Девочка из Ленинграда, стр. 1
Саадул Кануков
Девочка из Ленинграда
Поездка в город
Ах, какое это чудо — воскресное утро! Только проснешься и откроешь глаза, как тебя охватывает радостное ожидание: сейчас будет завтрак, а потом и папа, и мама, и она, Рая, и пятилетний карапуз Вовка — все поедут кататься на шлюпке. Или отправятся в город — в Летний сад, Эрмитаж. Или просто бродить по Невскому…
Вчера вечером, когда пили чай на веранде, папа постучал ложечкой по стакану:
— Внимание!
Все смолкли: сейчас папа откроет, как говорил он, заседание семейной ассамблеи. Будут обсуждать, как провести завтра выходной.
Она, Рая, любит море, катание на паруснике. Птицей летишь по заливу, и на память приходят стихи: «А он, мятежный, просит бури…»
А Вовке больше всего нравится ходить в зоопарк. Готов часами стоять у клетки с медвежатами. Да он и сам похож на медвежонка — такой же косолапый, такой же шаловливый. И конечно же, как только папа, сделав очень важное и серьезное лицо — он ведь председатель ассамблеи! — обведет всех взглядом и скажет: «А ну-с, господа, какие у кого будут предложения?», Вовка тут же выпалит:
— В зоопарк, пап!
— На море! — возразит Рая.
В таких случаях папа обычно поворачивается к маме и ждет, что скажет она.
Мама — учительница биологии, и ей больше всего нравятся поездки за город. Оттуда она всегда возвращается с полной охапкой трав, луговых цветов, листьев, делает потом гербарий. Но мама — умница! Чаще всего она соглашается с тем, что предложат Рая или Вовка.
Вчера Вовке взбрело в голову поехать в Исаакиевский собор.
У мамы на высоте кружится голова, и все же она сказала:
— Ну что ж, можно отправиться и в собор.
Рая уже не раз поднималась на Исаакий, но сегодня ей все равно надо быть в городе: в двенадцать тридцать у нее занятия в конно-стрелковой секции при Дворце пионеров. К тому же мама добавила:
— А потом сходим в Ботанический сад. В оранжерею. Там сейчас цветет мексиканский кактус. Это такая редкость!
Утром Рая проснулась раньше всех. Натянула спортивные шаровары, выбежала на веранду.
Их деревянный двухэтажный флигель стоит на берегу Финского залива. Папа работает инженером-конструктором на инструментальном заводе в Сестрорецке, мама — в школе в местечке Ольгино.
Днем большой просторный дом кажется пустоватым. Зато, когда мама и папа приходят с работы, комнаты наполняются шумом, веселым смехом. Папа превращается в коня, Вовка в наездника, и начинаются скачки.
Вовка весь в маму, и папа, любуясь им, часто говорит:
— Ты посмотри, как он похож на тебя!
Мама, довольная, весело возражает:
— Но характер твой! Непокорный.
А она, Рая, не походит ни на мать, ни на отца. Бабушке не нравится, что она увлекается конно-стрелковым спортом.
— Не женское это дело! — ворчит она.
— Ты, бабушка, отстаешь от жизни! — улыбается Рая. — А надо шагать с нею в ногу. Вот так. — И Рая марширует по комнате.
— У, солдат в юбке! — сердится Арина Павловна. Но Рая знает: бабушка души в ней не чает.
Рая стремительно спускается с веранды, бежит к заливу, бросается в воду и плывет далеко, далеко…
После завтрака, нарядные, все едут в город…
С Исаакиевского собора открывается величественная панорама Ленинграда. Ослепительно сверкают шпили Петропавловской крепости, Адмиралтейства, горят золотым пламенем купола соборов…
Взяв Вовку на руки, папа рассказывает о знаменитых сооружениях.
У мамы, наверное, кружится голова: она то и дело прикрывает глаза рукой, лицо побледнело.
Заметив это, папа прерывает рассказ.
— Ну, а о Зимнем — в следующий раз. А то не успеем в Ботанический, — говорит он Вовке.
Ботанический сад — мамино царство. Тут она готова останавливаться у каждого кустика, у каждого цветка. Но Рае скоро надо на занятия, и она торопит мать в оранжерею.
