Корабли времени, стр. 102

В тот раз они подбегали ко мне без страха. Скорее с любопытством, как пасущиеся на лугу козочки, смеялись и что-то лопотали на своем птичьем языке.

На этот раз в их поведении была некоторая осторожность, даже подозрительность. Я улыбнулся, протягивая им руки, желая показать, что совершенно безобиден, как и они. Однако тут же вспомнил причину такого отношения — ведь этот была не первая наша встреча, и они уже успели познакомиться с моим нравом. Я проявил его после пропажи машины времени.

Я не стал им навязываться, и элои обежали меня, точно овечки, устремляясь к кустам рододендрона — вскоре их лопотание стало отдаленным и неразборчивым.

И я устремился к лесу. Всюду я натыкался на те же колодцы, ведущие в подземный мир морлоков. Из них доносился настойчиво-зловещий рокот «тук-тук-тук» — их машин.

Я понемногу остывал к этому миру, первоначальное восхищение проходило, как и тогда. Единственное, пусть ограниченное существо, питавшее ко мне симпатию, была Уина, которой я случайно спас жизнь. Но я не стал тогда сентиментальничать у камина, рассказывая историю своим приятелям. Уина так и оставалась призраком, воспоминанием — и ничем больше. Но теперь воспоминания о ней прибавляли мне сил с каждым шагом.

В пути мной овладел зверский голод — ведь последний раз я завтракал вместе с Нево перед отправлением с Белой Земли. И, несмотря на реконструкции, мое тело так и не потеряло здорового аппетита.

Поэтому я с таким облегчение увидел перед собой павильон и резво вбежал под каменную арку. Громадная зала, пол, покрытый плитами тяжелого белого металла, стертыми многочисленными поколениями элоев. Полированные каменные столы, на которых громоздились горы фруктов. Вокруг них собрался небольшой выводок элоев, которые, весело щебеча, уплетали эти яства, своими красочными туниками и гомоном напоминая сидящих в большой клетке птиц.

Я в своей пятнистой куртке — наследии палеоцена — был здесь совсем ни к месту, (неужели Наблюдатели не могли нарядить меня во что-нибудь получше!). Элои сразу же обступили меня. Они дергали меня за одежду. Всюду я видел те же маленькие лица, крошечные уши и рты, но эти элои отличались от встречавшихся мне у Сфинкса, потому что не боялись меня. То ли оттого, что не видели меня в гневе, то ли потому что память у них была короткая.

Ведь здесь я был один из них, кто пришел так же, как они поесть и отдохнуть — и они приняли меня радушно.

Я стал обходить стол за столом, угощаясь и тем и другим, всюду сопровождаемый веселым гомоном. Обнаружив блюдо с чем-то похожим на клубнику величиной с кулак, я стал насыщаться, перехватив перед этим еще несколько знакомых по прошлым встречам фруктов. Затем я забился в дальний темный угол и стал обедать там, окруженный удивленными любопытными элоями.

Я выудил из памяти несколько слов на их языке, чтобы выразить свое миролюбие. Стоило им услышать знакомую речь, как они облепили меня со всех сторон точно дети, дождавшиеся возвращения отца. Что поделать — от людей они были так же далеки, как и морлоки.

На миг мне показалось, что глаза мои смыкаются и тело начинает наливаться дремотой. Я заставил себя встать. Уже смеркалось! Несколько элоев увязались за мной, заглядывая в глаза, точно просились на руки. Переступая через спящих на полу элоев, я вышел наружу. За порогом я почувствовал, что остался один. Никто не хотел пускаться в наступающую ночь.

Отыскав знакомую тропу, я пустился прямиком к лес, над которым сгущалась тьма. Ничего себе проспал! Ведь я собирался вступить под своды леса когда только завечереет! Уже вокруг плясали призраки теней. Надвигающейся ночи и затмения Я резко вздрагивал, оглядываясь всякий раз. Когда казалось, что ко мне кто-то приближается, но они тут же разбегались, оставаясь вне пределов досягаемости.

Эти тени были, конечно же, морлоками — коварными и жестокими морлоками этой Истории они молчаливо следили за каждым моим движением, потому что для них я был только хищник или добыча. В первый раз я пожалел о том, что снова не захватил с собой оружия, но тут же успокоился, подумав, что на окраине леса непременно найдется палка или сук, а лучше две.

