Стихотворения, стр. 15

Быть может, через много лет

Сия священная обитель

Оставит только мрачный след,

И любопытный посетитель

В развалинах людей искать

Напрасно станет, чтоб узнать,

Где образ божеской могилы

Между златых колонн стоял,

Где теплились паникадилы,

Где лик отшельников звучал

И где пред богом изливали

Свои грехи, свои печали.

И там (как знать) найдет прошлец

Пергамент пыльный. Он увидит,

Как сердце любит по конец

И бесконечно ненавидит,

Как ни вериги, ни клобук

Не облегчают наших мук.

Он тех людей узрит гробницы,

Их эпитафии пройдет,

Времен тогдашних небылицы

За речи истинны почтет,

Не мысля, что в сем месте сгнили

Сердца, которые любили!..

К…

«Простите мне, что я решился к вам

Писать. Перо в руке – могила

Передо мной. Но что ж? все пусто там.

Все прах, что некогда она манила

К себе. Вокруг меня толпа родных,

Слезами жалости покрыты лица.

И я пишу – пишу – но не для них.

Любви моей не холодит гробница.

Любви – но вы не знали мук моих.

Я чувствую, что это труд ничтожный:

Не усладит последних он минут.

Но так и быть – пишу – пока возможно —

Сей труд души моей любимый труд!

Прими письмо мое. Твой взор увидит,

Что я не мог стеснить души своей

К молчанью – так ужасна власть страстей!

Тебя письмо страдальца не обидит…

Я в жизни – много – много испытал,

Ошибся в дружбе – о! храни моих мучений

Слова – прости – и больше нет волнений,

Прости, мой друг», – и подписал:

«Евгений».

Ночь. III

Темно. Все спит. Лишь только жук ночной, [42]

Жужжа, в долине пролетит порой;

Из-под травы блистает червячок,

От наших дум, от наших бурь далек.

Высоких лип стал пасмурней навес,

Когда луна взошла среди небес…

Нет, в первый раз прелестна так она!

Он здесь. Стоит. Как мрамор, у окна.

Тень от него чернеет по стене.

Недвижный взор поднят, но не к луне;

Он полон всем, чем только яд страстей

Ужасен был и мил сердцам людей.

Свеча горит, забыта на столе,

И блеск ее с лучом луны в стекле

Мешается, играет, как любви

Огонь живой с презрением в крови!

Кто ж он? кто ж он, сей нарушитель сна?

Чем эта грудь мятежная полна?

О, если б вы умели угадать

В его очах, что хочет он скрывать!

О, если б мог единый бедный друг

Хотя смягчить души его недуг!

Farewell [43]

(Из Байрона) [44]

Прости! коль могут к небесам

Взлетать молитвы о других,

Моя молитва будет там

И даже улетит за них!

Что пользы плакать и вздыхать,

Слеза кровавая порой

Не может более сказать,

Чем звук прощанья роковой!..

Нет слез в очах, уста молчат,

От тайных дум томится грудь

И эти думы вечный яд, —

Им не пройти, им не уснуть!

Не мне о счастье бредить вновь,

– Лишь знаю я (и мог снести),

Что тщетно в нас жила любовь,

– Лишь чувствую – прости! – прости!

Элегия

Дробись, дробись, волна ночная, [45]

И пеной орошай брега в туманной мгле.

Я здесь стою близ моря на скале,

Стою, задумчивость питая,

Один, покинув свет, и чуждый для людей,

И никому тоски поверить не желая.

Вблизи меня палатки рыбарей;

Меж них блестит огонь гостеприимный,

Семья беспечная сидит вкруг огонька

И, внемля повесть старика,

Себе готовит ужин дымный!

Но я далек от счастья их душой,

Я помню блеск обманчивой столицы,

Веселий пагубных невозвратимый рой.

И что ж? – слеза бежит с ресницы,

И сожаление мою тревожит грудь,

Года погибшие являются всечасно;

И этот взор, задумчивый и ясный —

Твержу, твержу душе: забудь.

Он все передо мной: я все твержу напрасно!..

О, если б я в сем месте был рожден,

Где не живет среди людей коварность:

Как много бы я был судьбою одолжен —

Теперь у ней нет прав на благодарность! —

Как жалок тот, чья младость принесла

Морщину лишнюю для старого чела

И, отобрав все милые желанья,

Одно печальное раскаянье дала;

Кто чувствовал, как я, – чтоб чувствовать страданья,

Кто рано свет узнал – и с страшной пустотой,

Как я, оставил брег земли своей родной

Для добровольного изгнанья!

Эпитафия

Простосердечный сын свободы, [46]

Для чувств он жизни не щадил;

И верные черты природы

Он часто списывать любил.

вернуться

Ночь. III («Темно. Все спит. Лишь только жук ночной …»)

В автографе – позднейшая приписка Лермонтова в скобках: «Сидя в Середникове у окна».

вернуться

Прощай (англ.).

вернуться

Farewell

Перевод стихотворения Байрона «Farewell! if ever fondest prayer», очень близкий к подлиннику.

вернуться

Элегия («Дробись, дробись, волна ночная…»)

В центре стихотворения образ «добровольного изгнанника», покинувшего берег родной земли. Противопоставление «палатки рыбарей» – «блеску обманчивой столицы» возникло у Лермонтова под воздействием поэмы Пушкина «Цыганы».

вернуться

Эпитафия («Простосердечный сын свободы…»)

По-видимому, посвящена памяти Дмитрия Владимировича Веневитинова, поэта и философа, умершего в 1827 г., в возрасте двадцати двух лет.

Для чувств он жизни не щадил… – перефразировка стиха из предсмертного стихотворения Веневитинова «Поэт и друг» – «Кто жизни не щадил для чувства».

Он верил темным предсказаньям,

И талисманам, и любви… —

подразумевается цикл стихотворений Веневитинова, посвященных кн. 3. А. Волконской (она подарила поэту перстень-талисман).