Наложница императора, стр. 28

— Ну, это такой вид казни для высокопоставленных особ. Указ означает, что Ланьэр должна умереть, — пояснила Аня.

— Бред какой-то, — проворчал Ваня. — Надо порвать эту бумажку — и делу конец. Глядишь, и спасём жизнь этой несчастной наложнице.

Ваня не то чтобы всерьез, но вполне натурально изобразил, как он уничтожает указ, и Аня, мгновенно подскочив к приятелю, выхватила бесценный свиток и спрятала его к себе в сумку.

— Ты чего? — не понял Ваня. — Не хочешь уничтожить жестокий указ и спасти невинную жизнь.

Анины глаза превратились в щёлочки — yже китайских, и она проговорила сквозь зубы:

— Откуда ты знаешь, что она «невинная»?

— Конечно, не знаю, — пожал плечами Ваня. — Просто к незнакомым людям отношусь доброжелательно. И потом, наложницы — девушки несчастные и бесправные. Разве не так?

— Ты ничего-ничегошеньки не знаешь! — чуть не застонала Аня. — Ланьэр, к твоему сведению, уже давно не наложница, а Великая императрица Цыси. Ланьэр — это её прежнее имя, данное при рождении. Тоже мне, нашёл невинную девушку!

— Ладно, чего ты завелась? — обиженно сдал назад Ваня. — Объясняй тогда, что делать с этим указом, раз уж так много знаешь.

— Это указ двадцатилетней давности, — опять начала Аня от «царя-косаря». — Цыси была драгоценной наложницей императора Сяньфэна. А он умер в 1861 году…

Ваня уже немного увлекся этими рассказами в эмоциональном изложении Анюты, а более практичный Саша начал всерьез беспокоиться. Вести беседы об истории Китая, стоя над трупом важной персоны посередь Пекина — занятие довольно сомнительное. А Сергей и вовсе озирался по сторонам всё более затравленно.

— …указ действителен до сих пор, — рассказывала Аня. — Дата его свидетельствует, что бумага составлена перед самой смертью Сяньфэна. А все указы императора, особенно предсмертные, исполняются всегда, они не имеют срока давности. Если указ обнародовать, ныне здравствующая императрица Цыси должна будет умереть.

— Вот это сильно! — восхитился Иван. — А что, Сяньфэн так ненавидел свою драгоценную подругу?

— Император Сяньфэн очень любил свою драгоценную наложницу, — не обращая внимания на полушутливый тон вопросов, сказала Аня. — Она родила ему сына, наследника престола. Но, зная её властолюбивый и жестокий характер, он, вероятно, решил, что будет лучше, если Ланьэр покинет этот мир следом за Сыном неба… И, между прочим, самоубийство — очень гуманная смерть. Вы и не представляете себе, какие жуткие казни устраивают здесь! Европейская инквизиция — «детский лепет» в сравнении с ними.

И она поморщившись, отвернулась.

— Интересная штука получается, — пробормотал Ваня. — Цыси жива, и, как я понял, здравствует уже двадцать лет. Наверно, она выкрала его давным-давно и думать забыла о пресловутой казни.

— Тогда откуда он выплыл теперь? — резонно спросил Сергей, смирившийся с тем, что, не закончив разговора, они отсюда всё равно не уйдут. — Цыси, завладев указом, сразу бы уничтожила его. Нет, ребята, тут что-то не так! Кто-то бережно хранил этот документ много лет, а теперь отправил его с евнухом другому человеку. Что вы нам скажете по этому поводу, Анна?

— Дайте ещё немного подумать, — растерялась девушка. — У меня в голове каша.

— Но ты уверена, что этот указ следует оставить у себя? — Саша как всегда выделил главное.

— Да. Пусть пока лежит у меня, — твердо сказала Аня. —Уничтожать нельзя — это точно.

— Есть ещё один важный вопрос, — рискнул встрять Сергей, — Аня, вы хоть знаете, в какую сторону нам лучше пойти?

Аня махнула рукой — вряд ли указывая сторону, скорее, просто не желая отвечать на вопрос.

— Погодите, Сергей! — начал сердиться Саша. — Убежать от опасности важно, но ещё важнее — не изменить историю. Может быть, правильнее будет оставить всё как есть? Вложить указ обратно за пояс евнуху и уйти? Анюта, подумай ещё раз! Что мы с этой бумагой будем делать?

