Уезжающие и остающиеся (сборник), стр. 7
– Вон по тому просёлку ступайте. А мы поедем дальше.
Дяденька скорей обратно в автобус полез. И говорит оттуда:
– Вы всё прямо, прямо идите, до пруда. А у пруда налево повернёте. Это если вам в Липовку. А если в Собакино – направо.
Костя радуется:
– Ну, двинули вперёд!
Мама напоминает:
– Имейте в виду, в деревне положено здороваться со всеми! Так что, если встретим кого, чтоб сразу – «здравствуйте!». Иначе как выглядеть мы будем?
Мы с Костей в ответ:
– Помним, помним!
Нам это и папа, провожая, на автовокзале говорил!
Но на дороге нам никто не встретился. Хотя до пруда оказалось идти и идти.
Сумка с колёсиками прыгала на ухабах, буксовала в пыли, и сами мы покрылись пылью до самых макушек.
Очки приходилось протирать краем футболки, потому что салфетки были где-то в сумке, глубоко. Но очки снова быстро становились грязными.
По лицам у нас тёк пот. От него щёки и лоб щипало. Оправы очков натирали нам переносицу и щёки. То и дело Костя снимал очки и начинал тереть лицо кулаками – с силой, размазывая грязь.
И я, наверно, была не лучше.
Одна мама не трогала лицо, и на нём от пота оставались ровные узкие дорожки.
– Макар всё время так ходит, и ничего, – как будто в утешение нам сказал Костя.
Но мама ответила:
– Зачем ему всё время здесь ходить? Он там в своём мире живёт… – и рукой махнула неопределённо куда-то вперёд. – Всё у него там есть – и школа, и…
Мама запнулась. Может, не придумала, что ещё у Макара есть. Я шла и думала: что это за мир такой, до которого так трудно добираться?
Но ещё хуже стало, когда дорога стала спускаться к пруду. Теперь большая сумка норовила вперёд нас убежать. Мы еле удерживали её.
А дальше пришлось подниматься наверх. Мама сказала, что уже скоро. Костя промолчал, у меня тоже не было охоты разговаривать.
Я и глазам не поверила, когда мы наконец-то взобрались на холм и перед нами оказались деревенские домики.
Мама выдохнула чуть слышно:
– Нам нужен четвёртый с края. Надеюсь, с этого края, а не с того?
У четвёртого домика стояла бабушка, уж до чего худенькая и маленькая, в больших толстых очках. Лицо у неё было загорелое. Морщины теснились на нём густо-густо. Оправа была коричневой, и это выглядело тоже как линии морщин. Ещё по одной толстой закруглённой морщине вокруг глаз.
Мама сказала:
– Здравствуйте, Анна Ивановна!
И тогда бабушка заулыбалась, зашевелила все свои морщины.
– Я, – говорит, – жду, жду! И пироги уже испекла, и комнату вам приготовила…
Тут Костя говорит:
– Какую комнату? Я хочу на сеновал!
Анна Ивановна удивилась:
– Зачем на сеновал? Дом большой, места всем хватит.
Но Костя, видать, с самого начала решил определиться: на сеновал, и точка!
– Когда ещё, – спрашивает, – придётся ночевать на сеновале?
Во дворе у Анны Ивановны собака оказалась. Здоровенная, чёрная. И она зарычала-зарокотала, когда мы вошли в калитку. Мы трое – скорей назад, на улицу. И Костя, отступая, пробормотал – как будто в укор себе и нам:
– А она привязанная…
Маленькая Анна Ивановна подошла к собаке и что-то сказала ей. Мы не слыхали что. Потом она попросила подойти всех нас по очереди. Сначала маму, потом Костю и меня. Собака всех нас по очереди обнюхала. Мне было страшно, когда она трогала меня своей огромной мордой, будто раздумывая: укусить, не укусить?
– Свои, Пальма, свои, – повторяла Анна Ивановна.
И мне говорила:
– Ну, не молчи. Скажи ей: «Пальма». Пусть она твой голос услышит. А то как же вы познакомитесь?
– Пальма, – сказала я.
Голос у меня дрожал. Надо же, думаю, а я хотела, чтоб мне щенка купили! Это чтобы он вырос вот в такое чудище?
Я облегчённо вздохнула, когда Пальма закончила меня обнюхивать – и руки, и лицо, и шорты. Теперь наконец можно было отойти.
А Костя снова подошёл к Пальме. И она снова принялась нюхать его.
