Кто кого, стр. 25

— Смолинцев убит? — воскликнула я. — Но как же так?

— Так же так, — исчерпывающе ответил Климов. — Его застрелили двумя выстрелами.

Но убит не он один.

— А кто еще?

— Двое омоновцев, которые дежурили у палаты Макса. Не уберегли и сами не убереглись.

— Но кто же?

— Его убили задольские, — коротко ответил Климов. — Трупы двоих из этой банды нашли в коридоре больницы. Их опознали. Один из них — Вячеслав Есипов, мелкий киллер, бандит, рэкетир. Второй — Тахир Нагиев, более крупная птица, находится в федеральном розыске. Находился, — с мрачной усмешкой поправился Валера.

— Нагиев? Так ты говоришь, он убит? Тогда все сходится. Потому что я знаю это почтенное лицо кавказской национальности, и весьма неплохо. Он работал на Воронина.

— Ясно. — Климов нервно постучал пальцами по рулю. — Но был и третий. Как утверждает санитарка, именно он, третий, убил Макса и застрелил одного из охранников. Приметы его есть в органах.

— Посмотрим завтра с утра, — сказала я. — Сегодня у нас более важное дело. Где список жильцов этого дома?

Суворов и Мякшев отъехали от дома, где предположительно содержался Савичев, квартала на два, когда у везущего их автомонстра заглох мотор. Ругаясь на чем свет стоит, Сергей попытался было завести его, но, издав серию отвратительных гавкающих звуков, мотор окончательно погрузился в унылое безмолвие.

— А-ат гнида! — процедил Суворов, понуро обходя своего «железного коня», попутно пиная нижними конечностями колеса, крылья, бампер и даже кривую выхлопную трубу, все еще слабо курящуюся ядовитым фимиамом.

И это несмотря на то что производящая выхлопы часть автомобильного организма уже пару минут пребывала в постинфарктном состоянии.

— Вот это гемор, а? — уныло протянул Сергей, вяло скребясь в растрепанной прическе. — Придется толкать.

— Давай толкнем за пагу ящиков водки, — предложил журналист, ожесточенно потирая ручонки.

— Да я не про то, — отмахнулся Суворов, — машину толкать, чтоб завелась.

— Может, сначала по пивку?

— Ну… — глубокомысленно выговорил тот, — пожалуй, можно. Хотя погоди, я же за рулем!

— Какое там!.. — фыркнул Мякшев, возмущенно суча короткими кривыми ногами. — Да один внешний вид твоей машины такой, что хватит, знаешь ли, чтоб у тебя пожизненно пгава отобгали!

— Как права отобрали? — не понял Суворов.

— Атак! Гемней безопасности у т-тебя н-нет? Нет. Гучной тогмоз габотает? Ни хгена подобного. Ну и так далее. Т-так что семь бед — один ответ! Все гавно, если что, папа тебя отмажет!

— Ага, — рассудил Суворов, с трудом расшифровывая бормотание журналиста. — Папа отмажет? А так бы надо права пожизненно отобрать?

— В-вот именно, — проквакал тот.

Благополучно освоив чудеса мякшевской дикции, Суворов приобрел в ближайшем ларьке несколько бутылок и банок пива, и было вынесено решение их распить.

Решение незамедлительно было принято к исполнению.

Однако через пятнадцать минут непринужденной беседы выяснилось, что спиртной запас катастрофическим образом скатился до нуля.

Это горестно установил только раскочегарившийся борзописец, одну за другой потряся над своей широко разинутой пастью опорожненные пивные емкости.

— А-яй-яй, — резюмировал он положение вещей и извлек из кармана десять тысяч рублей. Потом пошарил по всем остальным карманам и выделил из их беспорядочного и ненужного содержимого еще тринадцать с мелочью.

— М-да, — в тон ему откликнулся сын богатого отца и вынул полтинник, который, если судить по разочарованной физиономии Суворова, был у него последним.

— Итого имеем семьдесят тги «штуки», — бодро сосчитал Мякшев, — не так уж и плохо.

Целевой взнос тотчас был израсходован соответствующим образом, и, периодически глупо улыбаясь, собутыльники повели следующую беседу.

— А что это мы тогчим здесь, если из-за упгямства какой-то мымгы пгопадает такой сенсационный матегиал?

— Ты о чем?

— Да так, знаешь, подумал, что все гавно мы стоим тут без дела, а что мешает нам стоять в ста или ста пятидесяти метгах отсюда и выслеживать задольских, котогые забанщили Савичева?

— А кто нас толкнет? — спросил Суворов, икая и в промежутках между икотой заливая в глотку энную бутылку пива.

— Ам-мы…

— Ну д-давай! — сказал Суворов, невольно заражаясь энтузиазмом и решимостью собутыльника и попутно усваивая некоторые особенности дикции последнего. — П-попробуем!..

И, доконав пиво, они покатили машину почему-то задом, то бишь тем, что у нормальных автомобилей зовется багажником. Вероятно, они простились с надеждой завести двигатель и решили доставить опростоволосившуюся груду металлолома до места возможных ярких событий собственными силами.

Благо, катить было не очень далеко.

Савичев спустился уже до третьего этажа, когда услышал наверху громкие, гневные, а главное, знакомые голоса.

— Ах вы, суки! — орал мощным баритоном Воронин, и ему вторил не менее громкогласный Олег Башков:

— Упустили, каззлы! Как щенков наколол, дятел хренов!

В ответ послышалось сдавленное бормотание. Эдик очнулся, гнида.

— Только что? За ним, Олег! — рявкнул Воронин, и Савичев молниеносно скатился по ступенькам, слыша за собой наверху приближающийся топот ног.

— Вон он! — рявкнул голос, и в пролете показалась голова Олега, глядящая вниз на него, Алексея Савичева.

Хоккеист ускорил бег…

— Валера, ты слышишь? — встревоженно спросила я, выскакивая из «мерса». — Слышишь, как орут?

— Да это… — начал было Климов, но в этот момент из подъезда выбежал человек и бросился прямо на нас.

— О господи! — воскликнула я. — Валера, да это же…

Человек повернул голову на звук моего голоса, не умеряя, впрочем, своего стремительного бега. Я не могла не узнать его, равно как не мог не узнать его Климов.

— Леха! — крикнул он человеку. — Леха, это же я, Климов!

— Вы не с ними? — задыхаясь, спросил Савичев, налетая прямо на капот климовского «мерса» и опираясь на него обеими руками.