Привкус магии, стр. 37

Разбудил меня запах свежего кофе. Относительно свежего, поскольку он уже успел слегка остыть и пропитать своим ароматом дощатые стены каморки. А гадать о его происхождении смысла не было. Наверняка это позаботилась доброжелательная Саня. Ну или сторож проникся ко мне острой симпатией.

Леана не вернулась. И вряд ли появится.

Спал я, наверное, не слишком долго. За дверью все еще властвовала темнота, и никакого оживления в Галерее не наблюдалось.

Шея затекла, тело ломило, мстительно припоминая все недавние приключения и нынешнее пренебрежение. Но в голове заметно прояснилось. Нескольких часов на неудобном диванчике хватило, чтобы распустить тугой узел нервов и перевести дыхание. И даже… Опасаясь разочароваться, я привычно раскрыл ладонь, и щекотное пламя заплескалось в горсти. Бледное, словно растворенное водой молоко. И такое же теплое. Даже электрическая лампочка под потолком казалась ярче и горячее. Пламя свернулось лепестком, потянувшись вверх, и сразу же опало. Я машинально отряхнул пальцы.

Пугающая пустота внутри исчезла. Силы восстанавливались. Медленнее, чем хотелось бы, но и ущерб был нанесен немалый. Огненные мячики мне пока не метать, но свечку зажечь можно. Ну или кофе подогреть.

Воодушевленный мелкой победой, я подпрыгнул, разминаясь. Хрустнули ветхие половицы…

– Эй! – внятно и укоризненно произнесли сверху. – Не топочите, люди спят!

Присев от неожиданности, я опасливо покосился на низкий потолок. Там с кряхтеньем повернулся некто невидимый и надолго затих. Ну и пусть себе.

Брошенный мельком взгляд на зеркало вынудил вернуться и посмотреть внимательнее. Нет, это все-таки я… Только владельцу позволено так измять собственную физиономию.

Шевелюра всклокочена, глаза словно из зеленого бутылочного стекла отлили, на левой щеке отпечатался грубый пунцовый рубец… Я перевел взгляд на диван, тоже отразившийся в зеркале. Ну так и есть – поперек кожаной подушки ползет неряшливый шов. А ведь гнездо художников! Могли бы и штопать художественно…

Хорошо, хоть опухоль спала.

Машинально растирая щеку, я коснулся зеркала свободной рукой. Ну-ка, что там за новости?..

Отражение слегка поплыло. Неподвижное стекло холодило пальцы, но узор на нем отчетливо содрогался, как тонкая пластинка льда над проточной водой. Еще немного – и его окончательно снесет. Я слегка нажал, и преграда послушно поддалась, похрустывая и разбегаясь трещинами. А затем обрушилась с почти беззвучным звоном. В комнатке пронзительно запахло нашатырем.

Зеркала… Их великое множество вокруг. Миллионы отражающих поверхностей. Стекла, начищенные пуговицы, поверхность прудов, ледяные корочки на лужах, глаза встречных… Мы и сами не замечаем, как часто мир отражает нас и то, что мы делаем.

Стоит лишь задержать взгляд на мгновение, как темный водоворот проглатывает тебя и несет с бешеной скоростью к свету на другом конце.

Шарить вслепую мне не пришлось. Я искал знакомых.

…Моложавая женщина, по-видимому горничная, собирает разбросанные вещи в большой пакет, а ступающий за ней по пятам востроносый человек плетет сеть очищающих заклятий…

Это зеркало в Павильоне, в комнате, что временно была моей. Ноутбук исчез.

…Неподвижное лицо Луки, подбородок в оспинах гари. Губы едва шевелятся.

Вид снизу и сбоку. Изображение мелкое и искаженное – это часы на руке. Собеседник мелькнул на мгновение, когда Лука шевельнул кистью, но узнать его невозможно… Неважно. Жив, и ладно.

Любопытно, но пока ничего не понятно.

Я наскоро вычертил на пыльной поверхности зеркала косую «липучку» для голосов. Небрежно вышло, ну да на один раз хватит… Чистые линии мигом разлохматились, нахватавшись охвостьев реплик.

– …Вы не дали ему даже шанса оправдаться. Вы ничего не знаете, что случилось с ним и где он сейчас находится. И никто не способен доказать, что именно он совершил то, что вы ему приписываете!..

Это Корнил. Я обрадованно ухмыльнулся. Отражение на полированной поверхности едва разборчиво, но все равно можно видеть, как рассерженный Корнил нависает, наклоняясь к собеседникам. Их много…

Сверкнул чей-то перстень. Скорее по инерции, чем сознательно я поймал отражение в нем. Два человека в той же зале, что и Корнил. Но переговариваются едва слышно друг с другом;

– …семья Корнила слишком сильна стала, с тех пор как они подобрали этого метиса. Кое-кто считает, что за ними и их приемышем будущее. Старыми традициями пренебрегают. Если они докажут, что смесь магий возможна, – придет конец чистому искусству и смерть Черному Кругу…

Собеседник неторопливо согласно кивает. Грани камня дробят его изображение, но лицо кажется знакомым. Костистое, узкое, вытянутое к подбородку; черты нерезкие, но твердые; глаза светлые.

Вроде бы я его видел раньше.

– …Он должен сгинуть. А если он действительно обезумел, так это нам только на руку, и всего лишь нужно предоставить Трибуналу доказательства его безумия и пагубности подобной смеси сил…

– Я думаю…

– Одну минуту, если позволите… – Камень в перстне внезапно чернеет, зеркало изнутри заплетает крученой колючкой, и через стекло брызжут шипы.

Я едва успел увернуться.

Ничего себе… Я потрогал пальцем крошечные язвочки на зеркале. Кожу защипало. Но даже толком поразиться я не успел, потому что через пробоины в защите, словно вода через разрушающуюся плотину, хлынуло официальное и громогласное:

– …разыскивается Трой Стокол по подозрению в нарушении соглашения между сторонами. Трибунал готов ждать. Магу Трою Стоколу предоставляется время вернуться в Зал Трибунала и объявить о своей невиновности. И сделать это он должен до часа Полнолуния. В этом случае, согласно постулату о презумпции невиновности, Трой Стокол будет признан свободным от всех обвинений и Обвинению потребуется привести доказательства его вины. Если же Трой Стокол в указанный срок не предстанет перед Судом, его априори признают виновным и опасным для общества. Его лишат статуса мага до скончания веков. Если деятельность его за период условной вины будет сочтена опасной для жизни других людей, его лишат жизни досрочно…