Уезжающие и остающиеся (сборник), стр. 2
Костя позвал меня, и мы вместе стали искать, как задать вопрос: «Выходит, твои родители – пастухи?»
Но он вроде и не понял, о чём его спросили.
Мама удивляется:
– Ты, Костя, казалось бы, английский мог бы знать в совершенстве! С такими-то друзьями…
Английский у Кости не идёт. Как был с самого начала трояк, так и сейчас трояк.
Костя говорит:
– Мам, почему тебе так важны оценки? Язык учат зачем? Чтобы друг друга понимать… А мы же с ребятами друг друга понимаем!
Мама теряется – и в самом деле, зачем ещё язык учат? А Костя – дальше ей зубы заговаривать:
– Главное, – говорит, – у меня теперь есть друзья, просто мировые…
Мама вздыхает:
– И точно – мировые! Со всего мира подобрались разгильдяи… С мамами бы их поговорить. Неужто не волнует их, чем дети занимаются вместо учёбы…
Не знаю, как там мамы Хью, Ретта, Миши и Ли Джина, а наша мама то шнур от компьютера спрячет среди курток, то требует, чтоб папа снова поменял пароль.
Однажды нам задали ролик в интернете посмотреть, про Африку. Я привела Катю и Наташу. Думала, вместе посмотрим, а потом они сядут делать описание и на вопросы отвечать, а я тем временем в игру сыграю. Хотя бы попробую. Костя пускай думает, что это мы уроки учим – за компьютером. С девчонками-то он болтать не любит. Пока они у нас, он в кухне будет сидеть, тихонько…
Но папа, оказывается, всё испортил! И ничего мне не сказал. Катя с Наташей теперь будут в классе рассказывать, как я пароли подбирала – так и эдак, а всё равно не так. И как разревелась потом.
Вечером папе говорю:
– Почему я должна перед людьми позориться? Это же Костю затянуло – не меня!
Папа смутился, написал пароль мне на листочке.
– Спрячь только, – говорит.
Да только от Кости разве что-то скроешь?
И не всегда я пароли выдаю. Тот, что сейчас, Косте подсказала мама.
Папа ей говорит:
– Ты представляешь, прихожу с работы, а он уже там, внутри.
И нам сразу понятно, где Костя. Папа удивляется:
– Не понимаю, как он в этот раз-то пароль узнал…
Мама тушуется, и папе становится понятно.
Он сердится:
– В воспитании что важней всего? Последовательность! Сказали нельзя – значит, нельзя.
А мама только руками разводит.
– Жалко мне его стало. Договорились они встретиться в сети. Гляжу – он места себе не находит, его ведь ждут.
Папа ей отвечает:
– Ну, жалей, жалей! Дождёшься – у него голова станет, как медный таз. Они вон как дубинками лупят друг друга по мозгам.
Когда родители спорят, всё становится каким-то ненастоящим. Им положено на нас с Костей вместе наседать. А они выясняют между собой, кто там последовательно себя ведёт, кто нет, кто больше виноват, что Костю затянуло…
Папа говорит:
– Мне всё некогда. А ты бы узнала – ведь можно как-то заблокировать именно тот сайт? Ну, где он с этими Реттами встречается…
А мама:
– Мне, что ли, есть когда? Я, между прочим, тоже занята, как ты!
Намекает, что стала, как и папа, начальником отдела. С прошлой пятницы.
Я вижу: папе не нравится, как она это говорит.
И мама пугается: чувствует, до чего же ему это не нравится. Спрашивает уже примирительно:
– Как – совсем, что ли, заблокировать? Должны же быть у него друзья…
Папа горячится:
– Какие там друзья? Он их даже не видел! Пусть с одноклассниками больше дружит!
И запинается. Чувствует – что-то не то сказал.
2. Не повезло
Это у меня – класс как класс. С кем-то я дружу, с кем-то не очень. Но у нас не бывает так, чтобы все ополчились против кого-то одного.
А у Кости, как выпадет свободная минутка, несколько мальчишек только и знают, что донимают Лёшку Юрова. Длинного и Тощего. Прозвища у него такие, сразу два.
Чем этот Юров отличается от остальных, я не пойму. Тощий – ну ладно, пусть. Но другие упитаннее, что ли?
А насчёт роста и вообще неясно… В классе у Кости есть уж какие длинные ребята, но их же никто не дразнит. А Юров им до плеча.
