Живые локаторы океана, стр. 11

Белый медведь, если он не очень голоден, объедает только жир и внутренности дельфина, а мясо почти не трогает. Лишь медведица с медвежатами, недавно покинувшая берлогу, находит вкус в дельфиньем мясе.

Жизнь на «зимних квартирах» спокойна и безопасна, пока на лунку не набредет хозяин Арктики – медведь. Но визит арктического бродяги не всегда заканчивается трагически для нарвалов. Если сплошные, тяжелые льды заточили в одном районе океана несколько групп единорогов, они поддерживают между собой акустическую связь, видимо, ходят друг к другу «в гости», а в случае опасности ищут пристанища у своих соседей и назад больше не возвращаются. Эскимосы Гренландии, промышляющие во льдах тюленей, нарвалов и белух, также нередко коротающих зиму под ледяными полями, рассказывают, что взять у одной лунки двух единорогов случается гораздо реже, чем несколько белух.

Нарвалы хорошо приспособлены для жизни во льдах. Крупный самец легко сокрушает лед толщиной в 5 см; если бивень и сломается, кариес не возникнет. По краям отлома начинается регенерация костной ткани, и место повреждения закрывается костной пломбой.

Зрение нарвалов прекрасно приспособлено к условиям существования в Арктике. Их глаза почти закрыты кожей, что предохраняет их от чрезмерного охлаждения. В щель между веками виден лишь зрачок и частично радужка, богато снабженная кровеносными сосудами, несущими тепло. Кроме того, внутриглазничная жидкость довольно интенсивно циркулирует, что предохраняет ее и светочувствительные рецепторы глазного дна от слишком сильного охлаждения. Для нормальной работы рецепторных образований и проведения возбуждения по нервным волокнам необходим известный температурный оптимум. Каждый, вероятно, замечал, как быстро кожа рук теряет болевую чувствительность при работе в холодной воде. В такие моменты можно нанести себе довольно значительную травму и не почувствовать боли. Такое устройство глаза, предохраняющее его от охлаждения, косвенно свидетельствует о том, что зрение нарвалам необходимо.

Кроме человека и медведя, у нарвалов есть еще один враг – косатки. Эскимосы утверждают, что из-за них нарвалы уходят жить в дрейфующие льды и заходят в фиорды, куда косатки не заглядывают. Нападая, косатки стремятся как можно быстрее убить свою жертву, чтобы раненое животное не ушло под лед.

Поэтому, высмотрев стадо нарвалов, хищницы уходят на глубину, незаметно подкрадываются и, стремительно всплыв, ударом в живот убивают зазевавшегося дельфина. Если косатка промахнулась, она норовит сломать нарвалу хребет ударами хвоста. При коллективной охоте две наиболее крупные косатки стараются зайти с обеих сторон дельфина и сжимают его своими телами до тех пор, пока не задушат или не сломают ребра.

Убив нарвала, вся стая набрасывается на труп, и он в считанные секунды исчезает в прожорливых глотках.

О семейных традициях нарвалов известно немного. Очаровательные голубовато-серые, с аспидно-черной головой нарвалята появляются на свет в любое время года. Они достигают в длину 1,4–1,7 м, и «мальчики» еще не имеют своего знаменитого бивня. Для нарвалов это своего рода «зуб мудрости», он вырастает позже.

Ученые предполагают, что единороги обладают отличным гидроэхолокатором. В глухую арктическую ночь под сплошными массивами ледяных полей царит кромешный мрак. Без надежного локатора животным здесь просто не выжить – не найти корма, полыньи, своего стада.

Нарвалы – ближайшие родственники наиболее шумного дельфина – белухи. Издаваемые ими звуки хорошо слышны человеческим ухом. Нарвалы издают громоподобные раскаты, стоны, тяжелые вздохи, булькающие звуки, вроде тех, что возникают при полоскании горла, и резкие свисты, заканчивающиеся коротким взрывом. Они слышны из-под воды, через лед, днище шлюпки и корпус судна.

