Еще не все потеряно, стр. 54

Но ветер выгнал из салона остатки тепла, и без того скудные к этому времени, и холод разбудил меня вернее любой тревоги. Зуб на зуб не попадал спросонок, и это было мучительно! Затекшее от неудобной позы и продрогшее тело отказывалось повиноваться. Запустив двигатель, машину я прогрела быстро, но в себя прийти удалось только после хорошей разминки, завершившейся пробежкой по обочине дороги. Едва начавшее синеть небо предвещало близость утра. Утро свидетельствовало о том, что время, отпущенное на отдых, на исходе. Удовлетворившись мыслью, что использовано оно должным образом, я покатила в город, отбросив всякие опасения. Утро вечера мудренее — точно!

Проезжая мимо КП ГАИ, возле которого люди в синих бушлатах с автоматами наперевес уже вовсю предавались своему обычному развлечению — проверке документов и машин частников, выдергивая их из довольно плотного здесь автомобильного потока, я подумала, что, случись невероятное, приди кому из дорожных хранителей правопорядка блажная мысль заглянуть в валяющийся на полу возле сиденья кейс, объяснить правдоподобно его содержимое мне будет непросто. Мысль оказалась стойкой и загнала меня в лабиринт переулков, подальше от основных магистралей, подальше от патрульных машин любых мастей.

Избежать объяснений с Пашиной братвой по поводу событий прошедшей ночи мне представлялось невозможным, тянуть с этим не следовало, и я с ходу связалась по сотовому с Валерием Жуковым, поставив его в известность, и одновременно получила санкцию на очередное посещение мастерской. Скарабей оказался в курсе дел, как я поняла с первых его слов, но разговаривал со мной, против ожиданий, любезно, даже шутливо.

— Явка с повинной? — закончил разговор шуткой. — Ждем!

Взошедшее солнышко освещало мне путь. Проезжая часть улиц радовала грязно-снежной слякотью, хлюпающей под колесами.

В мастерской меня не ждали. Никто не вышел навстречу, не открыл дверцу, не взял меня под белы руки. Выбитое окно в будочке на крыше было загорожено фанеркой, транзистора под стенками видно не было. Обычное для этого места безлюдье.

Остановив машину там, где я впервые оскорбила действием Лобана, будь земля ему пухом, я, покинув ее, уверенно направилась к дверце в красных воротах, настраиваясь внутренне на хамски-веселый или жестко-лихой, в зависимости от обстоятельств, лад.

Откровенно говоря, входить в мастерскую не хотелось. Не хотелось надевать на себя маску Ведьмы. Не хотелось отвечать за побег и избитого сторожа. Не хотелось врать и изворачиваться, перекрашивая черное в белое и наоборот. Но не прятаться же мне от бандитов! Даже если б это было возможным, характер не позволит, вытолкнет на поверхность, на вид. Поэтому, как там в расшифровке одного из сочетаний чисел, выпадавших мне при гадании не так давно; «…неприятностей можно избежать лишь путем правильных и активных действий». Вперед!

Я со вздохом взялась за широкую облезлую ручку, дернула. Дернула еще раза два, но дверь осталась закрытой по-прежнему. До такой степени меня здесь ждали!

Самое дурацкое, а значит, и самое неожиданное для моих неприятелей в подобном положении — ломиться в запертую дверь, будто я здесь хозяйка положения, добиваться допуска к возможным неприятностям.

Я загрохотала каблуком в железо ворот и упражнялась в этом до тех пор, пока не почувствовала по ту сторону живую душу.

— Открывай! — прорычала.

— Подождешь! — ответили с наглой интонацией.

Ударив еще несколько раз, чисто для того, чтобы оставить за собой последнее слово, я отошла в сторону. Вот теперь меня обеспокоила мысль о кейсе, таком безнадежно-заметном и даже не запертом. Следовало бы завезти его куда-нибудь по пути. Поспешила.

Изнутри лязгнула задвижка, и под скрип петель из-за дверцы глянула на меня рожа со следами вчерашних побоев.

— Тебе кого? Яву? Сейчас выйдет. И скрылась, не дав мне, слегка опешившей, времени рта раскрыть.

Что-то не понимаю я их сегодняшних телодвижений, и это из рук вон плохо. Стало быть, не могу предвидеть развития событий. А человек я не настолько азартный, чтобы испытывать удовольствие от неожиданностей в такой ситуации.

В широко распахнувшуюся дверцу вышагнул Ява, одетый на сей раз вполне по-джентльменски — с иголочки. Кивнув, без слов направился к моей «девятке» и уверенно уселся за руль, махнул приглашающе мне, опешившей еще больше. Запустил двигатель и, опустив окно, крикнул раздраженно:

— Давай быстрее, времени у нас нет! Пришлось садиться.

Впорхнув на пассажирское место рядом с ним, я пролепетала, поглядывая недоуменно, но хмуро:

— Мы вроде никуда не собирались!

— Это ничего, — ответил он спокойно, привычно разворачивая машину к выезду.

Кейс сильно мешал мне, путался в ногах, и я осторожно, чтобы от толчка не открылись защелки, переложила его назад, на пол же, подальше от посторонних глаз.

Показывать характер было не с руки, и я покорилась, даже вопросами решила не донимать Пашу. А он явно знал, куда путь держать, баранку крутил уверенно. Слишком мало во мне было сейчас энергии, чтобы жестко спросить его о цели поездки. Молчать, демонстрируя невинное спокойствие, было просто, но, возможно, глупо. Не исключена возможность вляпаться в роль овцы, везомой на заклание. Мясники, как правило, орудуют в местах, откуда для бедных овечек выхода не бывает. Эта мысль прибавила мне сил.

— Ну хватит, Ява, — сказала я еще не жестко, но достаточно твердо, — куда ты меня…

— В «Изюм!» — перебил он и, помолчав, добавил:

— Не дергайся!

Успокоил, спасибо!

Доехав до места, так и не проронив больше ни слова, он бесцеремонно вогнал машину на тротуар, прижав ее радиатором чуть ли не к двери конторы Скарабея.

— Пошли! — скомандовал, хлопнул дверцей и, не подождав, скрылся в офисе.

Перегнав машину на обочину и добросовестно заперев — было в ней сейчас чем поживиться случайным воришкам, я поспешила следом. В приемной, подхваченная на ходу под руку секретаршей, я без лишних разговоров была водворена, другого слова не подберу, в кабинет Жукова. Там было накурено!