Малая доза стервозности, стр. 11
Русанов хмыкнул:
– Похоже на любовное свидание.
– Вовсе нет. В любовные дела посторонних не посвящают. А если серьезно, ты не знаешь, о какой подруге идет речь?
– Понятия не имею. Саму Серебрякову я видел лишь пару раз.
– У нее есть телефон?
– Семьдесят три – восемнадцать – двадцать один.
– А на работе?
– Шеф обычно звонил ей домой.
– Зачем она написала записку, если есть телефон?
– Значит, тот, кому предназначено послание, не имеет таких «маленьких радостей жизни».
– Что означает отсутствие даты?
– Кто-то просто решил пошутить.
– Я и не знала, что день смеха отмечается в ноябре. Давай поищем ближайшее почтовое отделение, которое обслуживает этот дом.
Долго искать не пришлось. Недалеко от дома Серебряковой, на противоположной стороне, находилось здание с надписью «Почта». Его внешний вид никак не соответствовал наименованию переулка. Однако так было не всегда. За давностью лет мало кто уже помнил, что Парижский переулок когда-то назывался переулком Парижской Коммуны. Политические перемены и современные вкусы прочно закрепили за невзрачной улицей новое звучное название.
Сами окрестности, как считали местные жители, напоминали маленький Париж. Здесь была своя Эйфелева башня – труба котельной необычной конструкции, свои Елисейские Поля – бульвар, давно превращенный коммунальными службами в один сплошной окоп, и даже свой Центр Жоржа Помпиду – разваливающийся панельный дом, скрепленный стальными тросами вдоль и поперек, как рождественский подарок. Эти достопримечательности заставляли тарасовских парижан с любовью относиться к своему переулку.
Когда я открыла дверь почты, в глаза мне бросился красный цвет, что несколько меня озадачило. Это очень напоминало известное заведение с красным фонарем. Сначала я подумала, что перепутала двери. Выйдя на улицу, я внимательно изучила вывеску, вплоть до того, кому принадлежит сие учреждение и, самое главное, его график работы. Таким образом я удостоверилась в правильности моего выбора.
Оказавшись в помещении, я испытала легкий шок. Часть стен была выкрашена в ярко-красный цвет, другая – в ядовито-фиолетовый. Это должно было вызывать у посетителей раздвоение личности, поскольку одно полушарие мозга приходило в возбуждение от кроваво-красных цветов, другое неумолимо клонило ко сну – от фиолетовых тонов. «Закон единства и борьбы противоположностей в действии», – промелькнуло у меня в голове.
Везде были разбросаны открытые банки с краской, что создавало дополнительные сложности гражданам пенсионного возраста, пытавшимся получить свою законную пенсию и буквально взявшим почту в плотное кольцо блокады. Не без труда одолев все препятствия, я оказалась у одного из окошек и спросила:
– К вам относится дом шестьдесят восемь по переулку Парижской Коммуны? – И чтобы избежать недоуменных вопросов, добавила: – Я недавно переехала. Скажите, вы еще не получали октябрьский номер журнала «Вояж без отдыха»?
– Мы его уже разнесли. Вы из какой квартиры?
– Из сорок пятой. А когда вы разносили?
Сотрудница почты заглянула в свой журнал, полистала и подтвердила:
– Да, это было тридцать первого октября. Всем, в том числе и вам, разнесли.
– Спасибо. Наверное, сестра журнал забрала – меня несколько дней не было.
После посещения почты Сергей отвез меня домой. На прощание он поцеловал мне руку и со вздохом сказал:
– Жаль, что ты не сможешь сегодня со мной поужинать.
– Не расстраивайся. Ужин можно перенести на завтра. В пять часов я нанесу тебе официальный визит и учиню в квартире обыск. Надеюсь, будешь дома?
– Ты же не знаешь моего адреса. Я сам за тобой заеду.
– Прекрасно. До завтра.
Поднявшись домой, я позвонила Серову:
– Привет, Олег! Это Татьяна.
– Давно не виделись.
– Недавно, но я уже успела соскучиться.
– Как прошла встреча с Юрко? Он случайно тебя еще не отбил у меня?
– Почти!
– Что это значит?
– А то и значит. Что ты, Серов, как честный человек, просто обязан сегодня пригласить меня на ужин. Потому что ради тебя я отказала в этом двум красавцам-мужчинам!
