Большая маленькая ложь, стр. 66
Джейн задумалась о том, что же она знает про Макса. У него была характерная родинка, и только это позволяло ей различать их. Она думала, что и характеры у них одинаковые.
Для нее Макс и Джош были милыми озорными щенятами. В отличие от Зигги, который часто бывал задумчивым и необщительным, они со своей неуемной энергией и широкими улыбками казались ей такими незамысловатыми. Мальчики Селесты представлялись ей детьми, которых нужно только кормить, купать, с которыми нужно гулять, что требует больших физических, но не умственных затрат, как это бывало со скрытным по временам Зигги.
Как отреагирует Селеста, когда узнает о поведении Макса? Джейн не могла себе это представить. Она точно знала, как отнеслась бы к этому Мадлен (несдержанно и громогласно), но ни разу не видела, чтобы Селеста сильно сердилась на мальчишек. Конечно, она раздражалась, но никогда не кричала. Селеста часто казалась ей нервной и чем-то озабоченной, вздрагивала при появлении детей, когда они неожиданно налетали на нее.
– С добрым утром! Вы сегодня проспали? – окликнула их с лужайки миссис Пондер, которая поливала сад.
– Мы ходили к врачу, – объяснила Джейн.
– Скажите, милочка, на завтрашнюю вечеринку вы оденетесь Одри или Элвисом? – Миссис Пондер озорно улыбнулась.
В первое мгновение Джейн не могла сообразить, о чем говорит пожилая женщина.
– Одри или Элвис? А-а! Вечер викторин. – Она совсем позабыла об этом. Мадлен уже давно позаботилась об угощении, еще до всех последних событий – петиции, нападения на детской площадке. – Не знаю, пойду…
– О, я пошутила, милочка! Конечно, на вас будет костюм Одри. У вас как раз подходящая фигура. По сути дела, вы бы прелестно смотрелись с одной из этих коротких мальчишеских стрижек. Как они называются? Стрижки эльфов!
– О-о, – произнесла Джейн, подергав за свой конский хвост. – Спасибо.
– Кстати о волосах, дорогая. – Миссис Пондер доверительно наклонилась вперед. – Зигги сильно расчесывает себе голову. – Миссис Пондер произнесла «Зигги» как какое-нибудь смешное прозвище.
Джейн взглянула на Зигги. Одной рукой он яростно расчесывал себе голову, присев на корточки и рассматривая в траве что-то интересное.
– Да, – вежливо согласилась она. И что из того?
– Вы проверяли его? – спросила миссис Пондер.
– На что проверяла? – удивилась Джейн собственной несообразительности.
– Гниды, – промолвила миссис Пондер. – Знаете, головные вши.
– Ой! – Джейн прижала ладонь ко рту. – Нет! Вы думаете – ох! Не знаю… Не могу… О-о!
Миссис Пондер хихикнула:
– В детстве у вас никогда их не было? Они уже тысячи лет как существуют.
– Нет! Помню, один раз у нас в школе была вспышка, но я, наверное, тогда пропускала занятия. Не люблю всех этих ползучих тварей. – Она поежилась. – О господи!
– Ну а у меня большой опыт по это части. Во время войны они были у всех медсестер. Это не имеет никакого отношения к чистоте или гигиене, как вы, наверное, думаете. Они просто здорово досаждают, вот и все. Иди сюда, Зигги!
Зигги легко вскочил на ноги. Миссис Пондер отломила от розового куста тоненький прутик и поковырялась им в волосах Зигги.
– Гниды! – громким ясным голосом удовлетворенно произнесла она в тот самый момент, когда мимо них с ланчбоксом в руке торопливо шла Теа. – У него голова ими кишит.
Теа. Гарриет забыла взять ланчбокс, и я спешила к ней в школу. В тот день мне надо было сделать кучу вещей, и что же я слышу? У Зигги голова кишит гнидами! Да, она отвезла ребенка домой, но миссис Пондер – та привела бы его в школу! И почему, самое главное, она просит старуху проверить волосы своего ребенка?
Глава 62
Неважно… – сказала Абигейл.
– Нет! Не говори так. Ситуация слишком серьезная, совсем не детская.
Мадлен изо всех сил вцепилась в руль, чувствуя, что у нее вспотели ладони.
Невероятно, но она пока не кричала. Приехав в школу Абигейл, Мадлен сказала учительнице английского, что «по семейным обстоятельствам» ей необходимо забрать Абигейл домой. Очевидно, в школе еще не обнаружили сайта Абигейл.
– У Абигейл большие успехи, – любезно улыбнулась учительница. – Она творческая личность.
