Большая маленькая ложь, стр. 82

Бонни медленно повернулась с печальной улыбкой:

– Селеста.

Невозможно было себе представить, что эта тихая женщина со светящейся кожей кричит: «Мы видим! Мы видим, черт бы вас побрал!» Невозможно было себе представить, что она ругается.

– Спасибо за лазанью, – искренне поблагодарила Селеста.

Она знала, что скоро ее дом заполнится скорбящими родственниками Перри.

– Что ж, это самое меньшее… – Ее спокойное лицо мгновенно исказилось неподдельной болью. – Слово «жаль» вряд ли подходит для моего поступка, но я должна была прийти и сказать это.

– Это был несчастный случай, – прошептала Селеста. – Вы не хотели, чтобы он упал.

– Ваши мальчуганы… Как они?..

– Вряд ли они что-то всерьез понимают, – сказала Селеста.

– Да, пожалуй, – согласилась Бонни. Она медленно выдохнула через рот, как будто демонстрировала йоговское дыхание. – Сейчас я поеду в полицию. Хочу сделать заявление и рассказать, как все в точности произошло. Вам не придется лгать ради меня.

– Я уже сказала им вчера вечером, что не видела…

Бонни подняла руку:

– Они вернутся, чтобы получить надлежащие свидетельские показания. На этот раз просто скажите им правду. – Она глубоко и медленно вдохнула. – Я собиралась врать. Понимаете, я в этом поднаторела. Я опытная лгунья. Когда я подрастала, то все время врала. Полиции. Социальным работникам. Мне приходилось скрывать большие секреты. Утром я даже беседовала с журналисткой, и все было здорово, но потом – не знаю. Я поехала к матери за дочкой и, входя в дом, вспомнила тот последний раз, когда видела, как отец бьет маму. Мне было двадцать, совсем взрослая. Я приехала к ним в гости, и это началось. Мама что-то сделала, не помню что. Положила ему на тарелку мало кетчупа. Засмеялась не тем смехом. – Бонни посмотрела прямо Селесте в глаза. – Ну, вы знаете.

– Знаю, – хрипло произнесла Селеста.

Она положила руку на то место дивана, куда Перри однажды прижимал ее голову.

– Так знаете, что я сделала? Я побежала в свою прежнюю спальню и спряталась под кроватью. – Бонни удивленно хмыкнула. – Потому что именно это мы всегда делали с сестрой. Я даже не подумала, а просто побежала. А потом лежала там на животе, с колотящимся сердцем, глядя на старый зеленый ковер и ожидая, когда все закончится, и вдруг подумала: «Господи, что я делаю? Я, взрослая женщина, прячусь под кроватью». И тогда я вылезла и вызвала полицию. – Бонни перекинула косу на плечо и поправила резинку на конце. – Больше я не прячусь под кроватью. Я не храню секретов и не хочу, чтобы люди скрывали что-то ради меня. – Она вновь перекинула косу за спину. – Как бы то ни было, правда должна выйти наружу. Мадлен и Рената смогут лгать в полиции. Но определенно не Эд. И не Джейн. И вероятно, не мой бедный безнадежный муж. Натан, пожалуй, самый безнадежный из всех.

– Я бы солгала ради вас, – сказала Селеста. – Я умею лгать.

– Знаю, что умеете. – Глаза Бонни сияли. – Думаю, вы тоже очень в этом сильны. – Шагнув вперед, она положила руку на плечо Селесты. – Но теперь можно остановиться.

Глава 81

Бонни собирается сказать правду.

Эта эсэмэска пришла от Селесты.

Набирая номер Эда, она беспокойно теребила телефон. Ей вдруг показалось, что будущее ее семейной жизни зависит от того, успеет ли она дозвониться до него перед визитом в участок.

Телефон звонил и звонил. Слишком поздно.

– Что случилось? – отрывисто произнес он.

Она с облегчением вздохнула.

– Ты где сейчас?