Несколько лет назад американские ученые решили изучить звуки, издаваемые нарвалами. Некоторый опыт по содержанию единорогов в неволе уже был. Они жили в «Ниагара-Фокс» в США и в Ванкуверском аквариуме в Канаде – зрители могли видеть здесь целую стайку полярных дельфинов. Однако в последние десятилетия нарвалы стали редки, и отлов их оказался бы непомерно дорогим. Поэтому исследователям самим пришлось отправиться на поиски дельфинов. За время экспедиции в районе Исландии удалось найти две стайки. Первая была небольшой, 10–12 китов. Вторая состояла примерно из 50 животных. К ней удалось подойти почти вплотную. Стадо кружилось в нескольких метрах от гидрофона. К сожалению, звуки отдельных животных тонули в общем хоре. Выделить и проанализировать их было чрезвычайно трудно. Все же учёным удалось установить, что звуковые щелчки генерируются в диапазоне от 1,4 до 24 кГц со скоростью до 300 щелчков в секунду, а короткие визги длятся до 0,1 с. В отличие от афалин, они, приближаясь к препятствию, не увеличивали частоту локационных посылок. Больше об эхолокации нарвалов пока ничего узнать не удалось.

Арктические канарейки

Все киты способны издавать звуки. Самыми горластыми являются наши северные дельфины – белухи. Их репертуар весьма разнообразен. Скрипы, щелканье, клекот, скрежет, видимо, используются дельфинами для локации. Кроме того, они издают звуки, напоминающие громкие удары, глухие стоны, визг, свист, щебетание и трели, похожие на птичьи. Недаром норвежцы называют белуху морской канарейкой. Белухи способны громко реветь и пронзительно кричать. Ревут главным образом самцы во время брачных игр. Если ревет целое стадо, шум стоит поистине устрашающий. Вокальные упражнения этих дельфинов и дали основание для возникновения широко распространенного выражения «реветь белугой», вероятно, вызывающего у многих недоумение [2].

Издаваемые белухой звуки лежат в диапазоне от 0,5 до 25 кГц. Наиболее высокочастотны щелчки. Животные генерируют их короткими сериями по 15–20 щелчков в секунду. Рабочие характеристики звукоизлучающего аппарата локатора белухи такие же, как у нарвалов.

Белуха – крупный дельфин. Самцы достигают 6 м длины и весят до 2 т. Самый крупный зверь был добыт в 1929 году в заливе Унгава. Он превышал в длину 8,5 м. Самки меньше самцов. Новорожденный детеныш совсем невелик – всего 1,5 м, но очень быстро растет, питаясь материнским молоком, в котором 27–33% жира.

У белух клюва нет. Круглая, лобастая голова отделена от туловища чем-то похожим на шею. Передние ласты широкие.

Их пальцы имеют по 8 фаланг, т. е. значительно больше, чем у других млекопитающих. Иногда четвертый или пятый палец расщепляется на два, и тогда животные оказываются шестипалыми.

Белая или слегка желтоватая окраска тела белух объясняет происхождение названия этих дельфинов. Незабываемо красив косяк крупных белых зверей, хорошо видных в зеленоватой воде Ледовитого океана. Белый цвет позволяет животным маскироваться во льдах, спасаясь от главных врагов – косаток.

Киты-убийцы не замечают неподвижно затаившихся белух, и животным удается спастись. Но стоит дельфинам потерять самообладание и броситься наутек – и участь их решена. Предполагают, что белый цвет, способствующий меньшей теплоотдаче, является специальным теплозащитным приспособлением.

Скорее всего подобные предположения лишены оснований, так как от охлаждения в первую очередь должны страдать детеныши, а у белух молодежь щеголяет в цветных одеждах. Новорожденные малыши имеют светлую серо-голубую окраску.

Постепенно они темнеют, становясь к трем-четырем годам темно-синими, а затем начинают светлеть.

Белухи широко распространены в Арктическом бассейне, в Беринговом и Охотском морях. Посещают Северную Атлантику, заглядывая в глубоко вдающиеся заливы. Почти постоянно обитают в Обской губе и Белом море. Несколько лет назад большое стадо зашло в Териберкскую губу Баренцева моря.

Нередко белухи появляются на Балтике, добираясь до Ботнического и Финского заливов. Заходят в крупные реки, поднимаясь вверх на сотни километров. В реке Юкон белух наблюдали в 1500 км выше устья. По реке Св. Лаврентия животные поднимались до Квебека и даже до города Темплен. По Печоре проникали до Полярного Урала за 900 км от устья. По Оби стайки белух забираются вверх километров на 1500, путешествуют за Ханты-Мансийск, заходят в Иртыш. По Енисею поднимаются вверх на 800 км, достигая Подкаменной Тунгуски.