Февраль (СИ), стр. 74
Про Гарденберга они теперь и слушать не станут! Конечно, он известный в Швейцарии человек, голыми руками его не возьмёшь – зачем полиции связываться с ним, когда есть сбежавший от правосудия Габриель, накануне признавшийся в убийстве юной Вермаллен?
Господи, ну зачем он это сделал, зачем, зачем?! А я ведь вчера думала, что дела наши хуже некуда! Как же я заблуждалась! Простившись с Франсуазой, я зашла к себе в комнату, и, подойдя к своей постели, упала поверх одеял и крепко зажмурилась. Я не плакала, нет. Я пыталась думать, что делать дальше, и как найти Габриеля прежде, чем это сделает полиция.
Отчего-то у меня не было сомнений, что как только это случится, они увезут его из отеля без промедлений, а Эрнест сделает всё возможное, чтобы нам даже не дали поговорить напоследок.
Господи, ну и где его искать? У нас с ним не было никакого «нашего места», где он мог бы меня дожидаться, и я совершенно не представляла себе, что делать дальше. Попросить помощи у того, кто помог ему сбежать? Но кто это был?! На ум приходил только Томас Хэдин, вчера вечером точно так же помогший мне самой.
А потом я вдруг подумала, что всё это могло быть каким-то хитроумным планом мсье Хэдина, и мне стало дурно. А что, если и впрямь? Мне Томас отдаёт ключ от квартиры в Лозанне, подбивая тем самым на побег. Полиция отправляется по моему следу, не думая подозревать его самого. Со мной такой фокус не прошёл, я никуда не побежала, и тогда мсье Хэдин решает избрать другого подходящего кандидата – Габриеля Гранье. Который находится куда в более отчаянном положении, чем я, и легко соглашается на такое дружеское «одолжение»! Господи. А что, если и впрямь?!
В таком случае мне нужно срочно найти Томаса! Мне будет безгранично стыдно, если выяснится, что Жозефина, как обычно, ждала подвоха от хорошего человека, искренне желающего помочь. Но пускай мне лучше будет стыдно, чем я потеряю Габриеля из-за этого! Я не могла так рисковать!
Я поднялась с постели, подошла к зеркалу, чтобы убедиться, что выгляжу не как оживший труп, и как раз в этот момент в дверь постучали. Я хотела открыть, но не сразу поняла, что стучат с другой стороны – не во входную дверь, а в балконную! Обернувшись, я увидела Габриеля, стоящего за окном, и сердце моё забилось чаще.
– Господи, да ты с ума сошёл! – Застонала я, немедля бросившись открывать. – Ты… тебя ведь могли увидеть в любой момент!
– Плевать! – Беспечно отмахнулся он, прямо с порога заключая меня в нежные объятия. – Жозефина, я так хотел снова тебя увидеть!
Он целовал меня, прижимая к себе, целовал мои губы, щёки, глаза, волосы… Он всё никак не мог мною насытиться. А я обнимала его, и думала о том, что ко мне, верный своей привычке, в любую минуту может зайти де Бриньон. За своим забытым револьвером, это как минимум! Господи, я ведь не закрыла дверь! Какая же я идиотка!
– Габриель, – начала, было, я, но он меня перебил:
– Жозефина, нам нужно бежать! – Взяв меня за руки, сказал он. И, глядя на меня сверху вниз, спросил с надеждой: – Сбежим вместе, Жозефина? Любимая моя, милая, пожалуйста, поедем со мной! Я увезу тебя туда, где нас никто не найдёт! И мы будем счастливы, я буду заботиться о тебе, и никто и никогда не посмеет нас разлучить!
Обжигающие слёзы притаились в уголках глаз. Я смотрела на Габриеля в тот момент, и понимала, что уже знаю, что отвечу ему. Он мог бы не продолжать убеждать меня, но он всё равно продолжил:
– Если ты откажешься, я прямо сейчас спрыгну с балкона вниз головой. Мне незачем жить, Жозефина, если в моей жизни не будет тебя! Я клянусь тебе, я это сделаю! Не веришь?
Габриель смотрел на меня тяжело дыша, и ждал моего ответа. Я же, в свою очередь, не стала испытывать его терпение и играть на его раскалённых до предела нервах. Бросившись к нему на шею, я поцеловала его в губы, и зашептала сбивчиво, порывисто:
– Да, да, да, Габриель! Я согласна!
Вот так.
