Око времени, стр. 46

Николай увидел бегущего зверя, появившегося из-за пыльной завесы. Он двигался крадучись, припадая к земле, как лев, но при этом был гораздо массивнее льва и статью больше походил на медведя. А когда зверь раскрыл пасть, всем стали видны клыки — такие же кривые и длинные, как ятаган Чингисхана. Еще мгновение — и в мертвенном безмолвии император и саблезубый тигр замерли, глядя друг на друга.

А потом раздался единственный выстрел — будто неожиданный гром грянул с ясных небес. Выстрел прозвучал так близко от Коли, что у того зазвенело в ушах, а еще он услышал свист летящей пули. Вокруг закричали, забегали, запричитали приближенные хана. А гигантская кошка вдруг рухнула на землю, ее задние лапы задергались, а голова превратилась в кровавое месиво. Конь Чингисхана пятился, а сам он даже не побледнел.

Это, конечно сделала Сейбл. Но свой пистолет она уже успела спрятать.

Она развела руками.

— Tengri! Я — посланница небес, присланная, чтобы спасти тебя, великий владыка, ибо ты должен жить вечно и править миром! — Она резко обернулась к дрожащему с головы до ног Базилю. — Переведи все точно, пес, а не то ты будешь следующим, кому я разнесу башку.

Чингисхан пристально смотрел на нее.

Убийство животных внутри кордона продолжалось несколько дней. По традиции некоторых животных отпускали на волю, но на этот раз, из-за того что жизни правителя грозила опасность, никого не пощадили.

Николай с любопытством осматривал останки. В дар Чингисхану принесли головы и бивни нескольких мамонтов, а также целую стаю убитых львов — таких громадных, каких прежде никто из охотников не видел, и еще лисиц с чудесным снежно-белым мехом.

Угодили в монгольские сети и очень странные люди. Обнаженные, умеющие быстро бегать, но не сумевшие спастись. Небольшая семья — мужчина, женщина и мальчик. Мужчину прикончили на месте, а женщину с ребенком в цепях привели в ханские покои. Они были нагие и грязные и, судя по всему, не умели членораздельно разговаривать. Женщину отдали на поругание воинам, а ребенка несколько дней держали в клетке. Без родителей малыш отказывался есть и слабел на глазах.

Только однажды Николай рассмотрел его вблизи. Мальчик, сидевший на корточках в своей клетке, был высокого роста — выше монголов, даже выше Коли, но при этом лицо его сохраняло детскую неоформленность. Кожа на лице у него была обветренная, ступни омозолевшие. Ни капли жира нигде на теле, а мышцы жесткие, крепкие. Казалось, он способен пробежать весь день без отдыха. Он повернул голову и посмотрел на Колю поразительно синими и ясными, как небо, глазами. В этом взгляде был ум, но то не был ум человека, а некое вселенское понимание всего мира, не сосредоточенного внутри самого себя. Так смотрят львы.

Николай хотел поговорить об этом с Сейбл. Возможно, это было какое-то доисторическое существо — Homo erectus, к примеру, нечаянно захваченный во время Разрыва. Но он нигде не мог разыскать Сейбл.

Когда Николай вернулся, клетка исчезла. Ему сказали, что мальчик умер, что его тело забрали и сожгли вместе с останками зверей.

Сейбл появилась около полудня на следующий день. Йе-Лю и Николай в это время в очередной раз обсуждали стратегию дальнейших действий.

Сейбл была одета в монгольское платье из дорогой, украшенной вышивкой ткани, какие носили только женщины из Золотого рода. Однако то, что она к этому роду не принадлежала, подчеркивалось вплетенной в ее волосы и обернутой вокруг шеи лентой из оранжевого парашютного шелка. Вид у нее был какой-то диковатый, взбудораженный.

Йе-Лю откинулся на подушки и устремил на нее пристальный, встревоженный и расчетливый взгляд.

— Что с тобой случилось? — спросил Коля по-английски. — Я тебя не видел с того момента, как ты выпалила из пистолета.

— А скажи, эффектно получилось? — выдохнула Сейбл. — И, что самое главное, сработало.