Кактус — действительно чудо! Они долго любуются южным пришельцем. Рая вдруг спохватывается:
— Ой, опаздываю!
— Куда? На свидание с Звездочетом? — спрашивает папа.
— Ага. Сегодня у нас занятия за городом. И стрельба, и скачки.
Страшная весть
Обычно Рая возвращается с занятий не торопясь: то зайдет в книжный магазин посмотреть новинки, то остановится у киоска или перед какой-нибудь афишей. А сегодня ей не терпелось добраться до дома, рассказать папе о своей победе. Сегодня она прошла все препятствия без штрафных очков… Правда, заслуга тут, может быть, не столько ее, сколько Звездочета. Как он легко берет даже трудные барьеры! А посмотришь — не очень красивый: вислозадый, голова угловатая. И только глаза — умные-умные, прямо человеческие! Когда стоит рядом с другими конями, кажется, стесняется своей неуклюжести. Виновато посматривает на Раю, будто говоря: ты уж извини меня — я не виноват, что такой уродился. Но я тебя не подведу. И Рая гладит Звездочета по морде, приговаривает: «Нет, нет, ты самый хороший!»
Да, на скачках, пожалуй, заслуга его — Звездочета. Но вот в стрельбе по мишени — уж тут, конечно, никто не разделит ее успех. Сегодня она пять пуль из десяти послала в самое яблочко. На мишени было нарисовано чудовище со свиной головой в каске и огромными клыками. На рукаве — фашистская свастика. Две пули попали прямо в пятачок, три — пробили каску.
— Молодец, Дмитриева! — похвалил инструктор. — Из тебя выйдет настоящий снайпер. Под стать Николаю Дмитриевичу.
Папа был когда-то замечательным стрелком-спортсменом, у него множество всяких медалей и призов. А самый дорогой — «Бронзовый стрелок» — стоит у папы в кабинете.
Вот обрадуется он!..
Рая издали заметила, что в доме что-то случилось.
Навстречу ей несся Вовка на тележке, запряженной деревянным вздыбившимся конем. Он размахивал деревянной саблей направо и налево.
— Ура-а-а! Бей фашистов! — кричал он и лихо рубил кусты.
— Ты что, сдурел? — окликнула его Рая.
Вовка соскочил с «тачанки», бросился к сестре.
— Рая! Рая! Фашисты на нас напали… Бабушка плачет, боится. А я не боюсь. Я — Чапай.
Не глядя на него, Рая взбежала на веранду.
Стол был накрыт к обеду, и уже разлит борщ, но только тарелка Вовки была пустая, до остальных никто не дотронулся. Стыли на сковороде котлеты. Куда же все подевались?
Вышла бабушка — лицо ее было в слезах.
— Бабуля, что случилось?.. Где мама, папа?
— Ой, беда, внучка! Немец войной пошел на нас… По радио передавали.
— Что ты говоришь, бабушка?! — вскричала Рая.
— Коленька пошел в военкомат…
А мама?
Рая бросилась в дом. Мать стояла у гардероба, перебирала в ящике папино белье. Увидев Раю, она обняла ее, прижала голову к груди.
— Мама, это правда? Правда?
— Да, дочурка… Сегодня ночью они уже бомбили Львов, Киев, Минск…
Все с нетерпением ждали папу. Он вернулся вечером.
— Ну что, Коля? — торопливо спросила мама.
— Завтра перехожу на казарменное положение, а как только сформируется часть — на фронт. — Голос отца был немного напряженным, но в лице никакой растерянности. И весь он выглядел собранно, подтянуто. Увидев приготовленное белье, сказал: — Ничего не надо, прямо тут, на месте, будет полная экипировка — и обмундирование и снаряжение.
Мама ничего не сказала, только глаза ее стали большими-большими и смотрели не на папу, а куда-то вдаль.
Папа аккуратно положил белье снова в ящик и закрыл гардероб. Потом взял мамины руки, поцеловал, тихо сказал: «Крепись!» — и повернулся к Рае:
— Ну, как прошли занятия, дочурка?
Всего лишь несколько часов назад ей так хотелось рассказать отцу, как она сегодня метко стреляла, как ловко прошел все препятствия Звездочет, а сейчас все это казалось таким незначительным.
— Ничего, папа. Как обычно, — сказала она.