Костя говорит – когда-то Юров самым высоким был. Тогда к нему это «Длинный» и прилипло. Он жутко стеснялся своего роста, сутулился. А всем только и надо было, чтоб его смутить. Только и слышно было: «Лёшка длинный!»
После, со временем, его полкласса в росте обогнало. Но и теперь ему нет-нет да и бросит кто-нибудь: «Эй, Длинный!» И он тогда весь напряжётся.
А если ещё выкрикнуть несколько раз, быстро: «Длинный-Тощий! Длинный-Тощий!» – то он побелеет и уже готов кинуться на тебя.
Но его не боятся, потому что дразнят не в одиночку, а сразу компанией, и Лёша не знает, на кого сперва кидаться. Так и скачет в середине круга, кричит, чтоб отцепились от него.
На переменах учителя, конечно, разгоняют мальчишек и замечания пишут в дневники. Так Лёшу потом у школы полкласса ждёт.
Костя рассказывал – на последнем уроке по классу шёпот ползёт: «Расплата, расплата… Отмщенье, отмщенье Тощему!»
И Лёша-Тощий сидит ни живой ни мёртвый.
Бить его после уроков не бьют, а так – окружат и снова дразнятся. Не только Длинным-Тощим, а ещё всякими словами. А он там в кругу аж рычит, так хочется ему наподдать кому-нибудь.
Лёшина мама на собрании жаловалась, что Лёшу обижают. И даже плакала. А наша мама, как пришла домой, Косте устроила допрос.
– Ты в этих развлечениях участвуешь?
Костя даже отшатнулся от неё:
– Мам, ну ты что?
И в самом деле, вечно мама скажет что-нибудь… Ну, то, что Костю в монитор затянуло, – это хотя ещё ладно. А чтобы он стал кого-то доводить до нервной тряски, за компанию…
После того разговора на следующий день Костя пришёл с синяком на скуле и очки у него были сломаны.
Костя-то всегда сторонился одноклассников. Жил сам по себе. Учительница говорила, что в классе его не видно и не слышно.
Но после того как мама заподозрила, что и он дразнит Лёшу Юрова, он решил за Юрова вступиться.
У меня в тот день раньше уроки закончились, и я домой убежала. Это после я стала дожидаться Костю, чтобы вместе идти.
В тот раз он вышел один. И видит: Юрова замкнули в круг и из середины уже несётся привычное, тягучее:
– Убью! Всех убью!
И столько ненависти было в Лёшкином голосе, как будто на него и впрямь напали враги, с которыми иначе не справиться – как только всех поубивать.
Но его никто не боялся. Ответом был громкий хохот.
В этот момент Костя стал протискиваться в середину, распихивая одноклассников, бросая направо и налево:
– Что, весело? Тебя бы довести, чтобы ты весь колотился!
Одноклассники не поняли сперва, что Косте нужно. Думали, что просто поглядеть, как Юров разбушевался.
А Костя схватил Юрова за локоть, потянул. Юров тоже не понял ничего, с силой отпихнул Костю. Костя отлетел на одноклассников. Но тут же снова схватил Юрова сзади за бока и стал проталкивать перед собой через толпу:
– Ну, хватит… Устроил всем концерт… В школу зайди, умойся – и домой…
Тут все опомнились. Они ведь не собирались ещё Юрова отпускать. Они только начали свою игру. Над Юровым только смеются, пальцем его никто не тронул. Что его бить – он и так с ходу заводится.
А Костику в тот раз досталось, чтоб не вмешивался.
Правда, Юрова потом до каникул обходили стороной. И уж как он был благодарен Косте, хвостом за ним ходил…
Думаете, они стали с этого дня лучшими друзьями?
Да ничего подобного!
Косте с Юровым оказалось неинтересно.
Тот всё восхищался, какой Костя храбрый да какой сильный. И мускулы у него!
Это у Кости, который и нормы-то на физкультуре не сдаёт, из-за того что видит плохо.
У него освобождение, как и у меня. Врач в поликлинике сказала нам: «Никаких силовых упражнений!» – и выписала две справки, сразу на весь учебный год.
Но Лёша только и знал хвалить его. Точно не слышал, как физрук Борис Игнатьич спрашивает Костю на уроках: «Ну, как ты? Не устал? А то сядь посиди».