Свет иных дней, стр. 23

/9/

АГЕНТ

Когда «на хвост» Хайрему село ФБР, у Кейт словно гора упала с плеч.

Она с большим удовольствием засыпала мир сенсациями, но она так или иначе всю жизнь этим занималась – с червокамерами и без оных. И ей все меньше нравилась мысль о том, что такая могучая технология сосредоточена исключительно в руках такого противного капиталиста, страдающего выраженной манией величия, каковым она числила Хайрема Паттерсона.

Так уж вышло, что в тот день, когда, образно выражаясь, нарыв созрел, Кейт находилась в кабинете босса. Но все получилось не так, как она ожидала.

Кейт расхаживала по кабинету. Она, по своему обыкновению, пререкалась с Хайремом.

– Ради бога, Хайрем. До какой степени банальности вы хотите опуститься?

Хайрем откинулся на спинку кресла, обтянутого кожзаменителем, и, обдумывая ответ, уставился в окно, на панораму центра Сиэтла.

Кейт знала: когда-то нынешний кабинет Хайрема был президентским номером одного из лучших отелей в городе. Большое витражное окно сохранилось, но ничего из роскошных деталей этой комнаты Хайрем себе не оставил; следовало признать: несмотря на все свои недостатки, большими претензиями он не отличался. Теперь комната представляла собой обычный рабочий кабинет, и из мебели тут стоял только большой конференц-стол, вокруг него – стулья с прямыми спинками, а еще – кофейный автомат и мойка с водопроводным краном. Ходили слухи, будто бы Хайрем держал тут кровать – в стенном шкафчике.

«И все же здесь не хватает человечности, – так думала Кейт. – Ни единой семейной фотографии – к примеру, снимков сыновей. Но может быть, ему и не нужны их изображения, – мелькнула у Кейт невеселая мысль. – Наверное, сыновья сами по себе для него – достойные трофеи».

– Итак, – медленно проговорил Хайрем, – теперь вы назначили себя моей треклятой совестью, мисс Манцони.

– Ох, перестаньте, Хайрем. Дело совсем не в совести. Послушайте: вы обладаете технической монополией, которая служит предметом зависти всех прочих новостных компаний в мире. И вы не видите, как вы этой монополией распоряжаетесь? Сплетни про русских царственных особ, съемки скрытой камерой, сверхживой показ футбольных матчей… Я не для того этим занялась, чтобы фотографировать сиськи генерального секретаря ООН!

– Эти сиськи, как вы изволили выразиться, – сухо заметил Хайрем, – привлекли внимание миллиарда зрителей. Моя главная забота – победить в конкуренции. И я это делаю.

– Но вы превращаетесь в стопроцентного папарацци! Этим и ограничивается поле вашего зрения? Вы обладаете таким могуществом – могли бы творить добро!

Хайрем улыбнулся.

– Добро? А при чем тут, спрашивается, добро? Я должен давать людям то, чего они хотят, Манцони. Если я не стану этого делать, сделает какой-нибудь другой ублюдок. Я вообще не понимаю, на что вы жалуетесь. Я пропустил ваш сюжет насчет того, что Англия собирается устроить вторжение в Шотландию. Всем новостям новость.

– Но вы эту новость опохабили, пустив ее в обертке из пошлых «желтых» сообщений! И всему, что касается битвы за воду, вы придаете самый банальный вид. Представить только – конференцию ЮНЕСКО по проблемам гидрологии превратили в шуточку!

– Хватит читать мне нотации по злободневным вопросам, Манцони. Вы, знаете ли, такая вся возвышенная. Но очень мало кое в чем смыслите. Не понятно? Люди не желают ничего знать о вопросах, о проблемах. Из-за вас, из-за вашей Полыни, чтоб ей пусто было, люди стали понимать, что все проблемы яйца выеденного не стоят. Не имеет никакого значения то, как мы качаем из планеты воду, и все прочее – полная ерунда, потому что жахнет Полынь – и вообще ничегошеньки не останется. И люди хотят только развлечений. И отвлечений.

– И дальше этого ваши амбиции не простираются?

Он пожал плечами.

– А чем еще заниматься?

Кейт с отвращением фыркнула.

– Знаете, ваша монополия не будет длиться вечно. В промышленных и медийных кругах ходит множество разговоров о том, каким путем вы раздобываете свои «бомбы». Не пройдет много времени – и кто-нибудь вас раскусит и повторит ваши исследования.

– У меня есть патенты…

– О да, конечно, это вас защитит. Если проиграете – вам будет нечего оставить Бобби.

Хайрем прищурился.

