Своими руками, стр. 27

— Никого не было, — ответил Илья, сдерживая улыбку и в то же время жалея отца за недогадливость.

— Ты теперь не убегай из дому. После уроков сразу домой. Покупатель может явиться… Корову продадим — я тебе куплю что-нибудь интересное. Чего бы ты хотел?

Илья пожал плечами, склонил набок голову: мол, не знает, что ему надо.

— Ленка сапоги запросила, — продолжал отец. — Она знает, что ей требуется. Только таких сапог у нас не бывает, надо в Москву ехать. Заграничные требует, как у Веры Семёновны. Да скатаем и в Москву. Разбогатеем, что нам? Верно?

— Не знаю, — ответил Илья и ушёл от отца, чтобы не рассмеяться при нём, а тогда уж и не скрыть будет о новой опечатке. Пусть кто-нибудь скажет ему об этом, а может быть, и никто не заметит.

Но заметила это мать. Она прочитала поправку и стала смеяться долгим безудержным смехом.

— Чего ты хохочешь? — спрашивал отец. — Смешинка в рот попала?

— Читай, читай своё объявление. — Мать отдала ему газету.

— Прочитал. Что дальше?

— Не понял? Тогда ещё раз прочитай.

— Два раза прочитал. По четвёртому отёлу. Всё как требовалось. Товарищ Скреблов проработал правильно.

— Да уж так проработал… Она теперь у тебя по четвёртому году без телёнка, — объяснила мать. — Алёша, ты всё-таки ленив.

Илья видел, как отец снова уткнулся в объявление и побелел, а потом почернел от возмущения. Он бросил взгляд на висевшую на стене двухстволку, проскрипел зубами, словно у него из-под выстрела ушёл ценный зверь, собрался и быстро ушёл куда-то с газетами.

— Не судьба, видать, оставаться нам без коровы, — сказала мать, глядя на Илью. — Я решила не лишаться пока скотины. Пусть отец побегает — он, верно, к советчице своей понёсся. У них там телефон, и ходы она разные знает.

— Жалобу ещё напишут, — сказал Илья. — Мам, не продавай корову. Я научусь, сам доить её буду. Дядя Федя с одиннадцати годов доил. Он нам рассказывал…

— Вам рассказывал, а я сама помню. Он и женатым сам с подойником на полдень ходил. Были бы все такими мужиками, жизнь на земле райская наступила бы. А ты учись, учись, ни на кого не смотри. Могут и посмеяться, а ты внимания не обращай. У девки нашей дурью голова забита. Спит и город видит. А в городе тоже работать надо. Я попала утром в толчею в Москве, когда все на заводы едут, так не знаю, как мне рёбра не поломали. А одноклассница-то твоя, Князева, тоже учится у отца?

— Анька тоже учится, — ответил Илья. — Она говорит: «А дома папка так интересно и не рассказывает, некогда ему».

Твёрдое решение матери не продавать корову обрадовало Илью, и на отца он перестал обращать внимание, но слышал, когда он вернулся, что Вера Семёновна взялась сама решить вопрос с объявлением.

В банный день

Наступил и ожидаемый банный день, суббота. За пятнадцать минут до звонка, взглянув в окно, Илья увидал идущую к школе со своей собакой Жданкой Веру Семёновну. Собака шла важно, под стать её хозяйке. Казалось, что она и глаза так же щурит, словно прицеливается, на кого бы ей наброситься. Илье мерещилось, что Жданка поднимает переднюю лапу с сигаретой, хочет дыхнуть дымом.

— Посмотри, к нам гости, — шепнул он соседке по парте.

Анька привстала и фыркнула. Все ближние к окнам уставились в сторону улицы, зашептались. Дальние от окон вставали, тянули шеи, спрашивали, что там такое. Илья пошутил:

— Две новые учительницы идут.

От парты к парте пошёл шепоток, словно эстафетная палочка в спортивной игре: «Две новые учительницы». Навстречу шёл другой шепоток: «По какому они, по какому?» Кто-то сострил: «По ав-ав». Видевшие Жданку с Верой Семёновной смеялись шутке, другие были в недоумении. Шёл урок математики. Учитель объяснял новое задание, поворачивался к доске, делал записи. Он вдруг стал лицом к классу, спросил:

— Ребята, что случилось? Почему такая суматоха?