Глупая Жозефина! Глупая влюблённая Жозефина! А что я могла поделать, если уже не представляла себе своей жизни без этого человека?! Пусть так. Попробуем сбежать от Эрнеста де Бриньона вместе. Ключ от квартиры в Лозанне всё ещё был у меня в кармане. Если Томас не обманул, его влияния хватит на то, чтобы нас с Габриелем не искали по этому адресу.
Возможно, у нас ещё был шанс.
А теперь можете смело укорять меня в глупости и опрометчивости. Жозефина просчитала практически всё, когда дала это согласие. Побег, уютное местечко, где можно скрыться, покровительство мистера Хэдина – Жозефина учла всё, кроме одного.
Того, что Поль Февраль всё ещё был на свободе.
Как-то так повелось с самого начала, что бесстрашная Жозефина не боялась этого человека ни капельки, и как будто и не подозревала, что уж она-то как никто другой подходит на роль следующей его жертвы! И опрометчивая Жозефина и в мыслях не держала, что этот человек может ей помешать! Жозефина была непростительно наивна.
– Господи, любимая моя, ты сделала меня самым счастливым на свете! – Воскликнул Габриель, прижимая меня к себе. – Нам нельзя терять ни минуты! Поезд со станции отходит в три пополудни, мы успеем, если поторопимся! Сходи в мой номер, там, в чемодане, за подкладкой, у меня припасены кое-какие сбережения. Возьми всё, что есть. И больше ничего не бери, поедем налегке. Я буду ждать тебя в домике у реки. Ты придёшь? Обещаешь, что придёшь, Жозефина?
И он снова принялся целовать меня, а я шептала, что обязательно приду, я ведь уже не смогу иначе. Габриель улыбнулся мне, и до того печальной вышла эта его улыбка, что у меня появилось неминуемое ощущение, что мы прощаемся навсегда.
Горькое, томительное ощущение.
– Я буду ждать тебя, Жозефина, – сказал он, отступая к балконной двери. – Ты только приди, пожалуйста, приди!
– Я приду, – прошептала я. И, ещё раз, когда дверь за ним уже закрылась: – Приду…
Габриель был прав: времени у нас оставалось не так много. Я взглянула на часы, и, подойдя к трельяжу, выдвинула один из ящиков. Мне нужны деньги. Все те деньги, что у меня были! Их должно хватить на первое время. Взгляд мой невольно упал на револьвер Эрнеста, по-прежнему лежавший на том же месте, где он оставил его вчера.
И даже тогда Жозефина не вспомнила о Феврале. Нет, Жозефина, конечно, достала револьвер из кобуры, и заткнула его за пояс, прикрыв сверху блузкой. Жозефина взяла револьвер с собой, на случай, если ей надумает помешать полиция. Ни больше, ни меньше.
После этого я вышла из своей комнаты, и постучалась в дверь соседней. Я должна была попрощаться с Франсуазой. Какой бы ужасной подругой я не была, но я не могла бросить её, не сказав ни слова о своих намерениях. Я в любом случае не имела права оставлять её одну, но она должна меня понять!
Я не сомневалась, что поймёт.
Вот только по ту сторону двери мне никто не ответил. И это было странным, согласитесь, потому что минут с десять назад Франсуаза ушла к себе в номер, я видела это собственными глазами! Вышла на прогулку, подумаете вы? Непохоже. Франсуаза боялась лишний раз появляться на людях, тем более без меня, уж сколько мы с ней из-за этого ругались!
Господи, ну куда она исчезла, почему именно в этот момент, когда я зашла попрощаться?!
– Франсуаза, ты там? – Осторожно позвала я, приоткрыв дверь.
– Жозефина… – Её тихий, слабый голос звучал так жалобно, что я не на шутку перепугалась, и, распахнув дверь, ворвалась в комнату ураганом. Молодая или нет, но Франсуаза была брюнеткой, чёрт возьми, и попадала в группу риска, как и я!
Видимо, мсье Февраль думал точно так же.
Когда я вбежала в номер Франсуазы, я увидела, что она стоит, испугано прижавшись к стене, а напротив неё мсье Эрик Гарденберг, задумчиво вертит в руках узкий шёлковый пояс от её платья…
XX
– Немедленно отойдите от неё, не то я за себя не ручаюсь! – До того пылко произнесла я прямо с порога, что Гарденберг, действительно, отошёл. Да не просто отошёл, а, отложил в сторону шёлковый пояс, так осторожно, будто тот был самым опасным в мире оружием и мог выстрелить в любой момент. И, демонстрируя мне свои пустые ладони, сказал тихо: