Гори все синим пламенем, стр. 9

– А волкодавы-то молодцы! – восхищенно заявил Виталька, присаживаясь напротив меня. – Жень, ты извини, конечно...

– Ничего, – успокоила я его, – нормальная сторожевая собака так и должна себя вести.

– Надо было мне самому спустить собак, да второпях растерялся и, честно говоря, вообще о них забыл.

Снова на улице послышался лай, и через некоторое время в комнату вошла Юлия Николаевна. Она повела себя так же, как и несколько минут назад ее сын: стала расспрашивать сначала о самочувствии мужа, потом о моей ноге и так далее.

Григорий Семенович все еще находился здесь. Он сделал Беккеру пару каких-то инъекций и вообще неусыпно следил за его состоянием. Судя по всему, домой он до утра не собирался.

Тем не менее время было позднее, и все мы, сидя кружком, поочередно зевали.

– Идите спать, – предложила я Беккерам.

– Разве уснешь сегодня? – сказали мать и сын почти в один голос.

– Сидеть здесь все равно нет смысла, – сказала я.

– А вы? – спросила Юлия Николаевна. – Вы... с Виталиком...

– Нет, я с Валерием Павловичем, – поняв мысль женщины, отрезала я.

У той глаза округлились от удивления, но, очевидно, вспомнив, какую функцию я здесь выполняю, она сказала:

– Я вам на кресле-кровати постелю.

– А я прямо здесь подремлю, – сказал доктор, не дожидаясь приглашения.

Я согласилась, но сначала попросила разрешения принять душ, после чего облачилась в принесенный Виталькой спортивный костюм, а в специальную петлю на поясе брюк вставила свой маленький, почти игрушечный пистолет «ПСМ». Теперь я при необходимости могла им воспользоваться, а он в то же время не доставлял неудобства. Кресло-кровать я подтащила поближе к дивану, на котором спал Беккер, и после этого опустилась в него, приняв полулежачее положение.

Юлия Николаевна и Виталька еще долго сидели в гостиной, но потом все же отправились по своим комнатам, не в силах побороть усталость. Но несколько раз за остаток ночи они поочередно спускались посмотреть, как чувствует себя глава семьи. Видимо, им не спалось как следует. Я же дремала, если можно так сказать, одним глазом, прислушиваясь к каждому шороху.

Глава 4

– Пчхи! Ну вот, кажется, простудился! – Эти слова заставили меня очнуться от полузабытья.

Я резко вскинула голову: Беккер-старший как ни в чем не бывало сидел на диване и нащупывал ногами тапочки, приготовленные, наверное, ему Юлией Николаевной.

– Э, э-э! – предупреждающе воскликнула я и вскочила с постели. – Валерий Павлович! Ау!

Беккер спокойно посмотрел на меня, а потом спросил:

– Как спали?

– Я? – ошарашенным тоном произнесла я.

– Вы, – спокойно ответил тот.

– Я нормально. А вот вы не думаете ли, что все еще спите? – Я попыталась намекнуть клиенту на то положение, в котором он сейчас невольно оказался.

– Не думаю, увы. Та-ак, – Беккер попал, наконец, обеими ногами в тапки и попытался встать. – Сейчас же этого щенка ко мне! – вдруг разъяренным тоном заявил он.

– Кого, простите? – переспросила я.

В этот момент в дверях гостиной появился Григорий Семенович, держащий в руках зубную щетку. Вокруг его рта все было в белой пене «Колгейта». Он, по-видимому, осуществлял утренние водные процедуры и, услышав голос пациента, был шокирован.

– Валерий Павлович! – дико закричал он, брызгая пеной. – Сейчас же лягте! Я вам категорически запрещаю вставать! Вы хоть понимаете...

– Да все я понимаю! – Беккер махнул рукой. – Понимаю и поэтому намерен действовать, а не ожидать повторения произошедшего.

Валерий Павлович попытался встать, но потом пошатнулся и упал назад на диван. Мы с доктором одновременно подскочили к нему, встревоженно стали заглядывать ему в глаза.

Беккер зажмурился и, сцепив зубы, зло произнес: «Черт!»

– Лежите, умоляю, – уже более мягко попросил Григорий Семенович. – Вам нельзя так сразу.

– Сра-азу! – передразнил Валерий Павлович. – Давай коли, что там у тебя есть! Коли, чтоб я скорей встал на ноги!

Доктор послушно подошел к чемоданчику и, задумчиво посмотрев в него в течение нескольких секунд, вытащил коробочку, в каких обыкновенно бывают ампулы с растворами для различных инъекций. Вслед за этим Григорий Семенович достал из упаковки одноразовый шприц. Потом он осторожно извлек одну из ампул и стал специальной пилочкой царапать по ее кончику. Беккер вдруг неожиданно привстал и схватил врача за руку.

– Стой! – воскликнул он. – Что ты мне приготовил?

Валерий Павлович ловким движением вырвал из рук доктора ампулу и, ухмыльнувшись, прочитал:

– Ди-а-зе-пам... Господин лечащий врач! Я выспался достаточно хорошо. А вы меня опять к покою призвать хотите? Ну уж нет! Поищите-ка что-нибудь бодрящее!

Григорий Семенович, конечно, хотел как лучше. Он пытался вколоть Беккеру снотворное, которое позволило бы ему еще некоторое время находиться в столь необходимом для него самого состоянии покоя. Однако эти попытки оказались тщетными, и, поворчав, доктор все-таки вынужден был ввести Валерию Павловичу какое-то другое лекарство.

– А вы почему здесь? – потирая ягодицу, обратился ко мне Беккер-старший, будто только сейчас заметил мое присутствие.

Я только открыла рот, чтобы все объяснить, как позади раздался голос Витальки:

– Евгения с этого дня твой телохранитель, отец.

– Что? – произнес Валерий Павлович и, похрипывая, захохотал, однако почти в тот же момент успокоился, так как резкая боль в месте ранения дала о себе знать.

– Вот видите! – поспешил заметить Григорий Семенович. – Прилягте.

На этот раз Беккер-старший послушался и осторожно опустился на подушку. Виталька, не дожидаясь следующих вопросов отца, стал расписывать ему мое героическое прошлое, о котором тот сначала слушал равнодушно, но постепенно стал все более явно выражать свое удивление и даже восторг.

– Пожалуй, вы мне и на самом деле пригодитесь, Евгения. Беру вас на работу. Перейдем на «ты»?

– Насчет себя я не против, – ответила я, – а вот вы мне вроде как в папы...

– Неужели я совсем уж больше никуда не годен? – игриво произнес Беккер и даже подморгнул мне.

На его лице четко были видны следы одолевающей его боли и слабости, однако он всеми силами пытался скрыть их и казаться бодрым.

– Годен? На что годен? Куда годен? – послышалось сверху.

Завязывая тонкий поясок на длинном шелковом халате, наверху стояла Юлия Николаевна. Закончив эти незамысловатые действия, она бегом, как девочка, стала спускаться по лестнице и, преодолев последнюю ступеньку, кинулась к мужу.

– Как ты? Болит? – залепетала она.

– Все нормально, – тихо сказал Беккер, погладив ее по голове, а потом вдруг, резко перейдя на другой тон, воскликнул: – Сейчас же щенка этого ко мне!

Реплика насчет «щенка» повторялась им во второй раз, поэтому мне она показалась странной и имеющей непосредственное отношение к произошедшему.

– Так, – строго произнесла Юлия Николаевна, – сегодня ни о каких делах и речи быть не может!

Однако я решила перебить ее и влезла в разговор, сказав:

– Нет-нет, о щенке или как его там мы, пожалуй, с Валерием Павловичем поговорим. Кого вы сейчас так горячо призывали? – и я посмотрела Беккеру прямо в глаза.

– Вот молодец, девчонка! – довольный мной, воскликнул Беккер. – Знает дело! Виталька, принеси мой сотовый, хочу с этим подонком перечирикать.

– Объясните, наконец, о ком речь, – раздраженно заметила я, – мне же нужно быть в курсе дела. Вы кого-то подозреваете?

Честно говоря, я понимала, что смерть Беккера, столь крупной в городе фигуры, многим могла быть выгодна. Кому-то дорогу перешел, у кого-то просто зависть вызывает, кому-то подчиниться не хочет. И так далее. Однако, судя по всему, на уме у Валерия Павловича был какой-то определенный человек, личность которого ему особенно не давала покоя.

– Подозреваю, – буркнул Беккер и обратился к жене, не желая, очевидно, видеть ее свидетельницей предстоящего разговора: – Юлия, сообрази что-нибудь позавтракать.