— Нет, — упрямо заявила девушка. — Вы просто ещё не можете понять. А я уже многое вспомнила. И не отдам этот указ никому! Вдруг его подберёт какой-нибудь бродяга? Да вы что! Мы уже нарушили ход истории. Теперь наша миссия — всё исправить. Мы же всегда занимали активную позицию. По-другому нельзя. А эта вещь имеет своего хозяина. Его-то и следует найти.

— Ты что-то слишком смелая стала, — сказал Ваня и подозрительно посмотрел на девушку. — Зачем тебе всё это? Добровольно ввязываться в политические интриги? Нет уж, с меня Египта хватило! Это всё опасно для жизни. А тут ещё жуткие казни и пытки — сама говорила. Я не хочу стать жертвой.

— Успокойся, — ответила Аня холодным, незнакомым голосом. — Обещаю, что лично тебя я ни во что впутывать не буду.

— Спасибо, утешила, — криво ухмыльнулся Ваня. — Так мы тебя и отпустили куролесить тут в одиночку. Конечно, я буду с тобой, и Саша — тоже. Правда, Ветров? Но всё-таки, не слишком ли много мы берём на себя?

— Давай так, — рассудил Саша, — мы попали сюда практически в момент убийства евнуха. Это знак, мимо которого мы не сможем пройти.

— А жаль! — вздохнул Ваня. — Я бы не хотел во всё это впутываться, — и он повернулся к Сергею, ища поддержки. — Вы согласны со мной?

Но Сергей не успел ответить, потому что вдалеке послышались шаги.

— Бежим! Быстрее! — скомандовал Саша.

— Направо, в соседний переулок! — успела подсказать Аня.

Сергей бежал первым. Ваня и Саша замыкали группу, не обгоняя друг друга: они оба хотели непременно видеть Анюту, потому что очень тревожились за неё.

Глава 12

ТАИНСТВЕННЫЕ ТЕНИ

Императрица Цыси положила трубку на столик и, наконец, вышла из задумчивости. Странное ощущение: будто вся долгая жизнь за один миг пронеслась у неё перед глазами.

Цыси медленно поднялась с кресла и подошла к алькову. Откинув атласную занавеску, вошла внутрь ниши, взяла с полки небольшую шкатулку из лакированного дерева, инкрустированную перламутром. Маленьким ключиком, который всегда носила с собой, отперла крышку, взяла в руки пожелтевший свиток и аккуратно развернула его…

Глаза её наполнились слезами. «Вот оно, счастье, — думала Великая императрица. — Разве может власть и богатство сравниться с простым земным счастьем?»

Цыси всегда с болью в сердце вспоминала три самых счастливых дня своей юности. Даже сейчас, спустя почти двадцать лет, она бы бросила всё: роскошь, могущество, славу, чтобы хоть на мгновенье вернуться в то безмятежное время и увидеть любимого юношу, которого она так и не сумела забыть…

Ещё в самом начале своего возвышения при дворе, Ланьэр попросила императора Сяньфэна, чтобы тот разрешил ей встретиться со своей сестрой Дафэн. Сестра пришла во дворец, и Ланьэр, выбрав удобный момент, спросила её:

— Ты помнишь тот день, когда меня отправили на смотрины?

— Конечно, — ответила Дафэн. — Очень хорошо помню.

— А после? К нам в дом никто не приходил?

Сестра удивилась вопросу.

— Кого ты имеешь в виду? К нам многие приходили.

Ланьэр немного замялась, не решаясь спросить впрямую о юноше по имени Лю Чанг. А Дафэн посмотрела на неё пристально и вдруг сама всё поняла.

— Я догадалась, о ком ты спрашиваешь. На следующий день после твоего отъезда к нам пришёл молодой человек, спрашивал о тебе и, когда узнал, что ты теперь наложница императора, ужасно расстроился. У него было такое лицо… будто ему стало плохо. Я пригласила его в дом и напоила чаем.

— Что он говорил? — взволнованно спросила Ланьэр.

— Он был так расстроен, что уже ничего не мог говорить.

Ланьэр тяжело вздохнула.

— Ах, да, — вспомнила сестра, — ещё через день он принёс письмо и попросил передать его тебе.