Свет иных дней, стр. 27

Из Часа международных новостей «Нашего мира», 28 января 2037 г.

Кейт Манцони (в эфир):

«Мы словно бы присутствуем при возрождении Уотергейтского скандала шестидесятилетней давности: сотрудники Белого дома из ближайшего окружения президента Марии Хуарес публично обвинены в ограблении избирательного штаба представителя Республиканской партии, считающегося главным соперником Хуарес на предстоящих президентских выборах в две тысячи сороковом году.

Республиканцы утверждают, что заявления, сделанные окружением Хуарес, – относительно возможного нарушения правил ведения избирательной кампании в свете сомнительности спонсирования GOP [33] различными олигархами, – могли появиться исключительно на основании сведений, полученных нелегальным путем, а именно – за счет подслушивания телефонных переговоров или воровства данных.

Белый дом в ответ призвал республиканцев привести неопровержимые доказательства подобного вторжения. Пока GOP не смогла этого сделать…»

/11/

МОЗГОВАЯ ПРОБКА

Кейт наблюдала за Джоном Коллинзом. Он прилетел в московский аэропорт.

В аэропорту Коллинза встретил молодой человек. «Поисковик» быстро распознал в нем Андрея Попова. Попов, русский националист, имел связи с вооруженными повстанческими группами, действовавшими во всех пяти государствах, граничащих с Аральским морем, – в Казахстане, Узбекистане, Туркменистане, Таджикистане и Киргизстане.

Кейт передвинула фокус ближе.

С нарастающим волнением она вела фокусную точку червокамеры рядом с Коллинзом и Поповым, передвигавшимися по Москве – на автобусе, в метро, в автомобилях, пешком, – несмотря на метель. Кейт смотрела на Кремль и старое уродливое здание КГБ, словно совершала виртуальную экскурсию по городу.

Кейт была потрясена царившей в городе нищетой. Несмотря на свою профессию, Коллинз был самым типичным американцем за границей; Кейт видела, как нарастает его раздражение из-за плохой работы мобильного телефона, как он удивляется тому, что женщины, торгующие билетами для входа в метро, подсчитывают сдачу на счетах, какое отвращение у него вызывает грязь в общественных туалетах, как трудно ему поверить в отсутствие ответа от «Поисковика» после долгого ожидания.

Кейт испытала недюжинное облегчение, когда Коллинз добрался до небольшого аэродрома на окраине Москвы и сел в легкий самолет, а потом ему удалось заставить заработать что-то вроде автопилота.

Здесь, в полумраке «Червятника», сидя перед софт-скрином, Кейт управляла фокусом с помощью джойстика и хитрой поддерживающей программы. Но как ни гениальна была система, все же слежка за передвижением человека в чужом городе была напряженной, изматывающей работой; стоило бы только на миг отвлечься – и несколько часов труда насмарку.

Однако уровень работы червокамеры уже был поднят настолько, что Кейт могла бы «прицепить» отдаленный фокус к разным электронным «росписям» – к примеру, к самолету Коллинза. И вот теперь ее червокамера невидимо повисла в кабине самолета, над плечом у Коллинза, а самолет взмыл в сумеречное российское небо. Коллинз понятия не имел о том, что за ним ведется неотступная слежка.

Работа должна была стать легче. Инженеры «Червятника» разрабатывали способы, с помощью которых фокус червокамеры мог бы наблюдать за отдельным субъектом без необходимости участия человека-наблюдателя… Но все это – в будущем.

Кейт отодвинула от стола стул, встала и потянулась. Она устала сильнее, чем думала; попробовала, но так и не смогла вспомнить, когда у нее был перерыв.

Она рассеянно смотрела на изображение, непрерывно поступающее от червокамеры. Над Центральной Азией сгущалась ночь, но за маленькими иллюминаторами самолета еще можно было разглядеть землю, словно бы покрытую рубцами, полосы бурых пустошей, все еще необитаемых и теперь, через сорок лет после распада Советского Союза, которому всегда было плевать и на свою землю, и на своих людей…

На плечо Кейт легла рука, сильные пальцы начали массировать затекшие мышцы. Кейт вздрогнула, но прикосновение было знакомым, и она не смогла не расслабиться.

