Право на поединок, стр. 121
16. Отданные долги
Все же дело у них вряд ли скоро заладится, – рассуждал Эврих. – Так не бывает, чтобы после столетней грызни мирились в один день. Ты только подумай, ведь за каждым такой хвост крови, что представить-то страшно! На кого ни посмотри, каждый у кого-то либо отца убил, либо сына замучил... Разве такое прощают? А туда же, общую деревню строить собрались...
Ноги у арранта были длинные, а ослик под ним – малорослый, хотя и крепкий. Оттого сандалии Эвриха (которые он, спустившись с холодных гор, вновь торжественно надел вместо сапог и штанов) то и дело чиркали по слежавшейся пыли болыпака.
– Одна надежда, место там в самом деле особенное, – продолжал книгочей. – Я так полагаю, если бы не Мать Богов, они бы и нас с тобой, и друг дружку...
У него почему-то не поворачивался язык назвать Ее тем именем, под которым они с Волкодавом знали Ее в Нарлаке. Внезапно возникшая мысль заставила Эвриха воздеть руку в жесте красноречия и повернуться к Волкодаву, размеренно шагавшему рядом:
– Вот тебе, друг мой, и еще вопрос, которым задаются увенчанные истинной мудростью. Почему, скажите на милость, величайшие откровения и чудеса бывают явлены не в святилищах учености и не тем, кто кладет жизнь на их постижение? Почему Создавшие Нас предпочитают беседовать с дикими племенами, вряд ли способными осмыслить весть, им ниспосланную?..
Обращаясь к Волкодаву, аррант в действительности вопрошал себя самого; как объяснили ему в немеркнущем Силионе, легче набрести на дельную мысль, если вслух рассуждаешь о том, что занимает твой ум и кажется неразрешимым. Он до того привык, что венн обычно отмалчивался или в лучшем случае ронял слово-другое, что даже удивился, когда Волкодав вдруг ответил:
– Так они же все поняли... Ну там... Что Отца Небо, которому они поклоняются, огорчает вражда. Что еще надо было понять ?
Эврих развел руками:
– Да как тебе объяснить... – Он тут же испугался, что обидчивый венн неправильно истолкует его слова, и поправился: – Это, пожалуй, не их, а нас с тобой скорее касается. Почему мы спустились с Засечного кряжа не в другом каком-нибудь месте? И дальше... уж очень все одно к одному... Всадник... младший Близнец непогребенный... Кто же знал, что он Бог, могли бы так и оставить...
– Не оставили ведь, – сказал Волкодав. И неожиданно улыбнулся: – Только, значит, диким племенам чудеса достаются? А ученым вроде тебя, хоть лопни, их не дождаться?..
Эврих фыркнул и рассмеялся, но потом снова впал в задумчивость. Легко рассуждать, как не повезло Достопочтенному Салегрину, безвылазно просидевшему в Верхнем Аланиоле всю свою жизнь. Салегрин ведь в глаза не видел всего того, о чем создал столь мудрую и достоверную книгу. А вот ему, Эвриху, похоже, везло. Он повидал мир и, как выяснилось, сам того не ведая, насмотрелся чудес. Ну и как прикажете справляться с подобным везением?..
– Знаешь... вот еще что, – подумав, сказал молодой аррант. – Жрецы Богов-Близнецов, они... если проведают... живенько весь Заоблачный кряж к рукам приберут. Те, в Кондаре, они, как я теперь понимаю, сразу заподозрили, что наша Сигина... ну... не такая простая, как кажется... Вот придем в Тин-Вилену – а вдруг тамошние тоже почуяли... про древний храм и насчет Младшего Брата...
– Поглядим, – сказал Волкодав.
– Я бы, – глядя на убегающую вдаль дорогу, проговорил Эврих, – на всякий случай не стал никому ничего говорить. Помнишь, сколько было молившихся Близнецам и как они отталкивали Сигину? Вот пускай и приходят такие, кто сами...
Он хотел сказать «сердцем услышат», но убоялся слишком красивого слова, как-то не вязавшегося с простым величием совершившегося. Волкодав понял его и молча кивнул.
Итигулы проводили их до маленькой порубежной деревни, в которой, отправляясь торговать в Тин-Вилену, обычно нанимали лошадей и вьючных мулов. В эту осень торговать было нечем. Два племени остались настолько нищими и голыми на пороге зимы, что какие там барыши, – дай Отец Небо возвести хоть плохонькое жилье и скопить мало-мальский съестной припас, пока не грянули холода!..
Узнав, что торговых караванов нынче не будет, жители деревни обозлились из-за упущенной выгоды и заломили с двоих путешественников столько, что от мысли о лошадях сразу пришлось отказаться. Решили взять осликов, но и тут все вышло не слава Богам. Итигулы обычно платили деревенским задаток, а остальное отсчитывали по возвращении. Эврих и Волкодав были люди новые и честности неведомой, а посему с них потребовали все деньги вперед. Кто их знает, вдруг они, за полцены взяв ослов, не оставят их в Тин-Вилене на оговоренном постоялом дворе, а съедят по дороге? Или, вообще продадут, а выручку прикарманят?..
«Возьмем одного, – сказал тогда Волкодав. – Для тебя.Я пойду пешком».
Аррант возмутился и начал его уверять, что, во-первых, денег у них вполне хватит, а во-вторых, он, Эврих, умеет ходить на своих двоих ничуть не хуже венна и уж как-нибудь обойдется. Он до сих пор считал, что был прав. Вот только спор с Волкодавом чаще всего был занятием абсолютно бессмысленным. Венн просто упирался на своем и молчал, предоставляя арранту сотрясать воздух неотразимыми доводами. А потом делал так, как с самого начала считал нужным. УЖ что говорить – идеальный товарищ для дальнего путешествия!.. Эврих сперва был здорово на него зол, потом успокоился. В конце концов, на спине смирного выносливого ослика было лучше, чем пешком. Если приноровиться, можно даже книжку читать. Или заметки какие-нибудь черновые делать безотказной Тилорновой самопиской, которую не надо макать в чернильницу через каждое слово. Или просто вбирать новые впечатления и подыскивать слова для их описания: