с высоты все еще можно было рассмотреть надпись на крыше дощатой хибары: CAIRO.
Аэропорт становился ближе. Вот в тени самолетных крыльев стало видно нечто, прикрытое брезентом — скорее всего, емкости с топливом, и переминающийся с ноги на ногу неразгруженный верблюд с бидонами вместо вьюков вдалеке, и два-три таксомотора возле аэропорта. Шофферы в них явно спали.
— Скорее! — закричала миссис Кеннел в кабину, отодвигая брезентовую занавеску и указывая Мухаммеду зонтиком. — Они уходят!
По взлетной полосе ехал, готовясь подняться в воздух, аэроплан.
— Туда! Туда, а не сюда, тебе говорят! Поворачивай, болван, поворачивай!
Грузовик с грохотом несся вперед. Он пересек взлетную полосу, оказался на пути у аэроплана и, завизжав шинами, остановился. Пилот, не успевший еще разогнаться достаточно и не имевший пространства для того, чтобы свернуть, выключил двигатель.
Прошло не меньше трех минут.
Дверь пассажирской кабины открылась.
— Какого черта! — заорал Вандерер.
— Прошу прощения, мистер Вандерер! — нетвердым голосом крикнул Ральф — его трясло с головы до ног. — Служба древностей! Выносите багаж!
— Что! Что вы несете, Кеннел!
— Какой сюрприз, мистер Вандерер! — тетушка Элизабет приветственно помахала зонтиком. — Что, не ждали? Да, я и мой племянник — сотрудники каирской Службы древностей! Разве вам неизвестно, что нельзя вывозить древности из страны? Ай-яй-яй, а еще друг короля. Что только скажет его величество?
Миллионер скрылся из вида, а вместо него вылез трап. По этому трапу спустился человек респектабельного вида.
— Сидней Кори, личный адвокат мистера Вандерера, — представился он. — В чем дело, господа?
— Кеннел, Служба древностей Каира, — Ральф постарался принять небрежный вид. — Нам стало известно, что у вас на борту мумия и другие предметы — собственность страны. Прошу прощения, но нам придется произвести осмотр багажа.
— Какой там багаж! — послышался голос Вандерера. — Этот засранец такой же сотрудник Службы, как я!
И миллионер тоже спустился с трапа. Он держал руку за пазухой белого пиджака. За ним спустился Хэтфильд. Лоу не было. Куда он подевался, так никто никогда и не узнал. Вместо него появился чернявый мужик с румянцем во всю щеку, в таких же, как у Лоу, лаковых туфлях и такой же походкой вразвалку.