Как игрушки пошли учиться, стр. 9
Вскоре в зарослях затрещало, послышался тяжкий топот, и снова раздалось тоскливое двухголосое: «у-о-о-о-о».
Александр Иванович, схватив меня за руку, стал всматриваться в колыхавшуюся зелень. Вдруг из-за верхушек деревьев вынырнула отвратительная голова с шишкой на носу. Дьявольская морда словно бы улыбалась. Чудовище разинуло клыкастую пасть, и тотчас над берегом вновь прокатился протяжный рев.
На миг голова исчезла, качнулись вершины, и вдруг из зарослей на песок вылетело двуногое чудовище ростом с телеграфный столб...
— Бежим! — крикнул я и потянул Александра Ивановича.
— От него не убежишь. Тираннозавр рекс — самый большой и страшный хищник из всех существовавших на земле,— торопливо проговорил геолог.— Стань рядом со мной!
В тот же миг спасительный шар над его головой словно бы раздулся и засветился ярким светом.
Чудовищный ящер, прижав сложенные на груди маленькие лапы-ручки, странно поклонился нам и прыгнул...
12 августа. Запись четвертая. Точное время неизвестно, так как часы начальника экспедиции остановились. Здесь — вечереет
...Надо ли говорить, что мы не «повернули» к дому.
Мой геолог упрямо забирается все дальше в прошлое.
Только что сказал: «Раз уж на нас свалилась такая фантастическая удача, надо ее использовать до конца, узнать, увидеть своими глазами как можно больше. Так что — полный вперед! А если точнее — «Полный назад!»
Не нравится мне это. По-моему, хватит. Пока нам очень везет, но что-то будет дальше?.. Впрочем, «везет» нам уже не очень.
...Через минуты три после того, как мы унеслись из юрского периода (дольше трех минут мы просто не могли выдержать), Александр Иванович дал мысленный приказ «стоп!». В тот же миг мы очутились... в воде. От неожиданности я чуть не захлебнулся. Хорошо, Александр Иванович схватил меня за шиворот.
Вокруг, куда ни глянь, простиралось море.
— Вероятно, триасовый период,— отплевываясь, сказал геолог.— Тогда океаны и моря занимали особенно большую площадь. Тьфу! Посадочная площадка могла быть и получше.
Уже потом он говорил, что очень боялся: а ну как наш «марсианский шар» не возьмет нас с воды? Вдруг он не рассчитан?
Но, к счастью, шару оказалось безразлично, вода или суша.
12 августа. Запись пятая. Точное время по-прежнему неизвестно. Здесь, кажется, полдень, но солнца не видно. Туман.
Мы унеслись еще дальше от двадцатого века и теперь сидим на суставчатом стволе гигантского хвоща. Кругом залитый черной водой лес, тут и там громоздятся завалы бурелома. По ним бегают огромные сороконожки, скорпионы с воинственно задранными хвостами...
На соседнем дереве надоедливо трещит сверчок ростом с хорошего скворца. Подальше, поперек поляны, вернее, залива висят белые веревки. Думал — лианы, но, когда в них запуталась стрекоза с полуметровыми крыльями, я понял — паутина. И паука увидел, брр, ну и гадина! Со стрекозой он расправился в два счета, только крылья остались. Одно «крылышко» взял на память.
Хотя солнца не видно — все небо в тумане,— жара и духота, как в бане.
Александр Иванович молчит, утирает пот и пытается перочинным ножом починить часы. Наверное, во время нашего вынужденного купания в них попала морская вода.
Мы попробовали отправиться изучать местность, но тут же провалились по пояс в вонючую жижу. Еле выкарабкались.
Ходить тут вообще невозможно. Интересно, на чем же стоят деревья. Когда выбирались из трясины, Александр Иванович ухватился было за толстенный зеленый ствол и... повалил его. Корней в болоте много, но уцепиться толком им не за что — топь! А ведь где-то есть горы, скалы, настоящая суша... Даже не верится...
...Только что видел быстрого зверька с крысу ростом. Он пробежал по поваленному папоротнику. Александр Иванович сказал, что это не зверек, а... таракан. Вот уж и вправду «таракан ище»!