— Двух новых учительниц нам прислали, Юрий Владимирович, — сказал Васька Трутнёв.

— Откуда и зачем? У нас полный штат, — удивился учитель.

— Ав-ав преподавать, — последовал ответ, снова вызвавший смех.

— Прошу оставить шутки. Я должен закончить объяснения…

И лишь прозвенел звонок, ребята дружно бросились к раздевалке, где их встретила Вера Семёновна словами:

— Мальчики, девочки, всем остаться на занятия кружка.

— А мы не записывались, — раздались дружные голоса.

— Мы у Фёдора Михайловича занимаемся.

— И у меня будете заниматься, — властно сказала Вера Семёновна. — Особенно мальчики. Вам это пригодится, когда пойдёте в армию.

— Нет, мы не можем, нынче бани топить.

— Успеете истопить бани и ещё печки, щи сварить, — ответила с явной насмешкой Вера Семёновна. — Баня вон колхозная есть, — добавила она.

— Колхозная — у кого своих нет, — сказал Васька Трутнёв.

— Ну, мои дорогие, не будем спорить. Вы все остаётесь на мой кружок. Вас всё равно отсюда не выпустят, если вы не останетесь по-хорошему, — предупредила Вера Семёновна. — Ждана, покажи работу.

Илья первым направился к выходу, за ним пошли Аня с Васькой. У дверей никто не стоял, лишь в сторонке лежала Жданка. Она вдруг вскочила и зарычала на приближавшихся школьников, заставила их остановиться.

— Смотрите, рычит, — сказал Илья, обернувшись к друзьям.

— Она её сторожить оставила, — сказал Васька.

— Разорвёт ещё, — предположила Анька.

С улицы отворилась дверь, вошла школьная уборщица Вера Тимошина.

— Вернись, разорвёт! — в один голос закричали ребята.

Вера затворила за собой дверь, взглянула на собаку и прошла мимо неё без опасений. Жданка и не взглянула на уборщицу.

— Не трогает, — сказал Илья. — Это она спросонок на нас накинулась.

Он шагнул снова к двери, но его встретил ещё более злобный рык.

Анька в испуге схватила Илью за рукав, потянула назад. Ребята отступили.

— Надо удирать, — шепнул Илья дружкам.

— Она собаку поведёт, а мы отстанем и убежим, — сказала подошедшая Катька рыжая.

— Думаешь, Вера Семёновна глупее нас? — спросил Васька. — Она под конвоем своей собаки нас погонит в класс.

— Васька, айда за мной, — пригласил Илья. — В нашей уборной окно открывается.

— А нас? И нам ведь бани топить, — попросила Анька.

— Айда и вы с нами, — ответил Васька.

Через несколько минут ребята были на улице, за ними, как горох из решета, посыпались другие. Они уже не видели директора, вышедшего встречать Веру Семёновну, не слышали их разговора и её угроз, что за срыв занятий он должен будет объясняться в другом месте. И не слышали главного — директорского ответа:

— Ну что ж, Вера Семёновна, я сам иду к вам, обсудим будущие занятия. Вдруг да что-нибудь придумаем…

С чего начинается Родина

Время — самое быстролётное из всех крылатых существ. Летит оно и нигде не присядет на отдых, не споёт соловьём, не прокричит сорокой. Но не безголосо оно. Прислушайся весной к шуму половодья. Это время шумит в быстром устремлении вдаль. Летом звон стоит над лугами. Не время ли распростёрло свои невидимые крылья, совершая полёт над земными просторами? Шорохи жёлтой листвы в садах, шум холодных дождевых капель, хруст первой изморози на травах — это всё шаги времени. Придёт холодная зима. Вой метели, треск деревьев, льда на прудах и озёрах, скрип снега под полозьями — это всё приметы времени, вечного его размеренного, безостановочного движения.

Вот и по Каменке загулял февраль метелями. И уже на несколько часов прибавился день. Солнце стало приглядываться чаще и внимательнее к жизни на земле, словно решало: а не пора ли погреть землю, деревья, людей и всё живое, вернуть зелень полям и лугам, украсить цветами сады и разбудить певчих птиц?

Было воскресенье. Илья взял лыжи и направился к Князевым за Анькой. Ещё в субботу в школе они договорились кататься на лыжах. Он справил свои школьные и домашние дела, отобедал и выбрался на отдых.