– Только что поставил машину. Сейчас пойду в полицейский участок.

– Бонни собирается признаться, – сказала Мадлен. – Тебе не надо врать ради нее. – Последовала пауза. – Эд? Ты слышишь меня? Можешь рассказать им в точности то, что видел. Можешь рассказать правду.

По звукам из трубки можно было подумать, что он плачет. Он никогда не плакал.

– Не стоило просить меня об этом, – грубовато произнес он. – Это было уж чересчур. Ты сделала это ради него. Ты просила меня об этом ради твоего бывшего чертова мужа.

– Знаю, – сказала Мадлен. Теперь она тоже плакала. – Прости меня. Пожалуйста, прости меня.

– И я собирался это сделать.

Нет, не собирался, дорогой, смахивая слезы тыльной стороной ладони, подумала она. Не собирался.

Глава 82

Четыре недели спустя после вечера викторин

Она пыталась поговорить с тобой? – поинтересовалась Джейн у Тома. – Та журналистка, которая у всех берет интервью?

Было утро прекрасного ясного и бодрящего зимнего дня. Они стояли рядом на дощатом настиле около «Блю блюз». У окна за столом сидела женщина и, нахмурившись, печатала текст на ноутбуке; под рукой диктофон, в ухе наушник.

– Сара? – спросил Том. – Угу. Я только что принес ей три бесплатных кекса и сообщил, что мне нечего сказать. Надеюсь, она упомянет кексы в своей истории.

– Она интервьюирует людей с самого утра после вечера викторин, – сообщила Джейн. – Эд считает, она пытается заключить договор на книгу. Очевидно, до своего обвинения с ней говорила даже Бонни. У нее, наверное, куча материалов.

Том помахал журналистке, и она помахала в ответ, в качестве приветствия подняв чашку с кофе.

– Пойдем, – позвал Том Джейн.

Они собирались устроить на мысу ранний ланч с сэндвичами. Накануне у Джейн сняли повязку со сломанной ключицы. Врач сказал, что она может начинать понемногу упражняться.

– Ты уверен, что Мэгги справится с работой в кафе? – спросила Джейн, имея в виду единственную помощницу Тома, которая работала на полставки.

– Конечно. Ее кофе лучше моего, – отозвался Том.

– Нет, не лучше, – возразила Джейн.

Они поднялись к лестнице, где Джейн обычно встречалась с Селестой после того, как они отвозили детей в школу. Она вспомнила, как Селеста спешила к ней навстречу, немного нервничая оттого, что снова опаздывает, не замечая джоггера средних лет, едва не налетевшего на дерево, когда он загляделся на нее.

После похорон Джейн почти не виделась с Селестой.

Самым трудным на похоронах было смотреть на мальчуганов в нарядных белых рубашечках и черных брючках, с зализанными набок белокурыми волосами. Макс написал письмо отцу и положил его сверху на гроб: слово «Папочка» неровными корявыми буквами и две фигурки, похожие на веточки.

Школа старалась поддержать родителей подготовительного класса, которые сомневались, брать ли с собой детей на похороны. Были разосланы письма по электронной почте с полезными ссылками на статьи психологов: «Стоит ли разрешать ребенку посещать похороны?»

Родители, не разрешившие детям пойти, надеялись, что у тех, которым разрешили, будут ночные кошмары и останется хоть какой-то след на всю жизнь и он повлияет, по крайней мере, на результаты контроля иерархической памяти. Родители, разрешившие детям пойти, надеялись, что их дети усвоят ценные уроки в отношении цикличности жизни, помощи друзьям в беде и, возможно, станут более «гибкими», что позволит им стойко перенести подростковый возраст, не поддаться суицидальным настроениям и не сделаться наркоманами.

Джейн разрешила Зигги пойти, потому что он хотел пойти и потому что это были похороны его отца, пусть даже он и не знал об этом. У нее не было бы другого случая разрешить ему посетить похороны отца.