Пресс-центр, стр. 25

— Хватит, — сказал Дигон, — это самое важное. Что известно о его контактах с Кремлем?

Вэлш снова закурил, вместо него пророкотал низкий бас:

— Зафиксирован факт переговоров фирмы «Петролеум индастри» с Внешторгбанком России по поводу совместного проекта; работа экспертов продолжается, Грацио имеет одиннадцать процентов акций «Петролеум».

— Пусть он теперь не слушает нас, — сказал Дигон Вэлшу, — поблагодарите его, и пусть отключится…

— Это автомат, — усмехнулся Вэлш, — робот, он не умеет реагировать на слово «благодарю», глядишь, и ответит бранью… Что касается подслушивания, то гарантировать ничего не могу, мы находимся в оперативном центре, здесь каждое слово фиксируется, как в кабине реактивного бомбардировщика…

— Хорошо, тогда ответьте мне под вашу поганую запись: как долго вы намерены терпеть этого самого полковника Санчеса? Если нет, то существует ли у вас замена ему и опасно ли для моих и ваших интересов в пограничных с Гаривасом странах возможное развитие ситуации, сумей Леопольдо Грацио закрепить там свои позиции?

— Существует девять вариантов, разработанных, — зарокотал было бас, но Вэлш живо нажал на одну из кнопок, и на втором экране, вмонтированном в стену, тревожно зажглись два слова: «Но ансэ!» — «Не отвечать!»

— У нас есть кое-какие соображения, мистер Дигон, нас не может не тревожить политика полковника Санчеса, хотя пока нет реальных доказательств его связей с Кремлем или Кастро… Пожалуй, мы готовы будем помочь вам информацией, если вы решите поставить на здравомыслящие элементы в Гаривасе… В первую очередь я имею в виду майора Лопеса, министра обороны… Я солидарен с Карлом Марксом — лишь уповая на решение экономических проблем, мы сможем добиться угодных нам политических корректив…

— По поводу этого самого министра Лопеса тоже будет «Не отвечать!»? Или какими-то сведениями об этом парне вы можете поделиться?

— Мы им очень дорожим, мистер Дигон, поэтому я готов дать вам лишь строго дозированную информацию. В случае, если вы решитесь на прямой контакт с Лопесом и он пойдет на этот контакт, я открою вам то, что пока должно оставаться тайною Штатов.

— Спасибо, мистер Вэлш, я тронут вашей откровенностью, мне хотелось бы увидеться с вами после того, как я обговорю мои планы с майором Лопесом, не возражаете?

— Мои коллеги заинтересованы в этом не меньше вас, мистер Дигон, несмотря на то, что это не затрагивает их финансовых интересов…

Дигон усмехнулся.

— А вы покупайте акции моей дочерней фирмы «Континентл фуд индастри», именно она станет играть на понижение стоимости акций какао-бобов Гариваса… Тогда вы в случае удачи предприятия на доллар получите не меньше пяти. Спасибо за то, что нашли для старика время…

14.10.83 (17 часов 04 минуты)

Корреспондент провинциальной «Стар» Фрэнк По прилетел в Шёнёф в девять вечера, взял такси возле маленького аэропорта и попросил шофера отвезти его в европейский Пресс-центр.

Там он сразу же пошел в бар, надеясь отыскать кого-либо из знакомых; сейчас здесь шумели, пили, спорили, рассказывали анекдоты; это были, в основном, европейцы; один лишь американец — Фрэнк определил его по клетчатому пиджаку, узеньким брюкам и тяжелым черным полуботинкам (никто так не традиционен в фасоне одежды и обуви, как американцы, которым за пятьдесят) — сидел за стойкой и, быстро пролистывая страницы пресс-бюллетеней, пил лимонный сок птичьими, очень маленькими, жадными глотками.

К нему он и подошел.

— Я Фрэнк По из «Стар», можно, я сяду рядом?

— Я «сэр Все» из ниоткуда, — ответил американец. — Здесь не принято спрашивать разрешения, если свободно, садитесь, и все тут…

— Меня пригнали сюда, потому что коллега из Гамбурга, кажется, Мари Кровс имеет какую-то информацию по делу шлепнувшегося миллионера из Палермо. Вы ее не видели?