– Безусловно, – согласилась Мадлен, удержавшись от того, чтобы не откинуть голову назад и не загоготать истерическим смехом.
Сделав над собой громадное усилие, она не проронила ни слова, когда они сели в машину. Она не стала кричать: «О чем ты думала?», а подождала, пока Абигейл не заговорит сама. Это представлялось важным в смысле стратегии. Когда наконец Абигейл, опустив глаза на приборную доску, настороженно спросила:
– Ну и что это за семейные обстоятельства? – Мадлен очень спокойно, почти как Эд, произнесла:
– Понимаешь, Абигейл, в Интернете мужчины пишут о том, что не прочь заняться сексом с моей четырнадцатилетней дочерью.
Абигейл вздрогнула и пробормотала:
– Я знаю.
Мадлен подумала, что эта непроизвольная дрожь – хороший знак. Возможно, Абигейл уже жалеет о своем шаге. Она слишком глубоко погрузилась в пучину и хочет выбраться. Она хочет, чтобы родители заставили ее закрыть этот сайт.
– Милая, я хорошо понимаю, чего ты добиваешься, – сказала Мадлен. – Ты организуешь пропагандистскую кампанию с приманкой. Это здорово, это умно. Но в данном случае приманка чересчур сенсационная. Ты не добьешься того, что хочешь получить. Люди не задумываются о нарушении человеческих прав, они думают лишь о четырнадцатилетней девочке, которая выставляет на аукцион свою девственность.
– Мне наплевать, – заявила Абигейл. – Я хочу собрать денег. Хочу привлечь внимание к проблеме. Хочу хоть что-нибудь сделать. Не хочу говорить: «О, это ужасно» – и ничего не предпринимать.
– Да, но так ты не соберешь денег и не привлечешь внимания к проблеме! А привлечешь внимание к себе! «Абигейл Маккензи, четырнадцатилетняя девушка, которая пыталась выставить на аукцион свою девственность». Никто и не вспомнит, что ты делала это ради благотворительности.
Именно в тот момент Абигейл произнесла свое нелепое: «Неважно».
Словно это был спорный вопрос.
– Так скажи, Абигейл. Ты готова пройти через это? Ты ведь знаешь, что не достигла брачного возраста? Тебе четырнадцать. Ты слишком юная, чтобы заниматься сексом. – Голос Мадлен задрожал.
– Как и те маленькие девочки, мама, – сказала Абигейл тоже дрожащим голосом.
У ее дочери чересчур развито воображение. И она всегда сопереживает людям. Именно это Мадлен пыталась объяснить Бонни в то утро на школьном собрании. Для Абигейл те маленькие девочки были абсолютно реальными, и они, разумеется, действительно реальные, в мире существует много страданий. В этот самый момент какие-то люди подвергаются немыслимым злодеяниям, и нельзя полностью отгораживаться от них, но не стоит также принимать их слишком близко к сердцу, а иначе как жить своей жизнью, в которой тебе случайно повезло и ты живешь, как в раю? Необходимо замечать существование зла, делать то немногое, что в твоих силах, а потом отключаться и думать о новых туфлях.
– Ну так мы что-нибудь придумаем, – сказала Мадлен. – Вместе разработаем кампанию по привлечению внимания к этой проблеме. Попросим помощи у Эда! Он знаком с журналистами…
– Нет, – без выражения откликнулась Абигейл. – Сейчас ты это говоришь, а потом ничего не сделаешь. Ты будешь занята, а потом обо всем позабудешь.
– Обещаю, – начала Мадлен.
Она понимала, что дочь в чем-то права.
– Нет, – повторила Абигейл.
– На самом деле это не обсуждается, – сказала Мадлен. – Ты еще ребенок. Если понадобится, я привлеку полицию. Сайт будет закрыт, Абигейл.
– Нет, не стану его закрывать, – упорствовала Абигейл. – И не скажу папе пароль, хоть пытайте меня.
– О-о, ради бога, не смеши меня. Сейчас ты говоришь как пятилетний ребенок.
Уже произнеся эти слова, Мадлен пожалела о них.
Они подъезжали к тому месту, где в начальной школе провожали и встречали детей. Мадлен увидела прямо перед собой сверкающий черный «БМВ» Ренаты. За тонированными стеклами не было видно, кто за рулем – вероятно, неряшливая французская няня Ренаты. Мадлен представила себе лицо Ренаты, если бы та узнала, что Абигейл торгует своей девственностью. Она бы посочувствовала Мадлен. Рената не такая уж плохая. Но она наверняка испытала бы нечто вроде удовлетворения – точно так же, как Мадлен, узнав об интрижке мужа Ренаты.