А он её тоже нюхал и чуть ли не облизывал и всё повторял:
– Дай лапу! Пальма, дай лапу!
Хозяйка повела нас с мамой в дом. Костя крикнул вдогонку:
– Анна Ивановна, а Пальма умеет давать лапу?
– Да не умеет, видно, – отозвалась с крыльца хозяйка. – Кто же её учил когда – лапу подавать?
Мы с мамой уже вымыли руки и доставали из сумки гостинцы. Анна Ивановна накрывала на стол и всё суетилась, всё говорила, как вовремя мы приехали. Как раз она скотину закрыла.
– Скотина-то, – говорит, – рано ложится, с солнышком. А мы с вами можем посидеть попировать. Брата зови за стол…
Я только встала позвать, и тут раздался Костин крик:
– Умеет! Анна Ивановна, ваша Пальма умеет давать лапу!
9. Всё не так
И тут же он в сени вваливается. Счастливый, что Пальма наконец-то ему лапу подала.
Сразу стал рассказывать, до чего же она смышлёная собака.
И до чего большая!
Как будто мы сами не видели!
– С такой, – говорит, – никакие враги не страшны.
Заигрался в своих тазоголовых, вот ему враги и мерещатся.
И тут же, от дверей, он спрашивает:
– Анна Ивановна, а где здесь у вас живёт Макар?
Анна Ивановна удивилась:
– А зачем тебе Макара?
Костя растерялся – как зачем? А наша хозяйка уточняет:
– Это который же Макар тебе нужен?
А Костя не знает, какая у Макара фамилия.
Хозяйка раздумывает:
– Это у Петровых Макар, что ли?
– Петровы, – говорит, – на том конце живут, у оврага. И Макар у них есть.
Костя – сразу выяснять:
– Что, у оврага? Это всё прямо, прямо, как мы шли, только ещё дальше по дороге?
Он прямо сейчас бежать к Макару готов. Точно и не устал вовсе.
– Там, там они все живут, – кивает хозяйка. – Дом большой, на дорогу в четыре окна глядит. Но это что, сзади-то хозяин сделал пристрой…
Нам про пристрой неинтересно, а хозяйке – только бы дорассказать, что начала:
– Семья-то какая у них, считай четыре колена живут…
И пальцы загибает:
– Баб Галя – раз. Дальше Максим с Валюшей. А дальше уже Юрка с Галкой, молодые… Это уже три? – спрашивает она вдруг у меня.
В растерянности я киваю.
– А четвёртое колено – это Макар. Макарчик. Он весной родился!
Тут мы уже не понимаем: как? Что ли, этой весной?
– Мне мальчик нужен, – говорит Костя. – Примерно такой, как я…
Мама объясняет:
– Они по интернету познакомились.
Хозяйка плечами пожимает.
– Мальчиков-то у нас больше Макаров нет. Вот Шурик Малинин такой, как ты, да ещё Серёжка Ужов, Лёня Светиков…
Мама тогда говорит:
– Ну, может, постарше немного. Серьёзный такой мальчик, умненький…
А Костя уточняет:
– В деревне правда все знают друг друга?
– Правда, – отвечает Анна Ивановна. – С чего бы нам друг друга не знать? Да только нет у нас ни одного Макара, чтобы как ты или чуть-чуть постарше. Есть дед Макар, Малинин, от нас через улицу живёт…
Мы тут головами помотали – ясно, это не тот Макар.
А наша хозяйка завздыхала:
– Макарами сейчас мальчиков не больно-то называют. У Петровых первенец родился – вот его назвали Макаром, да. Сперва хотели Робертом или Модестом. По-иностранному. Так Наталья Светикова ходила к ним, просила, чтоб Макаром.
И давай нам объяснять:
– Наталья-то – Валюшкина сестра. Юрке, значит, тёткой она приходится. А сыну Юркиному – двоюродной бабкой, что ли…
Нам было скучно слушать, кем приходятся друг другу все эти люди. Но Анна Ивановна как будто не догадывалась, что это скучно, – продолжала:
– Наталья им говорит: не так важно, кем я по родству буду, а по сердцу второй мамкой стану, если назовёте, буду считать за сына. Так ведь и то не сразу согласились – Макаром не модно, говорят. Да уж Наталья умолила их, сначала старших, а те уж Юрку с Галкой: мол, что за имена – Роберт или тот Модест…
И правда, странно, думаю. Был бы мальчишка – Петров Модест…