Бобби поцеловал ее пышные волосы.

– Так и думал, что найду тебя здесь. Ты хоть знаешь, который час?

Кейт взглянула на табло на софт-скрине.

– Поздний вечер?

Бобби рассмеялся.

– Ну да – по московскому времени. Но это Сиэтл, штат Вашингтон, Западное полушарие, и на этой стороне планеты – чуть больше десяти утра. Ты проработала всю ночь. Опять. У меня такое чувство, что ты меня избегаешь.

Кейт вспыльчиво отозвалась:

– Бобби, ты просто не понимаешь. Я слежу за этим парнем. Это круглосуточная работа. Коллинз – оперативник ЦРУ, который, похоже, налаживает связи между нашим правительством и целым рядом лидеров повстанческих группировок в регионе Аральского моря. Там происходит нечто такое, о чем правительство не желает нас оповещать.

– Но, – с театральной торжественностью произнес Бобби, – червокамера видит все!

Он был одет в горнолыжный комбинезон – яркий, разноцветный, снабженный системой терморегуляции и жутко дорогой. Здесь, в теплом уголке «Червятника», Кейт видела, как раскрываются искусственные поры, как под ними проглядывает смуглая загорелая кожа. Бобби наклонился к софт-скрину, взглянул на изображение, на заметки Кейт.

– А сколько Коллинзу лететь? – спросил он.

– Трудно сказать. Несколько часов.

Бобби выпрямился.

– Если так, сделай перерыв. Твой объект наблюдения никуда не денется из самолета, пока тот не приземлится – или не рухнет на землю, а за это время червокамера с превеликой радостью и сама за ним понаблюдает. Кроме того, он спит.

– Но он там с Поповым. Если он проснется…

– Тогда записывающая система зарегистрирует все, что он скажет или сделает. Пойдем. Дай себе отдохнуть. И мне тоже.

«Но я не хочу быть с тобой, Бобби, – с тоской подумала Кейт. – Потому что есть вещи, говорить о которых мне совсем не хочется. И все таки…»

И все-таки ее по-прежнему влекло к нему – влекло, невзирая на то, что она о нем знала.

«Ты становишься слишком закомплексованной, Кейт, – сказала она себе. – Слишком зацикленной на себе. И тебе совсем не повредит хоть на время удрать из этого холодного и безжизненного сарая».

С трудом заставив себя улыбнуться, Кейт взяла Бобби за руку.

Выдался погожий безветренный день – приятный промежуток между штормами, которые теперь то и дело осаждали тихоокеанское побережье.

Со стаканами кофе со сливками они шли по парку, разбитому вокруг «Червятника». Невысокие земляные валы, мостики через ручьи, невероятно огромные старые деревья. «И все это заказано и устроено по эскизу Хайрема, – думала Кейт. – За бешеные деньги и без особого вкуса». Но небо было ясное, ярко-голубое, зимнее солнце уже немного согревало лицо, а позади Кейт и Бобби на траве, густо пропитанной серебристой росой, оставались темные следы.

Они нашли скамейку с механизмом терморегуляции. Скамейка нагрелась настолько, что роса на ней высохла. Кейт и Бобби сели на скамейку и какое-то время молчали и пили кофе.

– Мне все-таки кажется, что ты от меня прячешься, – негромко произнес Бобби. Кейт заметила, как имплантаты на сетчатке его глаз поляризовались на солнце, и глаза стали серебристыми, какие бывают у насекомых. – Дело в червокамере, да? Во всех этих этических моментах, которые так тебя смущали?

С готовностью, от которой ей стало стыдно, Кейт ухватилась за эту мысль.

– Еще бы не смущаться! Технология такой силы…

– Но ведь ты присутствовала при заключении соглашения с ФБР. Того соглашения, в результате которого червокамера попала в руки людей.

– Ох, Бобби… Люди… даже не знают о том, что эта треклятая штука существует, – не говоря уже о том, что правительственные агентства используют ее против них. Ты только вспомни, сколько сразу отловили неплательщиков налогов и родителей, не по назначению использующих детские пособия, сколько лиц, незаконно купивших оружие, были осуждены по закону Брейди, сколько арестовано серийных сексуальных маньяков.