Послесловие к подвигу, стр. 24

Прошло полгода. Коричневый приземистый «хорьх»– одна из лучших легковых машин третьего рейха – скользил по мокрому асфальту широкой и совершенно пустынной Унтер-ден-Линден. Сетка моросящего дождя висела над серыми кварталами Берлина, а весенний воздух был пропитан запахом гари, витавшим над мрачными остовами разбитых при бомбежке зданий.

Федор Нырко и полковник Хольц, откинувшись на кожаную спинку заднего сиденья, вели неторопливый разговор. На Федоре была форма офицера военно-воздушных сил, лишь без знаков различия, с нашитыми на парадный темно-синий френч позолоченными эмблемами фашистских люфтваффе. Отдернув занавеску, он всматривался в мелькавшие здания и редких пешеходов в блестящих прозрачных разноцветных плащах с высоко поднятыми над головами зонтиками. Многие несли в руках кошелки со скудным продовольственным пайком военного времени. В руках у чиновников всевозможных фашистских ведомств и канцелярий были коричневые и черные портфели из эрзац-кожи. На темных ноздреватых фронтонах домов висели лозунги, проклинающие до сих пор не уничтоженную Красную Армию, правительство Сталина и его союзников. Злое чувство радости грело Федора, но радость эту никак нельзя было сейчас проявлять. Слишком проницательным был его сосед, прикрывавшийся напускной невозмутимостью. Он и теперь угадал ход его мыслей.

– Любуетесь нашими руинами? – осведомился он сухо.

– Зачем же? – усмехнулся Федор. – Я же все-таки добровольно давал отпечатки пальцев и обязательство работать на новую Германию.

– Это верно, – теплее проговорил Хольц, и тотчас же озабоченно продолжил: – Имейте в виду, господин Нырко, визит, который мы сейчас должны с вами нанести, может сыграть большую роль в вашей судьбе. Высокое лицо, которое нас через несколько минут примет, терпеть не может низкопоклонства. Рекомендую держаться скромно, с достоинством и быть до конца правдивым.

– Постараюсь, – буркнул Федор.

Их долго вели по длинному коридору, и, судя по тому, с каким почтением козыряли Хольцу офицеры в форме люфтваффе, Федор подумал, что этого полковника секретной службы достаточно хорошо знают и в высших фашистских сферах.

У белых дверей с массивными золотыми вензелями их остановили два рослых эсэсовца. Хольца спросили, есть ли у него какое-либо оружие, а Федора быстро и бесцеремонно обыскали, такого вопроса не задавая. Потом один из них, коротко бросив: «Гут», – растворил обе половины двери, и они оказались в очень обширной приемной с двумя громоздкими столами, один из которых был пуст, а за другим сидел полковник с помятым красным лицом и опухшими веками. Небрежным кивком он указал Хольцу на другую дверь, и это означало: «Можете заходить». Следом за Хольцем, неслышно ступая по дорогому ворсистому красному ковру, Нырко долго пересекал огромный с высокими сводами и картинами в золоченых багетах кабинет, где фигура тучного коренастого человека, стоявшего над столом, уставленным десятками телефонных аппаратов, казалась случайной и явно затерянной. Не подавая ни одному из них руки, он лишь чуть-чуть склонил голову в полупоклоне, так, что даже светлые волосы не разметались над его широким лбом. От заданной улыбки вздрогнул увесистый подбородок этого человека, но голубоватые глаза остались холодными и настороженными. Человек был в охотничьей расстегнутой куртке и высоких, ладно сидевших на его толстых икрах сапогах. На подоконнике лежало ружье с переломленным стволом в роскошной серебряной оправе, а рядом стояли патроны. Очевидно, высокопоставленный хозяин этого кабинета куда-то собирался. Он оперся широкими пухлыми ладонями о край стола, и на пальцах сверкнули дорогие перстни. Холодные глаза цепко и заинтересованно рассматривали Нырко.

– Хольц, – сказал он, не глядя на полковника, – передайте вашему подопечному, что я все знаю о его судьбе. И спросите, известно ли ему, что в воздушном бою над Могилевом он сбил полковника Эриха Ратова?

Майор Нырко щелкнул каблуками и сказал: «Яволь!» Человек засунул пухлые руки в карманы охотничьей куртки и не то одобрительно, не то порицающе покачал головой.

Чем пристальнее всматривался в него Нырко, тем все больше и больше незнакомец ему кого-то напоминал. Но кого? На этот вопрос Федор ее мог ответить.

– Полковник Эрих Ратов был одним из моих самых любимых асов, – сказал незнакомец и вновь пристально посмотрел на Федора. – Однако это не означает, что я испытываю к вашему подопечному чувство ненависти. Мы, немцы, умеем уважать храброго врага. Передайте, что я приветствую его согласие воевать на стороне войск фюрера против англо-американских плутократов. Ваша же идея, Хольц, о создании особой эскадрильи для боевых действий против английских ВВС из русских пленных летчиков, заслуживающих доверие, достойна самой большой поддержки, и мы ее осуществим.

Человек в охотничьей куртке подал Хольцу руку, а Федору доброжелательно кивнул. И оба поняли: аудиенция закончилась.