С викингами на Свальбард, стр. 24

Утром Оттар протянул Хельги туго скрученный сверток:

– Держи! Это тебе.

– Спасибо, – сказал Хельги и взял.

Викинг расхохотался:

– Не мне, Беленькой спасибо. Она сказала, ты плохо одет и непременно замерзнешь там, куда мы собрались. Она отругала меня и велела присматривать за тобой получше. Она решила, ты мой младший братишка.

Хельги раскрыл сверток. Там оказался теплый олений полушубок, занимавший удивительно мало места, такие же штаны и еще рукавицы, Он немедленно натянул дареное: все оказалось более или менее впору, может, лишь чуть-чуть великовато. Сперва это удивило его, ведь он был много выше самого высокого финна. Но потом вспомнилось, что финны часто торговали с соседями, – может, и эта одежда была сделана на продажу. Хельги всунул руки в мягкие, толстые рукавицы, предвкушая, как славно будет в них на заснеженном Свальбарде… и сообразил, что Оттар навряд ли вспомнил бы об ошибке Беленькой, посчитавшей их братьями, если бы эта ошибка была ему неприятна. Он смутился и проговорил:

– Думается, финны решили поселиться возле кита. Вон, женщина уже строит жилище, и муж ей помогает.

Повыше кита действительно копошились две крохотные фигурки, перетаскивавшие дерн, камни и жерди. Оттар пригляделся внимательней и засмеялся:

– Строить-то она строит, но не для себя. Этой женщине скоро рожать, а в новом домике станет жить Богиня Саракка, посылающая девочек. Финны предпочитают, чтобы рождались девчонки. У них и вождь женщина, если ты заметил.

Он помолчал и вдруг добавил мечтательно, смягчаясь лицом:

– А вот у меня будет сын. Беленькая обещала молиться другой Богине. Той, что дарует сыновей.

Хельги едва не выронил ремешок, которым подпоясывался.

– Ты взял Беленькую в жены?

Оттар ответил:

– Я подарил ее матери три ножа и колокольчики для ездового оленя, и она не отдаст Беленькую другому. Когда мы вернемся, я сразу увезу ее и устрою пир, какой полагается.

Хельги почему-то обрадовался за него, как будто Оттар действительно был ему братом. Вот ведь как по-разному распоряжается судьба. Бывает, едут на свадьбу, а приходится ввязаться в сражение. Бывает, видно, и наоборот.

Китовая туша не была еще съедена даже наполовину. Налетевшие птицы тучами клубились над пищей, и финны напрасно пробовали их отогнать. Люди Ракни-конунга вялили мясо, развешивая его так, чтобы не добрались собаки.

После утренней еды Хельги вновь поволок по берегу тяжелый закопченный котел. Пока он чистил его, мимо прошел Карк; в этот раз он дольше обычного торчал поблизости и улыбался насмешливее, чем всегда. Или Хельги так показалось. Разом поднялось в душе все пережитое за ночь!.. А если Ракни приставил его к котлу только затем, чтобы посмотреть, покорно ли он согласится пачкаться вместо раба?.. Не зря говорят люди – тому не нужна лучшая доля, кто за нее не дерется!

– Ну вот что… – сказал Хельги и выпрямился, отряхивая руки. – Не будешь ты радоваться, на меня глядя. Бери-ка этот котел и скреби его сам, а у меня найдутся дела поважней!

Вольноотпущенник взбесился мгновенно; он все еще надеялся одолеть Хельги в бою на ножах, знать, умишко ему и впрямь отпущен был небогатый. Хельги встретил его самым простым приемом, на который в Линсетре не попался бы ни один сосунок. И немного погодя уже сидел верхом на распластанном теле, крепко держа. Карк не сопротивлялся.

– Будешь чистить котел? – спросил Хельги спокойно.

Карк отозвался покорно:

– Буду…

Новое унижение мало что добавило к тем, которых он перенес в жизни без счета. Хельги выпустил его и ушел. Велика ли честь придавить к земле неумеху, для славы выбирают лучшего противника, а не худшего. Но пусть они видят – и Оттар, и сам Ракни– конунг – Хельги не раб и никому не даст обращаться с собой как с рабом…

Они провели у финнов еще несколько дней, отдыхая и запасаясь в дорогу. И теперь уже не один Оттар – добрая половина воинов оставалась ночевать на берегу. Маленькие круглолицые женщины ласково их принимали. А мужья не только не гневались, но, кажется, были довольны. Великую удачу принесли на их берег тайа-мореходы – пусть же удача задержится навсегда…

Люди-олени рассказали, что этот фиорд нигде не имел удобного выхода в море, но с северной стороны можно было выбраться через волок. Туда и решили отправиться.

За два дня перед отплытием у Оттара пропал кот. Он и на прежних стоянках никогда не пропускал случая погулять в одиночку, поохотиться на пестрых мышей, но всегда успевал вовремя взбежать по сходням на корабль. Однако в этот раз он не возвращался очень уж долго. Подстерегла ли его коварная расщелина в скалах, из которой не выбраться даже ловкому и цепкому зверю, или разорвали злые финские лайки, или подхватила когтистыми лапами белая северная сова?..

– Может быть, я знаю, в чем дело, – сказал вольноотпущенник Карк. – Один из нас недавно был оцарапан и пообещал не вытаскивать кота, если тот свалится за борт…

Он не глядел на Хельги, но Хельги отозвался:

– Это случилось со мной, однако кота я не топил.

Он готов был держаться на своем до конца, но Оттар не стал его расспрашивать, только махнул рукой:

– Брось, Карк. Ты объелся китового жира, вот тебе и мерещится.

Карк понял, что обвинить Хельги не сможет, и замолчал. У него был вид промахнувшегося с ударом. А потом втащили мостки, и люди самэк, вышедшие к воде, сладили мореходам добрый путь: воткнули в землю шалашиком три сучка и положили сверху четвертый, длинный, смолистый, обращенный вослед кораблю…