Весь мир у ног, стр. 65

Я подумала и, задрожав всем телом, прижалась к Гаррету. Случайная жертва Алекса, жестоко убитая юная драконесса…

Прошлое воплощение? — спросила я, уже зная ответ.

Да, моя родная. — Гаррет окутал меня своим оранжевым пламенем.

Я, толком не сознавая, что делаю, потянулась к нему, впуская в себя его эмоции — любовь, нежность, заботу.

А еще я ходила к эрр Рраллам ночью, — призналась я, сворачиваясь клубочком в его объятиях, — только не помню, как…

Я рассказала Гаррету о своем ночном приключении.

Ты им нравишься, — тихо рассмеялся он, — они разрешили тебе приходить во сне. Не говоря уже о том, что такое количество ответов на такое количество вопросов не в их обычае. Спи, моя родная. Нам предстоит длинный день.

…На рассвете четвертого дня мы зависли над озером. Гаррет счел, что я окрепла достаточно для полета, но почему-то настоял, чтобы я стартовала с его спины. В голове моей вот уже несколько минут вертелся вопрос, и я не удержалась.

Гаррет, — спросила я, — а что имеется в виду в той поговорке — «весь мир у ног»?

Оранжевый глаз с черной щелью зрачка уставился на меня. Дракон хмыкнул.

Сдается мне, моя несса, твои способности к прорицаниям очень хороши, — насмешливо протянул он, — потому что эта пословица как раз про то, что сейчас произойдет. Присмотрись — весь мир у твоих ног!

Я послушно посмотрела вниз, и в этот момент он вынырнул из-под меня, и я с визгом устремилась к земле. Мягкий поток магии подхватил мое тело, заполняя каждую клеточку, крылья мягко поймали ветер — я полетела!

Гаррет завис рядом.

— Если прекрасная золотая несса не возражает, я бы показал ей некоторые особенно интересные фигуры драконьего пилотажа, — томно промурлыкал он.

Я не возражала.

ЭПИЛОГ

Беременность и роды у драконов — куда более хлопотное занятие, чем у людей. Сначала нужно год проходить беременной на человеческий манер, потом на свет появляется яйцо, и еще год его нужно высиживать, непрерывно купая в ауре, уже в облике дракона. Ей-богу, с Маруськой было куда проще, хотя Гаррет убежден, что пережатыми каналами дело не обошлось, и это еще одно божественное вмешательство в мою наполненную чудесами жизнь.

Я лежала в круглой комнате в нашем доме в Драконьих горах и гадала, успеет ли Гаррет появиться к торжественному моменту. Похоже, нет — опаловая поверхность яйца уже поблекла и покрылась тонкой сеточкой трещин, а он — я чувствовала его приближение — был еще в добром часе полета от дома.

Скорлупа осыпалась мелким песком, и в округлой чаше, в которую по традиции укладывалось драконье яйцо, обнаружилась прелестная малышка, совершенно человеческого вида. Едва освободившись от скорлупы, она задрыгала ножками и требовательно мяукнула.

— Сейчас, сейчас, мое солнышко, — торопливо забормотала я, с облегчением возвращая себе долгожданный человеческий облик (а вы походите год только драконом!) и подхватывая ее на руки. Крошечная головка приникла к моей груди, послышался удовлетворенный вздох и чмоканье.

Запыхавшийся Гаррет, уже в человеческом облике, влетел в комнату через полчаса, когда наша дочка уже спала. Оранжево-золотая волна восторга, счастья и гордости окутала нас с малышкой за несколько мгновений до того, как счастливый отец подхватил обеих на руки и прижал к себе.

— Счастье мое! — Присмотрелся к дочке, нахмурился, прищурил глаза, переходя на драконье зрение, потом улыбнулся и, явно не в силах сдержать восторга, расхохотался: — Кого я вижу! Любимая, да это же блистательная Шша! Вот уж и правда, чувство юмора у наших Демиургов — хоть куда!

Блистательная Шша приоткрыла глаза и дернула ножкой.

Где-то на границе слышимости раздался тонкий детский смешок. Мы оба вздрогнули и рассмеялись в ответ.