Коты, призраки и одна бабушка (сборник), стр. 38

Молодой человек начал озираться, как будто ждал, что страшная пресса выскочит из-под кровати и набросится на него с микрофонами.

– Нихт скандал, – взмолился он. – Их есть гут.

– Кого их есть? – не поняла Аня. – Вы есть хотите? А кого их? Котлет? Ах да, «их» по-немецки «я».

– О, я-я, – согласился немец и представился: – Эрнст.

– Анна, – церемонно сказала Аня. – Ну что, вы чистосердечно признаетесь? Вы хотели украсть открытку с киской?

– Нихт украсть, – покачал головой Эрнст. – Эта киска есть моя.

И с трудом продираясь через бесконечные «найн», «нихт», «майн» и прочее, Аня услышала другую версию истории о киске с бантиком.

– Мой дед был зольдат, – начал Эрнст и заторопился, увидев ужас в глазах Ани. – Найн, он не быль эсэс, не быль палач, он быль зольдат, его… как это?… заставляль. Война, дед был молодой, служиль этот город… он собраль золото… найн, не пугайтесь, фрейлейн, не отбирал у жителей, просто забраль немножко из музей… не знай, какой музей…

– Все равно ужас, – сказала Аня. – Это наш музей.

– Это быль война, – сказал Эрнст. – Германия осознала ошибки… мы раскаивал… но тогда быль страшный война. Дед спрятал золото… боялся, что его стреляйт партизанен… Нарисоваль план, где искать, склеил две открытки с кошка с бант, послал невесте. Но невеста открытки не получиль… Много лет прошло, дед не мог забрать клад. Сначала политика, потом сейчас он старый, ехать не может. И дед видит в журналь фото старой фрау держать та открытка. Дед говорит: «Эрнст, поезжай Россия, забери открытка, раз… раздели два склеенные открытки, там план. Достань золото, стань богатый».

– И вам не стыдно было бы пользоваться краденым золотом? – спросила Аня.

– Стыдно, – молодой человек только начал было потухать и вдруг опять побагровел. – Я есть гут. Я есть порядочный человек. Но я очень хотеть быть богатый. Но я честный человек. Я сказаль деду: «Нет!»

– А потом? – удивилась Аня.

– А потом сказаль «да», – упавшим голосом признался Эрнст. – Очень хотеть. Но я честный человек. Я хотеть заплатить за открытка. Та фрау или фрейлейн. Но они не хотеть. Тогда я пошел забрать мой открытка кошка. Но я – честный человек!

– Ничего себе, честный, – покачала головой Аня. – Залез в дом, хотел украсть открытку, чтобы воспользоваться краденым золотом.

– Я честный, – упрямился парень. – Только я очень хотеть.

И тут до Ани дошло. Значит, у нее дома есть план зарытого клада! Ну не у нее, а у Руслана, раз он взял его на сохранение, но все же… настоящий клад!

– Я есть честный, – повторил Эрнст. – поэтому поделим клад пополам. С вами, фрейлейн Анни. Не надо сердиться. Меня Бог наказал – сбросил с балкона. Бог явил ужасный лик. Я испугался и упал… о, какой страшный лик быль там!

– Ну, дело вкуса, – поморщилась Аня. – Это была я. Вы так громко скреблись, что я высунулась посмотреть, кто там.

– Найн, – галантно сказал Эрнст. – Это быль ужасный мор… морд. А фрейлейн очень красивый… хорошенький лицо… и остальное.

Теперь настал Анин черед краснеть.

– Ладно, – сердито сказала она. – Я сейчас пойду домой, посмотрю план клада, достану его и отдам государству. А за это мне дадут четверть стоимости клада – по закону. Я отдам вам эти деньги.

– О-о! – удивился Эрнст. – Гут. Только я пойти с вами. И мы разделить эти деньги с вами. Я честный человек.

– Вы мне не доверяете? – спросила Аня. – Думаете, я сбегу с вашим кладом?

Глаза Эрнста виновато забегали.

– Найн, найн, – забормотал он. – Я доверять. Но копать клад есть тяжелая мужская работа. Я помогу копать.

«Ага, много ты накопаешь со сломанной рукой и сотрясенными мозгами», – подумала Аня, но вслух сказала другое: – А как вы выберетесь из больницы? Вас не выпустят.

