С викингами на Свальбард, стр. 22

К концу дня финны перебороли страх и вернулись, и все вместе они отправились за добычей. Финнов было едва ли не меньше, чем мореходов: в краю, скудном пищей, люди селятся далеко друг от друга, чтобы не мешать охотиться и пасти оленьи стада, и ездят в гости к ближнему соседу за три дня пути. А одевались они почти одинаково, что мужчины, что женщины, сторонний глаз не сразу и разберется, кто где. Хельги сперва показалось, будто у всех у них были больные, несообразно опухшие ноги, но потом он пригляделся и понял – это из-за обуви, набитой травой и крепко примотанной к щиколотке, чтобы не проникала вода. Наверное, Людям-оленям так было удобно.

Злополучный кит никуда не делся со вчерашнего дня. Он все так же ворочался и пыхтел в мелкой бухточке-луже, и финны радостно загомонили, увидев его: поистине, такая гора мяса только и могла быть подарком смилосердствовавшихся Богов! В руках охотников появились гарпуны с наконечниками из кости и рога, редко у кого с драгоценными железными остриями. Викинги приготовили копья, Луг и Карк вооружились широкими ножами, разделывать тушу. Спустили лодку и направились к киту.

Обреченный исполин недолго бил могучим хвостом. Слишком опытны и смелы были люди и хорошо знали, как быстрее прикончить зверя и не оскорбить его дух лишним страданием. Хельги собирал по берегу плавник. Ему бросилось в глаза – Оттар резче замахивался и бил вдвое сильнее, если видел, что Беленькая на него смотрит…

…Последняя судорога погасла на жирных темных боках, и финны облепили тушу, как муравьи. Их пир начался немедленно, они не дожидались, пока разгорится огонь и мясо на палочках потемнеет, обретая дразнящий запах. Рыжего Луга так и передернуло от отвращения, когда викинги тоже начали подходить к киту и лакомиться, придерживая левой рукой горячие сочащиеся полоски и обрезая мясо ножом у самого рта… Плюнув, Луг перекрестился и сел возле костра к ним спиной. Ему, прочитавшему сто книг, неоткуда было знать, что парное, еще, по сути, не умершее мясо имеет совершенно удивительный вкус и лучше поддерживает силы, чем всякая иная еда, а зимой лишь оно порой может отогнать страшную хворь, от которой выпадают зубы и приключается смерть…

Истинная мудрость должна быть готова не только учить, но и вбирать чужую науку, обогащаясь сама.

Во время охоты финны понемногу перестали дичиться и, в конце концов, перемешались с викингами за огромным общим костром. От сытости и жара огня их лица румянились, пушистые объевшиеся собаки и те благостно виляли хвостами, утратив обычную злость. Когда подошло время укладываться, Люди-олени уже безбоязненно утвердили на берегу длинные жерди и натянули кожаные шатры. В такой шатер-кувас не помещается много народу, зимой там устраивают женщин с ребятами, мужчины же всовывают внутрь голову и плечи, выставляя ноги наружу, и спят прямо на снегу, не думая замерзать в теплых меховых штанах.

Викинги, как обычно, отправились спать на корабль. Тут Хельги приметил, что Оттар куда-то запропастился, и окликнул его, приложив руки ко рту. Оттар не отозвался. Хельги встревожился и подошел было к Ракни, но конунг досадливо отмахнулся:

– Оттар придет.

Он, должно быть, знал, о чем говорил. Хельги долго ждал Оттара, потом все же влез под кожаный полог, приготовил Оттару его мешок и залег один под скамью.

Оттар вернулся очень поздно, вернее, не поздно, а рано, потому что близилось утро. Хельги проснулся, когда викинг толкнул его коленом, пробираясь впотьмах. Оттар был чем-то очень доволен и даже мурлыкал чуть слышно, стаскивая одежду. Он блаженно заснул едва ли не прежде, чем забрался в мешок. Он всегда так засыпал. Зато Хельги остался лежать с открытыми глазами, уставившись в темноту палатки, и горечь, какой он никогда раньше не знал, затопляла его, не оставляя просвета. Он никогда и ничего не докажет Ракни и Оттару. Он так и будет чистить песком грязный сальный котел. А когда они сходят на Свальбард и зарубят там несчастного Вагна, он вовсе им надоест, и они продадут его на первом же торгу. Ну и что с того, что он греб веслом на боевом корабле. Вот так другие люди украли из дому и продали его мать. Там, в Гардарики. Ведь если поискать хорошенько, у него нашлись бы за морем и бабка, и дед, давно оплакавшие дочку и никогда не видевшие внука!..

Хельги сам не знал, что это такое на него накатило. И добро было бы из-за чего. А то из-за того лишь, что Оттар и Беленькая гуляли по острову, вместе провожая зарю!..

Мать рассказывала Хельги, как она впервые увидела отца.

Они сидели в палатке хозяина-купца – двенадцать молоденьких рабынь, и со страхом смотрели на затянутый пологом вход. Этими местами шло на рать войско храброго словенского князя, вот хозяин и расположился тут, в прибрежном лесу, и принес Богу торговли кусок мяса и луковицу, испрашивая барыша.

Его палатку правильнее было бы назвать землянкой, ибо слуги растянули ее над ямой, убранной изнутри досками и тканью. Ступеньки уходили наверх, к пологу, не дававшему видеть синее небо. Впрочем, палатка была старая и довольно дырявая, ветер шевелил мешковину, и тонкие лучики бродили по лицам рабынь.

Сюда уже заглядывали воины-словене, юные и постарше, но ни одной не купили, потому что хозяин боялся продешевить и торговался упрямо. Теперь лучики переселились на дощатую стену, и самые беспечные из рабынь понемногу переводили дух: им начинало казаться, что страшный торг и новые хозяева не сбудутся для них еще несколько дней.

Тут-то снова послышались приближающиеся голоса, взлетел кверху полог, и хозяин колобком скатился в палатку.

– А ну улыбайтесь, кикиморины отродья!.. – зашипел он на шарахнувшихся девчонок.– Да повеселее, если по ремню не соскучились!..

А следом уже спускался другой человек, и дощечки ступенек жалобно поскрипывали под ним, потому что входивший был великаном.

Мать не врала – Хельги внимательно приглядывался к дяде и брату, да и сам был уж никак не меньше всех во дворе…

Этот вошедший выпрямился и подпер полотняную крышу светловолосым затылком. Он вглядывался в полутьму и явно не слушал трескотни купца, нахваливавшего товар. Ветер снова рванул холст, и луч солнца упал на его лицо. Мерзкое нутро было у торговца рабынями, но подле этого воина он показался еще и отвратительным внешне!..