Викинги, стр. 9

Крепкими мужами называли Скьёльда Купца из Долины и двоих его сыновей… называли. Слабой руке не совладать бы с таким большим и богатым двором, как Жилище Купца. И это стало особенно заметно, после гибели Скьёльдунгов и самого Скьёльда. Люди рассказывали, всем троим пришла смерть от рук Свана Рыжего, мстившего Купцу за какое-то давнее дело. У отчаянного викинга будто бы хватило дерзости в одиночку явиться к Скьёльду во двор. И когда тот вышел навстречу — сказать ему вместо приветствия:

— Защищайся, Купец.

Скьёльд же был тогда вовсе не стар годами. И притом крепок, как ясеневое копьё. Люди не зря дали ему ещё одно прозвище: Драчун. Однако Сван уложил Драчуна чуть не первым ударом. Вытер меч и пошёл себе не торопясь за ворота, бросив на прощание:

— Есть брат у Орма-со-Шрамом.

Так и ушёл. Много было свидетелей, но никто не посмел его остановить. Чтобы преградить путь такому Свану, надобно самому родиться в море, на боевом корабле. А сыновья Скьёльда были далеко, на охоте.

Они вернулись на другое утро и сразу пустились в погоню. Люди рассказывали, они даже настигли викинга, но мало что нашли, кроме своей смерти. Сван разделался с обоими и спустился к морю со скал Арнарбрекки, считавшихся неприступными. И вплавь переправился на острова, к своему кораблю.

Этому второму подвигу свидетель был один: раб-пастушонок Арни Ингуннарсон. От него и узнали. Впрочем, мальчишка был неразговорчив и скуп на слова, и его скоро перестали расспрашивать. Посиди, как он, по полгода со стадом в горах, вовсе разучишься говорить. Да и что он понимает в сражениях, ему лишь бы никто не тронул коров. С тех пор минуло три зимы.

Это было его шестое лето на верхних лугах… Весной родичи Скьёльда окончательно поняли, что не сумеют удержать наследной земли. Горько было прощаться с древним гнездом, но ничего не поделаешь, пришлось. Свершили скейтинг, передали из полы в полу горсть земли, взятой из-под хозяйского места… Рабы остались у новых владельцев, кто захотел. Кто не захотел — достались другим. Фрйдлейв Фйтьюнг, хозяин Арни, купил сразу троих. Парня по имени Хаваль, девчонку Турид и её старого деда, знавшего хорошие травы. Широкоплечий Хаваль, ровесник Арни, достался Фридлейву дёшево, родичи Скьёльда почему-то много не запросили. Дед-травник обошёлся в три марки серебра, целое сокровище, но люди говорили, он того стоил. А Турид не нужна была вовсе, но упрямый старик нипочём не хотел покидать внучку, пришлось взять и её. Фрйдлейв мог себе это позволить, недаром его звали Фитьюнгом — Богатеем.

Арни, конечно, видал раньше и Турид, и Хаваля, всё-таки соседи. Однако дружить не дружил. Теперь он невольно приглядывался к новичкам. И заметил, что Турид вовсе не рада была жить с Хавалем в одном дворе. Арни не было до этого дела.

Коровы ещё ходили по нижним лугам, и работы у Арни пока было немного. Можно провести две черты на земле и поиграть с ребятами в мяч. Или взять удочки и поехать за рыбой. Это нравилось ему даже больше. Красться в лодке вдоль береговых скал, представляя себе, будто это Сван Рыжий послал его вперёд!..

В тот день ему не повезло. Хитрая рыба упорно обходила его крючки. А потом из глубины фиорда потянулся туман, и Арни погнал лодку домой.

Когда он причалил, вокруг уже колыхалось белое молоко. Арни бросил вёсла на берег, выскочил сам и стал закатывать штаны, собираясь вытащить лодку. И тут перед ним неожиданно возникла Турид. Запыхавшаяся. Испуганная.

— Можно, я посижу в твоей лодке?

Арни не успел ответить. Девчонка прыгнула через борт и мигом перебежала на корму. По гладкой воде раскатилась медленная волна, лодка сдвинулась с камней и стала отходить прочь от берега. Арни шагнул в воду, ловя её за носовое кольцо.

Тут песок скрипнул под мягкими сапогами. Из тумана появился Хаваль. Подошёл. Остановился у края и стал смотреть на Турид и Арни. Арни стоял по пояс в воде — останавливая лодку, он вымочил-таки штаны. Наверное, вид у него был забавный, потому что Хаваль вдруг улыбнулся:

— Меня называют Хавалем сыном Хамаля сына Хрейма из Жилища Купца, — сказал он дружелюбно. — Я у вас тут третий день и не всех ещё знаю. Как зовут тебя люди?

— Арни… Арни Ингуннарсон.

— Ингуннарсон, это по матери. А по отцу? Арни вздрогнул и подобрался: это был уже вызов! Нет худшего оскорбления, чем напомнить безродному: у тебя нет отца, ты не можешь назвать, от кого был рожден! Арни оставил лодку и выбрался из воды. И вдруг оказалось, что он не уступал Хавалю ни ростом, ни шириной плеч. Мокрые штаны облепили его ноги, и стало заметно — эти ноги привыкли к горам.

— Меня называют Арни Ингуннарсоном, — сказал он сквозь зубы. Сейчас Хаваль ударит. Арни перехватит его руку. И как следует вывернет. Чтобы запомнил.

Но Хаваль даже не перестал улыбаться.

— Я обидел тебя? — спросил он участливо. — Не сердись, Ингуннарсон. Я же не знал. Арни неожиданно сделалось стыдно.

— Ладно, — буркнул он, чувствуя, что краснеет. Отвернулся и увидел, что лодка с Турид успела отойти довольно далеко. Девчонка сидела смирно, глядя на берег. В лодке не было вёсел.

Делать нечего, пришлось лезть в воду и плыть к ней. Когда, наконец, под килем снова зашуршал песок, Хаваля на берегу уже не было. Дура девка, с внезапной злостью подумал Арни про Турид. Хаваль ему, пожалуй, понравился. Это достойно, признаться в нечаянной глупости. Нет, незлой малый. Хотя, конечно, болтун.

Пока Арни тащил лодку в корабельный сарай, а потом шёл домой, Турид не отходила от него ни на шаг. И только уже во дворе куда-то незаметно пропала. В девичью побежала, наверное.

И чем это Хаваль так её напугал? Небось, выскочил навстречу из тумана. Она и вообразила невесть что.

Арни подумал об этом и почти сразу забыл.

А через две ночи стада погнали на сетер.

Минувшая зима выдалась не из сытых, но коровы успели подкормиться на нижних пастбищах и шли весело. Арни лишь изредка брался за хворостину, и то потому, что дорога пролегала через земли соседей: не дело, если приключится потрава.

И впереди, и позади него поднимали пыль десятки копыт. Арни знал, что не все пастухи так радовались лету, как он. Кто-то оставил дома молодую жену. Кто-то заранее вздыхал о том, как станет до осени скучать в горах, не видя человеческого лица. Арни было легче. Девчонки на него не слишком заглядывались. И близкой дружбы ни с кем он не водил.