Эрнст сник.

– Ладно, – сжалилась Аня. – И что бы вы без меня делали, просто не представляю.

Она как-то забыла, что без нее Эрнст тут просто не лежал бы.

Глава шестая

Винегрет в действии

Через десять минут из палаты номер сто девять вышла высокая блондинка в очень коротком платье. Неприличный подол открывал кривоватые ноги в больничных тапочках. Курточка была накинута на одно плечо, как гусарский ментик, маскируя руку в гипсе. Светлый ежик волос был замотан носовым платочком, губы были накрашены густым свекольно-бордовым цветом, тем же цветом были нарумянены щеки и даже часть лошадиной челюсти, чтоб скрыть щетину. Вот когда пригодился недоеденный винегрет.

Походкой баскетболиста блондинка вышла из отделения.

– Это из лицея, с экскурсии, – пояснила постовая медсестра процедурной сестре, которая пришла к ней поболтать. – Ну и девицы там учатся! А щеки-то, ты видела?

– Ладно, я пойду антибиотики ставить, – сказала процедурная медсестра.

Еще через пять минут мимо столика робко прошла девочка в болтающейся больничной пижаме и сапожках на каблуках.

– Эй! – удивилась постовая медсестра. – Больная, вы куда? Вам надо лежать… что-то я вас не помню.

– Я вас тоже, – сказала Аня. – Я здорова и иду домой.

– А пижама! – Сестра обличающе ткнула пальцем в казенное имущество.

Аня вздохнула и принялась рыдать:

– О-о, какой ужас! Он на меня напал! Сорвал с меня платье! И… и…

– И что? – с жадным вниманием спросила сестра.

– И надел на меня пижаму, – закончила Аня. – А потом убежал. Я верну вашу пижаму.

– А, так эта девица накрашенная была переодетый мужик! – сообразила постовая сестра и начала рассказывать привлеченной шумом процедурной сестре: – Представляешь, этот здоровенный немец из девятой палаты оказался бандитом! Он напал на девочку из лицея, чтобы похитить ее и продать в притоны Гонгконга. Но девочка оказалась мастером спорта по карате и дала немцу ногой в челюсть, и все лицо его стало кроваво-красным, как свекла. Бандит обиделся, отобрал у нее одежду и сбежал! Нет, непонятно, почему одежду отобрал, а больше ничего…

– Так, – сказала процедурная медсестра и пошла в ортопедическое отделение рассказывать, как три немецких мафиози из международной террористической организации поймали в травматологии трех русских девушек, у которых в платье были зашиты три контрабандных алмаза, отобрали платья и сбежали, оставив девушек совершенно недоумевающими.

Тем временем Аня догнала Эрнста, и они, прячась за заборами и киосками, побежали к Руслану домой.

– Я-то ладно, – сказала Аня, надевая свою куртку, которую ей отдал Эрнст. – У меня просто оригинальный брючный костюм. А вот ты в этой боевой раскраске… переборщили мы со свеклой. Вот если бы ты для маскировки залез в кастрюлю с борщом, тогда такая защитная окраска была бы как раз.

Эрнст отмалчивался, пытаясь на бегу натянуть подол на колени.

Руслан открыл им дверь… и тут же захлопнул ее.

– Да это мы, дубина! – закричала Аня. – Открывай, а то немца совсем заморозим!

Дверь слегка приоткрылась – Руслан набросил цепочку.

– Это что за вампир? – дрожащим голосом спросил мальчик, косясь на раскрашенного винегретом Эрнста с совершенно кровавыми губами.

– Это тот немец, который залез в квартиру, а я его нечаянно сбросила с третьего этажа, – объяснила Аня.

– А-а, – понимающе протянул Руслан. – Он упал с третьего этажа, умер и теперь в виде призрака является всем соседям.

– Я не есть умертый, – отказался Эрнст. – Я есть живой. Вот моя рука. Живая.

Он протянул неполоманную руку и дотронулся до Руслана. Но немец так замерз в Анином платьице, что руки у него были совершенно холодные. От ледяного потустороннего прикосновения Руслан заорал. Эрнст тоже заорал, потому что Руслан прищемил ему пальцы, пытаясь захлопнуть дверь от страшного призрака.