Увези нас, Пегас!, стр. 5

– Мари, мы повесим их вместе с другими реликвиями. Я знаю, что у Лану в Филадельфии хранится серебряная труба кирасирского полка Монбрена. Я обменяю ее на бекон. Лану очень любит бекон.

Высунулось несколько любопытных лиц. Длиннющий негр Кардинал смотрел через плечо необъятной тетушки Сорбонны. Крошечные негритята выглядывали из-за угла галереи. По всему видно, появление нового человека, да еще родного брата Морриса Аллена, было здесь событием.

– Дядюшка Париж, ay! – крикнула Мари в глубину сада.

Из влажного сумрака пахнуло ароматом магнолий и донеслось еле слышно:

– Я тут, госпожа!

– Ау, дядюшка Париж, ау!

Густо-желтая полоса уходящего дня висела под фиолетовым небом. На нем уже высыпали крупные звезды. Рано темнеет на земле Черной Розы.

Меня представили Хетти. Она заметно припадала на одну ногу и очень стеснялась. У нее были красивые золотисто-пепельные локоны, рассыпанные вокруг узкого лица.

Зажгли масляную лампу под огромным розовым абажуром. Хетти отодвинула кресло в тень и залезла на него с ногами, как в люльку.

Люк Чартер завел со мной важный разговор о Калифорнии. Он спросил, есть ли там железные дороги. Я сказал, что строят совсем маленькую от Фолсома до Сакраменто Сити. Чартер интересовался, как я сумел добраться сюда из такой дали.

Я многое мог бы ему рассказать. От Фриско до Денвера я испытал все, что может испытать бездомный мальчишка моих лет, а может, и больше. Впрочем, малолетство не раз спасало меня, иначе вряд ли бы я сидел на галерее Бланшаров живой и здоровый.

Сначала по континентальной дороге я увязался за почтовым экипажем. Но его ограбили среди красных колорадских каньонов, застрелив возницу, который вздумал сопротивляться.

Долину Горного Ручья я прошел пешком, сбив все ноги и едва не замерзнув насмерть. Холод здесь с виду легкий. Но один всадник, проехав всю ночь на лошади, утром обнаружил, что его ноги превратились в ледышки до колен. Их пришлось отрезать.

В Денвере, городе холостяков и бандитов, я случайно попал в перестрелку и чудом уцелел. Жизнь там стоит дешевле седла. Весь Денвер сплошные кабаки, игорные дома. Здесь проигрывают золото, добытое в Калифорнии. Время от времени игроки высыпают на улицу и начинают палить друг в друга, стараясь не попасть в шерифа Боба Вильсона. Если попадешь в шерифа, тебя немедленно повесят, а это позорная смерть.

От Денвера до Сент-Луиса я добирался кратчайшей дорогой через прерии, где бывают золотые миражи, а иногда налетает ураган и поднимает в воздух целый фургон. Попадаются белые пыльные места, сплошь заваленные скелетами. Голова тут немеет от солнечного жара.

В прериях я попал к индейцам. Белые проложили дорогу через тропы буйволов, и те ушли в другие места. Индейцы мстили за это. Они напали на наш небольшой караван и всех перебили. Малая Попона хотел вынуть мне сердце кинжалом, но Черный Сокол так сжал его руку, что Малая Попона побледнел.

Потом Малая Попона учил меня курить, он в тот же день забыл, что хотел меня прикончить. Я провел у индейцев несколько дней. Меня не отпускали, да я бы и сам не пошел. Куда идти одному через бесконечные прерии. Ночью на лагерь индейцев напал большой отряд кавалеристов. Это было настоящее избиение. Белые мстили за своих. Я видел, как убили Малую Попону и Черного Сокола. Кавалеристы взяли меня с собой и довезли до форта Атчисон.

Еще немного, и я оказался в Сент-Луисе. В этом городе сошлись три Америки, их делили три реки – Миссури, Миссисипи и Огайо. На западе, между Миссури и Миссисипи, разгуливали здоровенные молодцы в высоких сапогах, мягких шляпах и кожаных куртках. За поясами у них заткнуты ножи и шестизарядные кольты. Каждого белого без ножа и кольта они презрительно называют «янки». Переправиться на ту сторону Миссисипи или Миссури для них значит «поехать в Америку».

Янки с Севера другие люди. Небо у них черное от дыма труб, а море около Нью-Йорка засорено, как бочка для мусора. Янки жуют табак, болтают и везде ищут выгоду.

