Подарок девушки по вызову, стр. 41
— Вечно этот Осип геморит, бля… — буркнул он, присаживаясь на нары.
— Есть хорошая байка, — продолжал тощий, медленно приближаясь к Илюхе. — Прямо про нашего Кабана. Пошел мужик на охоту, взял с собой двустволку, и вдруг, глядь.., бежит на него, значится, дикий кабан. Ну, он не растерялся и пальнул в него из обоих стволов. Дымовал, ничего не видать, мужик стоит и кумекает: ну, попал он в кабана или не попал?
Дым рассеивается, кабан стоит жив-здоров и говорит:
— Ну все, мужик, ты попал…
И тощий осклабился, показав редкие желтые зубы, отчего Илью передернуло от отвращения. А второй раз его передернуло уже от ужаса, потому что в протянутой к нему искалеченной птичьей лапке возле своего горла — он увидел острую заточку…
Глава 4ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ НОМЕРА ТРИНАДЦАТЬ
— А куда вы велели отвезти Илью? — спросил Свиридов, косясь на рослого охранника, сидящего между ним и заместителем министра иностранных дел.
— Его отвезли пока что в следственный изолятор. Пока допрашивают.
— Надеюсь, никаких экспериментов вроде подсадок в камеру с уголовниками?
Ковалев чуть повернул голову и ответил:
— Они не посмеют. Хоть он и обвинен в убийстве, он все-таки муж моей дочери. Так что будьте спокойны за своего братца.., до поры до времени.
Влад кивнул.
— Так.., в каком клубе вы оставили Фокина? — угрюмо спросил Ковалев.
— В «Ариэле». И, судя по всему, он до сих пор должен быть там с Климовым и этим американцем… как его…
— Мистером Джекобом Скоттом? — медленно произнес Ковалев. — С ним? Вы уверены?
— Если бы вы присутствовали на втором и третьем дне свадьбы, то заметили бы, что эти двое от Фокина просто не отлипали.
— Никогда бы не подумал, — задумчиво произнес Владимир Иванович. — Джекоб такой серьезный человек, и вдруг Фокин! Шут гороховый!
— До полной картины обвинения вам осталось только инкриминировать Афанасию организацию татаро-монгольского ига, — сухо проговорил Свиридов. — Впрочем, надеюсь, что сейчас мы все выясним. Если, разумеется, они в «Ариэле». Вообще же Фокин угрожал пойти в «Три обезьяны» или «Центральную станцию» устраивать экзекуции сексуальных меньшинств. Хотя это маловероятно.., стриптиз в «Ариэле» нравился ему куда больше, чем гипотетические разборки с педерастами, которые плавно перетекли бы в драку с охраной. А кстати, — он снова повернулся к Ковалеву, — каким образом вы хотите его арестовывать?
Замминистра не ответил, зато подал голос начальник его охраны:
— Как каким? Самым непосредственным. Наденем наручники, и в машину: воркуй, голубок. А что такое?
Влад поморщился, а потом тихо сказал:
— Поручите это мне. Конечно, наручники на него я надевать не буду, но думаю, что это будет лучше, чем если вы ворветесь туда и будете размахивать оружием.
— Лучше для кого? — сухо спросил Ковалев.
— И для него, и для вас. Вы ведь хорошо прочитали, Владимир Иванович, что такое «Капелла» и на что были способны ее штатные единицы? Я знаю, что говорю.
Ковалев задумался, пошевелил губами, а потом ответил:
— Нет. Я не настолько доверяю вам.
Свиридов вспомнил, как однажды, года два назад, когда Фокин еще был провинциальным священником, ребята из вневедомственной охраны повязали Афанасия, переусердствовавшего в драке в каком-то ночном заведении и передали его деятелям ППС, то бишь патрульно-постовой службы. Ввиду особо значительных размеров задержанного на него надели наручники, посадили в милицейский «газик» и повезли в вытрезвитель.
По дороге Фокин немножко протрезвел, очухался, без особого труда разорвал цепочку стальных «браслетов», а потом выломал дверь машины и перевернул «газик» набок вместе с сидящими в ней тремя милиционерами. Доблестные блюстители порядка сидели тихо, не пикнув, до тех пор, пока удаляющаяся фигура Фокина, стукающаяся обо все встречные столбы, не скрылась за углом.
