Похищение века, стр. 28

В «Асторию» Сергей Палыч прошел, словно к себе домой. Очевидно, здесь он был своим человеком. Вернее — у него были здесь свои люди.

Внизу дежурил тот же самый портье, которого я видела утром. Мне показалось — быть может, только показалось, — что они обменялись с моим спутником короткими понимающими взглядами.

А вот на втором этаже я, к своему удивлению, обнаружила перемену: вместо карги, которой очень не понравился мой давешний визит к «дядюшке», за столиком сидела миловидная брюнетка лет сорока. Выглядела она для этих лет, надо сказать, весьма недурно. Пышные волосы, хорошая кожа, не слишком испорченная косметикой, большие карие глаза, которые она опустила при нашем приближении.

Странно… Времени только пять — когда же та кошелка успела смениться? И не с этой ли «милой женщиной» вчера беседовал дон Марти? Тогда тем более странно: если она вчера отработала, значит, сегодня у нее должен быть выходной. Не забыть спросить у Мигеля…

Конфиденциальная беседа фамозо кантанте с майором Кедровым продолжалась всего пятнадцать минут. «Русский испанец» снова удивил меня (вернее, просто восхитил!), доказав, что не боится не только темноты, но и настоящих ударов судьбы.

Сергей вкратце обрисовал ему скверную ситуацию, в которой оказалось замешано его славное имя, открыл глаза Мартинесу на истинное лицо его костюмера (теперь уже явно бывшего) и прискорбную роль знаменитого плаща Радамеса.

Конечно, вынужден он был коснуться и обстоятельств, при которых Эстебан-Кащинский угодил в руки ФСБ. Попросил дорогого гостя Тарасова сохранять спокойствие и заверил, что российские спецслужбы приложат все усилия, чтобы драгоценная реликвия была найдена и возвращена владельцу (после соответствующих «формальностей», разумеется). И чтобы вся эта история «осталась только между ее непосредственными участниками».

— Спасибо вам, майор. Я абсолютно спокоен.

Я не баба… о, простите, Таня! Я не имел в виду ничего дурного… Сам виноват, вот и получил по заслугам. Я должен был тщательно проверить Хосе, наверняка что-то всплыло бы уже тогда. Ведь он называл очень известные имена, ну, я и попался на этот крючок!

Нас с Сергеем он усадил в кресла, а сам остался стоять у окна в позе лермонтовского Демона: скрестив руки на груди, склонив мрачно голову с копной черных волос… Конечно, Демону больше подошел бы его вчерашний наряд, но сейчас на Мигеле был костюм жемчужно-серого цвета, дополненный белым атласным жилетом и белой «бабочкой»: он уже оделся для театра. А может быть, и для меня…

Черт возьми! Ко всему этому срочно требовалась его ослепительная улыбка. Пока же, к сожалению, улыбаться у «дяди» не было никаких причин. Надо будет расстараться, выпроводив Серого.

— Хотите что-нибудь выпить, Сергей? Ах, вы же на службе, что это я… Мне бы сейчас не помешало. Но я вроде как тоже «на службе», надо быть в форме. Да, я хотел вас спросить… Танечку вы теперь отстраните от поисков плаща, не так ли?

— Ну, зачем же. Наоборот, мы посоветовались и решили, что именно Татьяне удобнее довести это дело до конца. Конечно, под нашим присмотром и с нашей помощью. Без милиции, я думаю, обойдемся: с нею утечки информации не избежать. А мы умеем хранить секреты, дон Мигель.

Оказывается, вернуть улыбку на лицо моего клиента было совсем не сложно! Я ответила Мигелю тем же.

— Спасибо, Сергей… товарищ майор! Теперь вдвойне спасибо.

— Не стоит благодарностей. — Серый посмотрел на нас обоих и тоже сдержанно улыбнулся — с полным пониманием момента.

— Ну-с, все сказано, не смею больше отнимать время у великого Мигеля Мартинеса. Разрешите откланяться.

Он поднялся, они обменялись с хозяином рукопожатиями и любезностями.

— Ты остаешься, Татьяна?

— С позволения моего клиента, я бы отняла у него еще минут пять. Есть несколько вопросов.

Взгляд моего клиента красноречиво говорил о том, что он с радостью отдал бы мне не то что пять минут — всю оставшуюся жизнь.

— Ну-ну… — Серый понизил голос:

— Проводи-ка меня до дверей.

У выхода он наклонился ко мне (Мигель как тактичный кабальеро замешкался в кабинете).

— Татка, я понимаю, мужик он, конечно, классный, но… Голову-то не теряй! По крайней мере, хоть внешние приличия соблюдайте. Вопросы есть?

— Только предложение: иди к черту, Серый!

Как-нибудь обойдусь без твоих советов.

Друг детства вскинул брови. Глаза его смеялись, сейчас они не были деловыми — а то я, пожалуй, испугалась бы его слов: «Не грубите, гражданка Иванова. Я, между прочим, при исполнении!»

— Сергей Палыч, «наружку-то» с меня снимите. А то неудобно как-то получается: вроде в одной упряжке теперь…

— Обижаешь, старушка. Чтоб я на тебя человека тратил? Слишком жирно. Ты мне отныне сама про каждый свой шаг докладывать будешь!

— Ах ты… «товарищ майор»!

— А как же ты хотела! С нами так — в одной-то упряжке… Ладно, Татка, вечерком тебе звякну, когда будет что-то новенькое. Не пропадай.

Он исчез за дверью. Кабальеро бросился ко мне:

— Танечка! Дайте я хоть посмотрю на вас…

Какой же я дурак, что отпустил вас одну! Что вам пришлось пережить, madre mia!

— Вы имеете в виду трупы в подвале? Бросьте, Мигель, было бы гораздо хуже, если бы я нашла этих ребят живыми.

— Об этом я и говорю! В общем, у меня был ужасный день: только о том и думал, что с вами может что-то случиться, ругал себя на чем свет стоит. На репетиции пел ужасно. И ваш губернатор, наверное, решил, что я круглый идиот…

— Ладно уж, он у нас и сам далеко не Цицерон. Говорю вам, оставьте, хватит об этом!

Я прижала пальцы к его губам, и он немедленно стал осыпать их поцелуями. Дурачок, зря теряет драгоценное время!

— «Дядюшка»… Мигель! Ну какой же вы недогадливый… Я хочу, чтобы вы повторили тот утренний номер на «бис»…

— Я надеюсь, Таня, вы имеете в виду не арию Хозе? — прошептал он возле самого моего уха.

— К черту Хозе! Нет, я имею в виду наш с вами дуэт.

— О, madre mia!..

Мой клиент начал прямо от уха и когда добрался до губ, то стиснул меня так, что я почти пожалела о своей авантюрной затее. Только бревно не почувствовало бы его полную готовность к решительным действиям, и в этот момент мне хотелось взорвать наш академический театр вместе с оперой, балетом и международным фестивалем…