Великолепный любовник, стр. 38
Бэкенхем лишь теперь осознал, сколь незначительной была его власть, сколь бессмысленным было его физическое превосходство.
Он просто хотел ее. Он устал сопротивляться.
Неужели эта битва разгоралась на протяжении всего нескольких дней? По ощущениям, он боролся со своим желанием уже много веков. За последние шесть лет в разлуке с Джорджианой не прошло и дня, чтобы он не думал о ней, не желал ее.
Теперь она была здесь, делая ему такое предложение, от которого невозможно отказаться. Опасно соблазнительный вырез корсажа умолял его действовать – освободить великолепную грудь из тесного платья и позволить ароматному ночному воздуху ласкать ее.
Однажды вы поймете, как далеки от проклятого идеала. Вы сделаны из плоти и крови, животных инстинктов. Как и я, как ваши предки, как и любой другой человек…
Внезапно в памяти всплыли грязные слова Пирса. Хотел бы он придушить этого мерзавца.
Неожиданно Бэкенхем словно посмотрел на себя со стороны. Если бы сейчас он овладел Джорджи, чего ему так хотелось, то стал бы не лучше других похотливых негодяев. Он был бы ее недостоин, как и все остальные.
Поразительно, как она не понимала своей истинной ценности, как могла она так вот предлагать себя.
– Нет, – тихо сказал он, пытаясь потушить пожар дикого желания.
Она моргнула.
– Что?
Джорджи изменилась в лице. Она не понимала, принес ли его ответ злость или облегчение.
Его уверенность росла.
– Не поступай так с собой. Это неправильно. Это не ты.
Бэкенхем понял истинную причину своего гнева. Он ревновал ее не к другим мужчинам, вожделевшим ее тело, превозносившим красоту ее лица. Он был зол на нее за ее дешевое поведение, открытый флирт, безвкусную манипуляцию мужскими инстинктами, согласие на легкую власть над другим полом.
Поклонники не замечали ее силы, ума, ужасного характера, своеволия, сострадания, смелости… Они видели только впечатляющую внешность.
Он сознательно игнорировал зов тела и нежно, почти благоговейно, коснулся ее щеки.
– Тебе не нужно притворяться. Не со мной.
Ее лицо было растерянным. Она смотрела на него с тоской и страхом в глазах.
– Я не понимаю, что ты…
Он поцеловал ее. Запустил пальцы в пышную густую гриву, взял ее лицо в свои руки и прильнул губами к жарким губам.
Ее запах кружил ему голову. Желание бесчинствовало, захватывая тело и душу, как дикий зверь, а он всеми силами загонял его обратно в клетку.
Он будто отрезал веревку и отпустил в небо воздушный шар, так все стало просто. Его душа воспарила. Его наполнило необыкновенное чувство правильности происходящего, хотя пламя его страсти разгоралось все ярче.
Он чувствовал ее недоумение, неопределенность, непонимание и продолжал целовать ее мягко, почти томно и медленно, не давая воли похоти.
С очередным дрожащим вздохом ее рот сладко прильнул к его устам. Ее руки скользнули по лацканам его пиджака вверх и соединились вместе у него на затылке. Ей было неведомо, каких сил стоило ему держать руки на месте. Не из уважения к ее девичьей добродетели, а из желания доказать ей возможность большего, нежели удовлетворение животных инстинктов. Своим поцелуем он хотел выразить настоящую любовь.
Он остановился первым, касаясь лбом ее лица, скользя руками по плечам.
– Джорджи, – прошептал он. – Выходи за меня замуж. Мы созданы друг для друга, Джорджи. Не возражай. Не лги себе.
Секунду она молчала, не зная, как подобрать слова.
– Но я… Маркус, что будет… – она жестом указала на дом.
– Я не хочу быть с Вайолет. Не хочу быть ни с кем из них. Это была необдуманная затея, глупая с самого начала.
Его руки сжимали ее плечи.
– Я всегда хотел только тебя. Думаю, ты догадывалась.
Она отстранилась от него, и он сразу же отпустил ее, не пытаясь остановить, просто ожидая ответа.
Джорджи прижала кончики пальцев к вискам, словно пытаясь придумать выход.
– Мне очень жаль. Я не могу ответить тебе сейчас. Не могу думать.