— Видел. Она скоро вернется, куда-то уехала… Мечется все время, пытается опубликовать свои разоблачения, воюет против нашего агрессивного империализма, а беднягу никто не печатает… Как это все смешно, — вздохнул «сэр Все», — суета сует и всяческая суета… Вот, глядите, — он подвинул Фрэнку несколько страниц, — я передал в бюллетень Пресс-центра свою подборку самой важной информации о том, что сотрясает сегодня мир. Однако и у нас здесь, как везде, во всем и всюду, сплошная тенденция… Вот прочтите мое сообщение о том, что у нас изобретен препарат — тимолол, который уменьшает рабочую нагрузку на сердце и снижает смертность на сорок процентов. А ведь подсчитано, что в этом году от инфаркта у нас с вами на родине умрут миллион человек. Миллион, понимаете? Не умерли, а умрут… Спокойно пишут, отстраненно… Так вот, про тимолол печатать не стали, «еще не проверено до конца»… Ладно… Дал другое: токийский профессор Касуга доказал, что жена человека, который вроде меня смолит шестьдесят сигарет в день, «пассивно выкуривает» полпачки в сутки. А некурящая секретарша курилки-босса тем не менее также пассивно выкуривает двадцать штук в сутки… Мне сказали: "Ну и что? Вы хотите отпугнуть стенографисток? Они и так бегут, как крысы с тонущего корабля, потому что мы спим с ними бесплатно, заставляем работать по ночам без сверхурочных и легко передаем друг другу, когда они нам приедаются, называя этот акт «списанием в национальное хозяйство». Ладно. Я просил, чтобы напечатали сообщение о работе голландцев, которые доказали, что мы стоим перед катастрофой: химические удобрения убивают червей в почве, а это означает умерщвление структуры пахотной и луговой земли. Мне ответили, что эта информация носит дурно пахнущий, не эстетический оттенок. Тогда я принес сообщение из Манилы о том, что филиппинская армия делает взрывчатку для бомб из кокосовых орехов. Надо мной посмеялись — не может быть. Ладно, нас, янки, просто так не скрутишь. Я им сунул информацию про то, что акулы не болеют раком, да и другим серьезным инфекционным заболеваниям не подвержены и ученые сейчас бьются над тем, как обнаружить вещества, которые стимулируют их иммунную систему, а еще лучше — выделить, чтобы спасти род людской от рака. Мне ответили, что нечего прославлять акулу в прессе… Знаете, что напечатали?

Фрэнк По, завороженно слушавший «сэра Все», покачал головой.

— Ума не приложу.

— Зачитываю, — «сэр Все» факирским жестом отмахнул три страницы бюллетеня. — Британская фирма «Строуб айдент» сконструировала портативный маяк для подачи сигнала бедствия. Длина — двести миллиметров, масса — двести пятьдесят граммов, стоимость — шестьдесят долларов… Ничего, а? Каждый тонет в одиночку, век разобщенности, эра тенденции и крушения человеческого духа… А бедненькая Мари носится с идеей добра, изоляции наших финансовых китов и спасения красивого полковника Санчеса, последнего идеалиста испаноговорящей Америки…

— Простите, а как вас все-таки зовут? — поинтересовался Фрэнк.

— Меня зовут «сэр Все», я же вам представился, — раздраженно ответил американец. — Или у вас дырявая память, как у всех молодых людей? Когда я поверю вам, тогда расскажу, отчего у меня такое странное имя… У меня нет оснований вам верить, потому что я трезв, а пить начну через неделю, когда кончу работу, запланированную на этот месяц.

…Мари пришла в бар около одиннадцати; растерянная, с ярким румянцем на острых скулах.

— Я Фрэнк По из «Стар», мисс Кровс… Так же, как и вы, я ненавижу наших старых мумий, готовлю материал о ситуации в Гаривасе, а в Париже мне сказали — я там аккредитован, хотя работаю по всей Западной Европе, — что у вас есть какие-то новые данные в связи с интересующей меня проблематикой…

Мари ответила не сразу, а лишь после того, как изучающе осмотрела По.

— Какая проблематика вас интересует? Я, признаться, прежде не читала ваших корреспонденции.

— Меня интересует то же, что и вас: загадочный клубок «Грацио — Гаривас — Санчес», будущее этой несчастной республики, тайна палермского миллионера…