Из Сент-Луиса я решил податься на юг, в Дикси-кантри. Тут теплей и спокойней. Сразу чувствуешь себя важной птицей, потому что ты белый. В Дикси-кантри разрешено рабство.

Я вовремя сбежал из Сент-Луиса, там началась чума. Еще раз я спасся от смерти и теперь живой, здоровый сидел на галерее Бланшаров.

Я быстро освоился с положением «брата». Красивая одежда придавала мне уверенность. Я попробовал поболтать с Хетти, но оказалось, что из нее слова клещами не вытянешь.

Пришел дядюшка Париж. Он поздравил Морриса с тем, что у него появился такой близкий родственник. Он сказал:

– Я всегда говорил мистеру Моррису, что ему не хватает брата.

– Дядюшка Париж, – сказала Мари, – как поживают твои знакомые братец Кролик и братец Лис?

– Ох, маленькая госпожа, – вздохнул дядюшка Париж, – у них трудное время. Ведь пора сеять хлопок. В прошлом году мистер Кролик и мистер Лис договорились сеять хлопок. Но теперь мистер Лис сомневается, стоит ли сеять хлопок.

– Почему, дядюшка Париж?

– С тех пор как мистер Кролик и мистер Лис решили работать в поле вместе, они делят урожай по справедливости. Один получает верх, другой низ. В следующий раз они меняются, один получает низ, а другой верх. В первый год они посадили кукурузу. Мистеру Кролику достались початки, а мистеру Лису корневища. На второй год они посадили брюкву. Мистеру Лису достались побеги, а мистеру Кролику сама брюква. На третий год они посеяли пшеницу. Мистер Кролик взял колосья, а мистеру Лису осталось опять непонятно что. В четвертый раз был картофель, и снова неудача для мистера Лиса. Теперь братец Кролик предлагает засеять поле хлопком. Но вы быстро сообразите, что братцу Лису это никак не выгодно. Вот он и раздумывает, сеять ли хлопок.

– Ну и хитрец твой братец Кролик, дядюшка Париж! – сказала Мари.

– Да, – вздохнул дядюшка Париж, – он очень умный господин. Только, боюсь, зря он сердит мистера Лиса. У мистера Лиса очень острые зубы.

– Сколько ты нам ни рассказывал про этих Лисов и Кроликов, – заметил Чартер, – все обманщики выходят сухими из воды.

– Это до поры до времени, масса Чартер, до поры до времени, – сказал дядюшка Париж.

– А что ты нам расскажешь сегодня? – спросила Дейси.

– Сегодня, госпожа, я расскажу вам кое-что для мистера Аллена и его нового брата. Я так рад, что у мистера Аллена появился брат.

– Он у меня всегда был, – буркнул Моррис.

– О, конечно, мистер Аллен. Только мы его не видели. Я и хотел сказать, что вдвоем вам будет легче ездить на паровозе.

– Ты попал в точку, – сказал Моррис.

– Про паровоз я и хочу рассказать, мистер Аллен, – сказал дядюшка Париж. – Послушайте, красивые господа. Вот что мы услышали.

Глава 5.

Кто придумал паровоз и дорогу

У мистера Аллена очень красивый паровоз, и зовут его «Пегас». Но кто знает, как звали дедушку «Пегаса»? Сэр «Пегас» не очень-то любит говорить, а мистер Аллен, должно быть, его не спрашивал.

Так я вам скажу, что дедушку «Пегаса» звали Белый Дымок. Не верьте людям, которые говорят, что паровоз привезли из-за моря. Паровоз прямо тут и появился, недалеко от нас, и звали его Белый Дымок.

Я думаю, все догадались, как это вышло. Нет тут в наших местах никого головастей, чем кукурузный мальчишка по кличке Кривой Початок и его приятель, табачный бродяжка Чихни-Понюхай.

Все дело в том, что Кривой Початок жил у нас в Черной Розе, а Чихни-Понюхай чуть ли не в Красном Каньоне. Далековато, ведь так? Если Кривой Початок чихнет, Чихни-Понюхай и не почешется.

Кривой Початок – ну, тот парень деловой, он если шалить начнет, пиши пропало, все оборвет, обломает и в суп соли насыплет. А Чихни-Понюхай бездельник, все кукурузную трубочку курит. Лежит нога на ногу и мечтает.

– Послушай, Чих, – говорит однажды Кривой Початок. – Я чай люблю.

– Ну да, – говорит Чихни-Понюхай.

– Я страсть как его люблю. Идти к тебе далеко, а без чаю одно страдание.