От разочарования у него перехватило дыхание. Бэкенхем ожидал восторженного, мгновенного согласия. Он хотел обладать ею сегодня же, владеть ее телом и душой, как своей собственной. Он почел бы за счастье быть ее рабом, лучшим любовником на земле, показать, как бесценна она для него.
Счастье. Разве он когда-либо надеялся быть счастливым?
Джорджи закусила губу. Кончиками пальцев коснулась мочки уха – так она делала, будучи крайне обеспокоенной.
Внезапно он произнес:
– Независимо от твоего ответа я не женюсь на Вайолет. Ни на ком из присутствующих дам.
Ни на ком вообще.
– Не позволяй чувствам к сестре влиять на твое решение.
– Нет, – прошептала она. – Не буду.
Судорожно сглотнув и коротко кивнув, она проскользнула между ним и балюстрадой и направилась к дому. В ее изящной походке появилась какая-то странная меланхолия.
Его голос, хриплый от волнения, вероятно, уже не долетел до ее ушей:
– Скажи да, Джорджи. Пожалуйста, скажи да.
Глава 16
О, тот поцелуй.
Ночью, лежа в постели, Джорджи прижимала кончики пальцев к губам. Она и представить не могла, что Бэкенхем способен на такую нежность. Даже сейчас от одного воспоминания о терпкой сладости его губ она чуть не таяла.
Его поцелуй сказал ей так много – как он был нежен, как сладострастен, как он… любил ее? Или она обманывала себя, и это было всего лишь проявлением вожделения?
Джорджи знала, что мужчины обычно не смешивают физическое желание с нежными чувствами.
Она пыталась рассуждать цинично, по-мужски, но ничего не вышло. Ведь сначала она пыталась подчинить Бэкенхема себе. Она не ожидала от него такого ответа. Он распознал ее блеф, заставил признаться в истинности чувств перед самой собой, чего не удавалось раньше никому другому. Если Бэкенхем действительно чувствовал к ней то, что она прочитала в его поцелуе, отказ был бы глупейшим поступком в ее жизни.
Джорджи не собиралась медлить с ответом, только чтобы помучить Маркуса. Она была покорена его словами и его поцелуем. Они тронули ее больше, чем она когда-либо могла себе признаться.
В детстве отец баловал ее. Он относился к ней как к сыну и, каждый раз поддаваясь на ее уговоры, брал с собой, куда бы ни отправлялся, в том числе в Кловерли-Мэнор. Его гордость за свою землю, его любовь и чувство ответственности за работавших на ней людей она впитала еще тогда.
Шли годы, мачеха так и не родила сына, и Джорджи с радостью приняла идею управления имением Кловерли-Мэнор.
Вскоре ее поставили перед известием – она должна обручиться с лордом Бэкенхемом, жившим по соседству.
На следующий день после помолвки отношение отца к ней изменилось. Теперь ей не подобало скакать верхом по полям. Нужно было учиться вести себя как леди и готовиться к выходу в свет уже в роли будущей графини. Она должна была сделать все возможное, чтобы составить графу достойную партию.
Решение по поводу Кловерли-Мэнор было принято без единой попытки обсуждения с ней. Отец отдалился от нее, а все старания девушки убедить его изменить решение получали отпор, акты неповиновения пресекались.
Джорджи чувствовала себя опустошенной. Сначала рассеялось как дымка такое спланированное и такое радужное будущее, а затем отец, казалось, вовсе позабыл о ней. Джорджи снова ощутила себя маленькой девочкой, не имеющим никакого значения существом.
Этот черноглазый молодой человек, который должен был стать ее мужем, ни капли не скрашивал ее страдания. Скрытный, резкий, взваливший заботы всего мира на свои широкие плечи, он не был похож на мужчину, который мог относиться к ней как к равной.
Она знала, Маркусу пришлось многое вытерпеть от своего деда, старого графа. Еще совсем молодой девушкой от местных жителей Джорджи слышала рассказы о беспробудном пьянстве и бессмысленной жестокости старого графа.
Маркус был полон решимости продолжить работу своего бывшего опекуна, войдя в права владения поместьем. Она уважала его, зная, что о ее земле будущий супруг позаботится так же хорошо. Но если собственный отец растоптал ее мечты и выставил напоказ как фарфоровую куклу, то разве другой мужчина способен относиться к ней иначе?