3. Во тьме

Несколько раз я оступался и спотыкался в темноте, чуть не вывихнув лодыжку: меня спасли высокие солдатские ботинки.

К тому времени, как я добрался до леса, кругом уже наступила ночь. И только здесь в лесу, я понял всю безрассудность своей затеи. Как искать наугад эту волчью стаю, прекрасно ориентирующихся в темноте злобных существ, которые унесли мою Уину?

Я шел наугад, слабо веря, что иду той же дорогой и непременно должен выйти на знакомое место (которое, быть может, не нашел бы и днем). Теперь первый шаг был за ними — эти хищники могли наброситься с любой стороны. Я прошел с четверть мили, пока не добрался до кочки, с которой просматривался лес.

Тьма обступала меня, звезды злорадно посверкивали над головой. Их света не хватало, чтобы заметить приближающихся охотников. Я снова, как и тогда пробовал определиться по картине неба, но созвездия уже сдвинулись со своих мест и стали чужими. Лишь одна знакомая планета попалась мне, светившая, как верный спутник. Последний раз окидывая взором враждебное небо, я вспомнил вдруг, как укладывал Уину рядом с собой, набросив на нее сюртук. И живо нахлынули те же чувства — когда я нес сквозь звезды эту маленькую земную жизнь, быть может, последнюю, доставшуюся мне, единственную и дорогую.

Теперь, же, когда я прошел сквозь Бесконечность и Вечность, попутно успев побывать не человеком, а каким-то другим, новым существом, я вдруг понял, что самое большое, что я могу сделать на этом свете — это выполнить простую, в общем-то, но сейчас почти невозможную задачу — спасти Уину.

И тогда я оторвался от звезд и вдруг увидел другой далекий свет, прыгавший меж стволов.

Пожар! Лесной пожар! Я все сделал верно — нашел столетие и выбрал день, тот самый день — и так опоздал! Пожар был уже в самом разгаре. Пожар, причиной которого был я сам.

Я силился восстановить цепь событий, вспомнить, что же было дальше.

Красные языки костра, которые принялись лизать груду хвороста, были для Уины чем-то новым и поразительным. Она хотела подбежать и поиграть с пламенем. Вероятно, она даже бросилась бы в огонь, не удержи я ее. Я схватил ее и, несмотря на сопротивление, смело увлек за собой в лес. Некоторое время костер освещал нам дорогу. Потом, оглянувшись назад, я увидел сквозь частые стволы деревьев, как занялись ближайшие кустарники и пламя, змеясь, поползло вверх на холм. Я засмеялся и снова повернулся к темным деревьям. Там царил полнейший мрак; Уина судорожно прижалась ко мне, но глаза мои быстро освоились с темнотой, и я достаточно хорошо видел, чтобы не натыкаться на стволы. Над головой было черным-черно, и только кое-где сиял клочок неба. Я не зажигал спичек, потому что руки мои были заняты. На левой руке сидела малышка Уина, а в правой я держал свой лом. Некоторое время я не слышал ничего, корме треска веток под ногами, легкого шелеста ветра, своего дыхания и стука крови в ушах. Затем я услышал позади топот, но упорно продолжал идти вперед. Топот становился все громче, а с ним долетали странные звуки и голоса, которые я уже слышал в Подземном мире. Очевидно, за нами гнались морлоки: они настигали нас. Действительно, в следующее же мгновение я почувствовал, как кто-то дергает меня за одежду, а потом за руку. Уина задрожала и притихла. [23]

Я встал на цыпочки, вглядываясь вдаль. Но что можно увидеть в такую непроглядную темень, при безлунном небе?

И тут впереди на фоне огня показался крошечный силуэт. Именно там стоянку делал я. Это было недалеко — и ринулся вперед.

Сначала только ветки хрустели под ногами и приближавшийся рев огня — были единственными звуками, сопровождавшими меня. Затем послышался легкий топот, как будто барабанит по листве дождь, вот кто-то схватил меня за рукав, я почувствовал прикосновение к шее и услышал знакомые булькающие голоса морлоков.