— Что значит «сработало»? Чингис мог тебя убить за то, что ты помешала ему реализовать право первенства на охоте.

— Но он этого не сделал. Он позвал меня к себе в юрту. Он прогнал всех — даже толмачей, и мы остались наедине. Думаю, теперь он и вправду верит, что я спустилась с этого самого tengri. Знаешь, когда я к нему пришла, он уже пил несколько часов подряд, так я его вылечила от похмелья. Поцеловала его кубок с вином, представляешь? У меня за щекой было припрятано несколько таблеток аспирина, и я их в кубок выплюнула. Все так просто вышло… Говорю тебе, Ник…

— Что ты ему предложила, Сейбл?

— То, чего он хочет. Давным-давно шаман сказал ему, что боги избрали его своим орудием. Чингис — наместник tengri на земле, посланный, чтобы править всеми нами. Он знает, что его миссия еще не окончена, что Разрыв на самом деле отбросил его назад. И еще он знает, что стареет. Этот ваш коммунистический памятник с датой его смерти жутко его огорчил. Он хочет, чтобы ему было дано время завершить миссию — он жаждет бессмертия. Именно это я ему и предложила. Я ему сказала, что в Вавилоне он найдет философский камень.

Николай ахнул.

— Ты чокнулась.

— Как знать, Ник. Мы же понятия не имеем о том, что ждет нас в Вавилоне. Что там может быть? И кто нас остановит? — процедила она сквозь зубы. — Кейси? Или эти тупоголовые британцы, застрявшие в Индии?

Коля растерялся.

— Чингис переспал с тобой? — Она улыбнулась.

— Я знала, что моя чисто вымытая кожа ему будет отвратительна. Поэтому я взяла немного навоза от его любимого коня и втерла себе в волосы. И еще немного покаталась по грязи. И знаешь, как ему понравилась моя кожа? Она гладкая, на ней нет оспин, нет рубцов от прыщей. Пусть ему не по нраву гигиена, зато он по достоинству оценил ее результаты. — Она помрачнела. — Он пристроился ко мне со спины. Любовью монголы занимаются примерно так же тонко, как ведут войны. Но в один прекрасный день этот краснорожий ублюдок заплатит за все.

— Сейбл…

— Но не сегодня. Он получил, что хотел, и я тоже. — Она пальцем поманила к себе Базиля. — Эй, французишка. Скажи Йе-Лю, что Чингисхан принял решение. Монголы, так или иначе, доберутся до Ирака — лет через сто примерно, так что ничего сверхъестественного в этом походе для них не будет. Курултай — военный совет — уже созван.

Она выхватила из-за края ботинка кинжал и вонзила его в карту — в то самое место, куда уже втыкала. В Вавилон. И на этот раз никто не осмелился выдернуть кинжал.

Часть четвертая

Слияние эпох

25

Флот

На взгляд Бисезы, флотилия Александра Македонского, стоявшая у берега, выглядела потрясающе, невзирая на дождь. Триремы ощетинились рядами весел, на плоскодонных баржах нервно ржали лошади, но забавнее всех выглядели зоруки, корабли индийской конструкции с невысокими бортами для перевозки зерна. В том же виде им было суждено просуществовать до двадцать первого века. Дождь лил как из ведра, его занавес заслонял все, смывал краски, сглаживал углы и перспективу, но при этом стояла жара, и гребцы были по пояс раздеты, их загорелые до черноты худые тела блестели, намокшие волосы липли к щекам и шее.

Бисеза не удержалась и сделала несколько снимков. Но телефон стал жаловаться.

— Это что тебе, парк развлечений? Да ты мне память забьешь задолго до того, как мы доберемся до Вавилона, а что ты тогда будешь делать? А еще — я, между прочим, намокаю…

Тем временем Александр просил у богов благословения для предстоящего похода. Стоя на носу своего корабля, он излил вино из золотой чаши в воду и обратился к Посейдону, морским нимфам и духам Мирового океана, прося сохранить и защитить его флот. Затем он совершил жертвоприношения Гераклу, который считался его предком, и Амону, египетскому богу, которого он отождествлял с Зевсом и всерьез считал своим отцом, покоящимся в гробнице посреди пустыни. [22]