Конечно, сейчас было совсем другое дело. Афанасия хотели везти не в вытрезвитель, и совсем не те зеленые сержантики, недавно окончившие школу МВД.
Но и матерые волки из ФСБ часто ломали зубы о боевую выучку птенцов гнезда полковника Платонова.
К ночному клубу «Ариэль» они подъехали в шестом часу утра. Буквально за несколько минут до свертывания шоу-программ и выдворения загулявших посетителей, которых, судя по количеству припаркованных на клубной стоянке машин, оставалось не так мало.
В клуб пошли пятеро. Начальник Ковалевской охраны и трое его подчиненных и — все-таки Свиридов. Мало ли что, рассудил Владимир Иванович Ковалев.
Охранник на входе попытался было тормознуть их: дескать, мы скоро закрываемся! — но, увидев удостоверения федеральной службы безопасности, кивнул головой: проходите.
Начальник охраны Ковалева окинул взглядом полутемный зал и несколько извивающихся вокруг шестов обнаженных женских фигур в самом центре его и спросил Влада:
— Есть он тут?
Свиридов пристально всмотрелся в это карнавальное блуждание темных фигур в разлетающейся под сполохами мечущихся разноцветных лучей полутьме, прищурив глаза и потирая переносицу, словно это могло обострить его и без того прекрасное зрение.
Почти неосознанно глаза выхватили участок зала вокруг дальнего шеста, у которого работала довольно-таки габаритная и фигуристая дама в крошечных, «веревочных», как говорил в таких случаях Влад, трусиках.
У столика возле шеста с этой дамой он заметил человека в черной майке с цифрой «13» во всю спину. Тот сидел на стуле, широко раскинув ноги, и лениво швырял в танцующую перед ним даму фруктами. По всей видимости, это была или клубника, или крупная черешня, или сливы.
Под столиком копошилась еще одна дама, уткнувшаяся лицом куда-то в низ живота человека с номером «тринадцать» и делавшая характерные возвратно-поступательные движения. Настолько характерные, что не могло быть сомнения в роде услуг, которые она оказывала «тринадцатому».
Вокруг шеста блуждала еще одна мужская фигура — в расстегнутой на груди белой рубашке, со сбившимся набок галстуком. Свиридов тут же узнал американца.
Мистер Скотт, судя по всему, был пьян, как пятьдесят семь пантикапейских жрецов на священном празднике Бахуса. Вероятно, ни одному жителю заокеанской страны небоскребов за любой отдельно взятый год своей жизни не приходилось выпивать столько, сколько выпил мистер Джекоб Скотт за последние трое суток. Вот уж воистину верна поговорка: с кем поведешься, с тем и наберешься.
Он ходил вокруг шеста и время от времени хватал танцовщицу за ее пышные прелести, при этом не забывая снабжать труженицу ночного фронта «зелененькими».
— Та-ак, — протянул Свиридов. — Кажется, нам туда.
— А этот пьяный болван с ним, что ли? — холодно проговорил начальник Ковалевской охраны и жестом показал своим людям, куда им следует направиться.
— Да, — саркастично ответил Влад. — Этот пьяный болван — небезызвестный Джекоб Скотт, режиссер Голливуда средней руки. Снимает отстойный ширпотреб.
…Фокин был полностью удовлетворен жизнью Он наелся, напился, и вообще — сытое довольство настолько переполняло его монументальный организм, что он почти не замечал усердствующей перед ним девицы, которая за сто позаимствованных у Джекоба баксов оказывала Афоне не обозначенные в реестре заведения секс-услуги.
Время от времени он поднимал глаза на вертящуюся перед ним толстуху, вокруг которой на полусогнутых бегал американец, и лениво кидал в нее морожеными фруктами, только что принесенными ему официантом.
Именно в этот момент он почувствовал, что на его плечо легла чья-то рука, а в затылок уперлось что-то холодное и твердое.
Он не раз в своей жизни ощущал подобное прикосновение и потому тут же — как ни пьян он был — тут же определил, что это дуло пистолета.
Он медленно повернул голову и тут же получил такой удар в основание черепа, что упал прямо на тонко взвизгнувшую девицу.