– И кто же они?
– Один – Юрко, а второго пока оставлю в секрете – на тот случай, если ты меня все-таки лишишь такого удовольствия, как ужин вдвоем.
– Красавцы-мужчины тебя вместе или по отдельности приглашали?
– По отдельности, разумеется, но это сути не меняет. Так ужин сегодня состоится?
– Придется соглашаться, когда такая очаровательная женщина просит. Но у меня есть идея получше. Сегодня у моих знакомых банный день. Приглашаю тебя в русскую баню.
– Очень заманчиво. Учитывая, что с начала недели меня несколько раз посылали в баню, то мне уже давно пора там оказаться. Ты за мной заедешь, как обычно, после работы? Тогда пока.
Пятница, 6 ноября
Свой новый день я начала с того, что решила позвонить Кате на работу и выяснить результаты опроса жителей по улице Космонавтов:
– Привет, Катерина Юрьевна!
– А-а... Татьяна Александровна, привет!
– Все читаем?
– Да, занимаемся интеллектуальным трудом. Слушай, Татьяна Александровна, ты меня на верную смерть посылала. Представляешь, сколько этажей я навернула? Немерено. Это ж «вилы раскидные»!
– Воспользовалась бы лифтом.
– Лифт больше ждешь, чем едешь. Если вообще едешь. Это называется «ждите лифта». Надеюсь, деньги того стоят?
– Ладно, выплачу тебе компенсацию за физический ущерб.
– А за моральный?
– А что, был еще и моральный?
– Чего только мне не пришлось насмотреться и наслушаться. Знаешь, как все это грузит. В «ящике с привидениями» такого не увидишь. Чего стоит один мужик из сто двадцать восьмой квартиры. Мало того что он вышел ко мне в трусах и сланцах, от него еще так несло перегаром, что мухи на лету падали замертво.
– А что он делал в сланцах?
– Не знаю. Наверное, загорал. Теперь вот релаксирую Стивеном Кингом и его ужасами.
– Как успехи на опросном фронте?
– Кое-что мне удалось выяснить: что несколько человек видели, как около пустыря в пятницу вечером останавливалась машина.
– Подожди, они что, обычно там не останавливаются?
– Почему же, всякое бывает. Как правило, либо кого-то высаживают, либо машину паркуют. Но делают это в непосредственной близости от домов. Та же машина стояла на расстоянии. И, кроме того, из нее никто не выходил. Но об этом позже. Ты меня не дослушала.
– Извини, продолжай.
– В темноте цвет и марку не разобрали. Одна бабулька сказала, что видела иностранную машину. Естественно, марку назвать она не смогла. Кое-кто из жильцов видел мужчину, который то ли что-то вытаскивал из машины, то ли что-то затаскивал.
– Откуда вытаскивал? Из багажника?
– Из салона. Некоторые вообще не видели никого – просто остановилась машина, постояла немного и уехала.
– Кто-нибудь описал внешность того мужчины?
– Нет, было темно.
– А во что он был одет?
– Тут мнения разделились – от куртки-джинсовки и до плаща с пальто.
– В таком случае стоит ли доверять этим показаниям?
– Стоит, потому что, во-первых, кое-какие факты сходятся, а во-вторых, других свидетелей ты вряд ли найдешь.
– Хорошо. Этот субъект был в шляпе или в кепке?
– Без оных.
– Какие-нибудь особые приметы?
– Отсутствуют.
– То, что неизвестный достал из салона, каких было размеров? На что похоже?
– Что-то вроде длинного тюка неправильной формы.
– Больше ничего на пустыре не было замечено?
– Нет.
– Машина стояла с габаритными огнями?
– Без.
– А в салоне был свет?
– Тоже нет.
– Хорошо. Спасибо за помощь. Может быть, ты мне еще понадобишься.
– А как же гонорар?
– Чек пришлю по почте, – пошутила я.
Я уселась поудобнее в кресло, закурила сигарету и стала размышлять...
Терновского убили не с целью ограбления. Это уже доказано. Что же появилось нового? Убили в другом месте и подбросили на пустырь, если верить свидетелям из близлежащих домов. Марка машины, которая стояла у пустыря, предположительно иностранная, хотя это и маловероятно. Цвет машины. Явно не белый или какой-либо другой светлый тон – в темноте она бы просто светилась.