...Геолог повалил еще два дерева. По ним, как по мосту, мы добрались до маленького мшистого островка. Здесь можно стоять, хотя грязи по щиколотку.
...Нашел несколько огромных розовых грибов вроде шампиньонов. Интересно, ядовитые или нет? Александр Иванович торопливо собирает образцы мхов, лишайников, ломает верхушки зеленых ростков. Этот «букет» доставим домой, для науки. Пойду помогать.
...Продолжаю запись.
Долго работать тут нельзя — очень душно. Пот ручьями. Александр Иванович сказал, что мы пересекли границу палеозойской эры и находимся в ее предпоследнем — каменноугольном периоде. А еще он рассказал, что огромные пространства суши, особенно у берегов, в это время должны быть плоскими и низкими. Собственно, настоящих берегов тут и нет вовсе. Болотистые заросли начинаются прямо на морских отмелях и тянутся в глубь материков. Геолог утверждает — на сотни и тысячи километров. Леса высокие, а еле-еле стоят. Пронесется ураган или просто сильный ветер, и миллионы исполинских хвощей, папоротников, кордаитов — щетинистых предков наших елок и сосен — повалятся, рухнут в трясину. Впрочем, они тут и без ветра падают.
Ни зимы, ни холодов здесь не бывает совсем. Климат, как в парнике, от этого все растет быстро, чуть ли не на глазах. А места мало, тесно, потому и идет здесь непрерывная война за солнечные лучи. Поднажмет молодой побег, сдвинет чуточку корень соседа, и старый ствол, потеряв равновесие, летит в грязь.
Растут, топят друг друга великаны, на упавших валятся новые, новые. Постепенно на дне болот накапливаются толстенные пласты деревьев. Их заносит илом, глиной, песком. Давно нарасти бы этому месту и стать сушей, но земная кора потихоньку опускается, дно становится ниже, и опять падают и падают деревья в болото...
Так отжившие свое леса, слой за слоем, оказываются погребенными глубоко в земле. Здесь, в вечной темноте, без воздуха, сдавленные страшной тяжестью, они превращаются в каменный уголь. А ведь каждое дерево — это не что иное, как сгусток солнечных лучей. Благодаря солнечной энергии в зеленых листьях соединяются материалы, добытые растением из воздуха и из земли. Эти соединения служат как бы кирпичиками, из которых дерево строит само себя. Подожги дерево, древесина станет разрушаться и возвратит солнечные свет и тепло в виде пламени.
Миллионы лет проспят в недрах склады древних солнечных лучей, пока не придет человек и не разбудит их.
Когда Александр Иванович рассказал все это, я хотел записать, что каменноугольному периоду мы обязаны всеми запасами угля. Оказалось, это не верно. Уголь образовывался еще и гораздо позже. Просто время, в котором мы сейчас находимся, оставило гораздо больше угля, чем всякое другое. Так же и меловой период. Он назван так не потому, что весь мел произошел именно тогда. И позже, и раньше в морях жили и умирали крошечные существа, одетые раковинками, но меловой период был хорошо изучен именно по колоссальным отложениям мела.
...Отдохнув, мы снова принялись собирать исторические экспонаты. Мне посчастливилось поймать здоровенную мокрицу и придавить метровую многоножку, очень возможно, ядовитую. Коллекция у нас получилась довольно приличная.
Излазив остров, мы оставили находки на видном месте, повалили несколько стволов и по ним переправились дальше.
Александр Иванович вспугнул что-то вроде жабы, только с хвостом. Тварь оказалась довольно прыткой и успела улизнуть под корни.
Пока мой начальник «охотился», я решил разведать обстановку. Выбрав у края трясины подходящее, наполовину затонувшее дерево, я хотел было ступить на него, но сперва на всякий случай ткнул палкой — не трухлявое ли. Только ткнул — у самых моих ног мгновенно распахнулась желтая зубастая пасть. «Бревно» изогнулось, хлопнуло по жиже хвостом и поползло ко мне. Со страху я всадил палку прямо в глотку чудовищу, отскочил назад и упал.
Когда поднялся, «бревна» уже не было, только еще колыхалась зыбкая, затянутая зеленым пушком поверхность.
Я хотел пойти вдоль берега, когда в глубине островка раздался крик: «Сюда! Скорее!»