– Не смейте разговаривать о моем сыне. Знайте: каждый день я жалею о том, что позволил вам остаться, Манцони. Да, вы сделали несколько неплохих сюжетов. Но у вас нет чувства равновесия, совсем нет.

– Равновесия? Вы это так называете? Применять червокамеру только для того, чтобы снимать знаменитостей голышом?

Прозвучал мелодичный звон. Хайрем запрокинул голову.

– Я сказал: меня не беспокоить.

Из воздуха послышался бесстрастный синтезированный голос «Поисковика»:

– Боюсь, обстоятельства чрезвычайные, мистер Паттерсон.

– Какие еще чрезвычайные?

– Вас желает видеть Майкл Мейвенс. И вас тоже, мисс Манцони.

– Мейвенс? Не знаю никакого…

– Он из ФБР, мистер Паттерсон. Из Федерального бюро…

– Знаю я, что такое ФБР. – Хайрем в сердцах шарахнул кулачищем по столу. – Не понос, так золотуха.

«Наконец-то», – злорадно подумала Кейт. Хайрем сердито зыркнул на нее.

– Смотрите не ляпните чего-нибудь лишнего этому козлу.

Кейт сдвинула брови.

– Этому козлу, назначенному правительством? Козлу – представителю правоохранительной системы? Да? Даже вы отвечаете перед законом, Хайрем. И я буду говорить то, что пожелаю.

Он стиснул кулак и был готов что-то добавить, но только покачал головой. Встав, он подошел к витражному окну, и синий цвет неба, пропущенный через подкрашенное стекло, упал на его лысину, и она заблестела.

– Черт, – процедил сквозь зубы Хайрем. – Черт, черт, черт!

Майкл Мейвенс, специальный агент ФБР, был одет в стандартный темно-серый костюм и рубашку без воротника с галстуком-шнурком. Светловолосый и стройный, как тростинка, он выглядел так, словно провел уйму времени за игрой в сквош – и конечно же, в сквош он резался не иначе как в какой-нибудь жутко престижной академии ФБР.

Кейт он показался совсем молоденьким – от двадцати пяти до тридцати. И еще он нервничал. Скованно уселся на предложенный Хаиремом стул, потом неуклюже открыл кейс и вытащил из него софт-скрин.

Кейт глянула на Хайрема. На смуглом широком лице ее босса застыло выражение расчетливости. Хайрем тоже заметил странную неловкость агента.

Предъявив Кейт и Хайрему значок, Мейвенс сказал:

– Рад застать здесь вас обоих, мистер Паттерсон и мисс Манцони. Я расследую очевидное нарушение секретности…

Хайрем пошел в атаку.

– Санкция у вас есть?

Мейвенс растерялся.

– Мистер Паттерсон, надеюсь, нам удастся найти более конструктивное решение.

– «Конструктивное»? – рявкнул Хайрем. – Что это за ответ? Вы действуете без санкции?

Он потянулся к значку телефона на крышке стола. Мейвен негромко произнес.

– Мне известна ваша тайна.

Рука Хайрема повисела над светящимся значком и отодвинулась.

Мейвенс улыбнулся.

– «Поисковик». Секретное прикрытие ФБР, уровень тридцать четыре, санкции от М. К. Мейвенса. Подтверждение, пожалуйста.

Через несколько секунд «Поисковик» отозвался:

– Прикрытие действует, агент Мейвенс.

Мейвенс кивнул.

– Мы можем говорить открыто.

Кейт села напротив Мейвенса. Она была заинтригована, озадачена, взволнована.

Мейвенс положил на стол софт-скрин. На дисплее появилось изображение большого военного вертолета с белым верхом. Мейвенс спросил:

– Узнаете?

Хайрем наклонился ближе.

– По-моему, это модель Сикорского.

– А точнее – VH-3D [31].

– Это «Морская пехота-один», – сказала Кейт. – Вертолет президента.

Мейвенс взглянул на нее.

– Правильно. Уверен, вам обоим известно о том, что президент и ее супруг последние пару дней провели на Кубе, на конференции ЮНЕСКО по гидрологии. Там они пользовались этим вертолетом. Вчера во время короткого перелета состоялась краткая беседа сугубо личного характера между президентом Хуарес и премьер-министром Англии Хакстеблем. – Он прикоснулся пальцем к экрану, и там возник схематический план салона вертолета. – «Сикорский» – машина не маленькая, хоть и древняя, но она битком напичкана средствами связи. В салоне только десять сидений. Пять из них отведены для агентов секретной службы, врача и помощников президента по военным и личным вопросам.