Васек Трубачев и его товарищи (илл. В.А. Красилевского), стр. 130
Ребята следуют его примеру и насторожённо следят, как он приглаживает водой свой непокорный чуб, неторопливо повязывает галстук. Вот он уже приготовился – чистый, свежий, приглаженный. На мокром лице синие глаза с знакомым блеском глядят на товарищей. Руки у всех невольно поднимаются к галстукам, старательно разглаживают их концы.
– Мы пионеры, – говорит Васёк, – и сейчас, на этом сборе. Нам нужно разобрать все свои дела. Что у нас получается? Уроки мы пропускаем, в госпиталь никак не попадём, даже навестить Васю не можем. На работе толчёмся целый день все вместе. А потом ходим друг за другом и спрашиваем: что делать с учёбой? Верно я говорю?
Ребята молча наклонили головы.
– Так ты сам знаешь – времени не хватает, – пожал плечами Мазин.
– Времени? – переспросил Васёк. – А где наше расписание? Вспомните, сколько уроков было в школе, сколько кружков… да сколько мы на коньках да на лыжах бегали, да в кино ходили… На всё это было у нас время?
Лида Зорина подняла руку:
– По-моему, с теперешним это нельзя сравнивать. Ведь тогда с нами и Сергей Николаевич был и Митя. Они сами за всем следили. И дисциплину подтягивали.
Васёк быстро повернулся к Лиде:
– А ты что хочешь, чтобы сейчас, когда идёт ремонт школы, к тебе взяли и прикрепили бы учителя и вожатого специально подтягивать твою дисциплину? Потому что ты сама ничего не можешь? Маленькая?
– Почему это я? – возмутилась Лида. – Разве я про себя говорю?
Ребята зашумели.
– Васёк правильно говорит! – выкрикнул Одинцов. – Мы пионеры, мы должны сами на себя надеяться, да ещё и взрослым помогать в такое трудное время!
– Нам нечего барчуков из себя корчить и нянек себе искать! – сердито сказал Мазин.
– Подождите! – остановил товарищей Васёк. – Будет у нас школа – будут и учителя и вожатые. А сейчас мы, конечно, должны надеяться только на себя. Значит, давайте решим: что для нас главнее всего? Учёба! А для учёбы нужно время. А время у нас как вода в решете. Вот это, по-моему, хуже всего.
Нюра откинула с плеч выросшие за лето косы:
– Васёк правду сказал, что время у нас как вода в решете! Работаем мы хорошо, я ничего не скажу, никто не ленится, но во всём другом мы просто какие-то неуспевающие! А против как дети были… у нас того, что раньше, когда мы… вообще совсем другая жизнь стала…
– То, что было раньше, – вставая, сказал Одинцов, – мы вспоминать не будем. Сейчас война, н каждому человеку труднее стало…
– А я, например, ни на что и не жалуюсь, – перебил его Мазин. – Я не белоручка! – Он вытянул руки, оглядел свои шершавые, загрубевшие ладони и с удовлетворением сказал: – Вот они, ручки-то! Красота!
Ребята засмеялись.
– Да хватит вам, ребята! – крикнула Нюра. – Какой тут смех! На самом деле! Разобраться надо, почему мы ничего не успеваем!
Васёк покачал головой:
– Нам нужно точное расписание, чтобы мы знали, куда нас время уходит.
Петя Русаков поднял руку:
– Трубачёв, дай мне слово!
Васёк кивнул головой.
– Моя мама говорит… – начал Петя.
Но Мазин, сморщившись, как от зубной боли, махнул рукой:
– Ничья мама нам тут не поможет!
– Мазин! – сердито прикрикнул Васёк.
Петя вспыхнул, закусил губы.
– Ну, рассказывай, что говорит твоя мама, – немного смутившись, согласился Мазин.
Но Петя уже рассердился.
– Она говорит, – закричал он в лицо товарищу, – что ты понабирал себе жалких слов и носишься с ними, как дурак с писаной торбой!
– Что? Что? – Мазин остолбенело уставился на товарища.
– Что твоя мама говорит? – заинтересовались ребята.
– Повтори, Петя, – сказал и Васёк.
– Она говорит, что Мазин понабирал себе где-то жалких слов: не можем, не успеваем, не справляемся – н что такие слова надо совсем забыть и выбросить! – залпом выпалил Петя.
Ребята переглянулись.
– Вот это здорово! – с восторгом сказал Одинцов.
Мазин вдруг склонил набок голову и, закрыв глаза, повалился навзничь.
– Убил! Прикончил! – заорал он, дрыгая ногами.
Ребята расхохотались. Даже Петя не выдержал и улыбнулся. Но Васёк прыгнул к Мазину и сердито дёрнул его за руку.
– Не кривляйся! Поделом тебе! И нам всем поделом! О чём мы тут говорим? На что жалуемся? Не можем, не успеваем, не справляемся… Екатерина Алексеевна нас всех насквозь видит! И с этого дня… – Васёк тряхнул головой и смял ладонью упавшие на лоб волосы, – чтоб с этого дня у нас было всё иначе… Сева Малютин, пиши!
Сева поспешно вытащил из кармана карандаш и записную книжку.
– Пиши так: «Постановили…» Постой! – Трубачёв вопросительно взглянул на Петю.
– «Не говорить жалких слов», – торопливо подсказал Петя.
Васёк кивнул Севе головой:
– Пиши!
Сева записал.
– Дальше?
– «Сделать точное расписание…» – диктовал Васёк. – Пиши: «Постановили единогласно: учитывать каждый час…»
– Подожди, Васёк, а если что-нибудь… ну, случайное случится? – спросила Лида.
– Да, правда, если какой случай случится? Давайте уж сразу на это время класть! – предложила Нюра.
– Конечно! Ведь у нас всё случаи да случаи какие-то. Вдруг опять что-нибудь произойдёт, а времени на это не положено, – пожал плечами Саша.
Ребята задумались.
– А ведь и правда, Васёк! Как ты думаешь? Васёк нетерпеливо кивнул Малютину:
– Пиши: «На случайные случаи выделить полчаса в день».
– Маловато… – пробормотал Мазин, но, взглянув на Васька, спорить не решился.
– Кому поручим составить расписание? – спросил Малютин.
– Я возьмусь, – протянул руку Васёк и, спрятав на груди листок из Севиной книжки, торжественно объявил:
– Пионеры, сбор считаю законченным!
Глава 32
Забытый дневник
На другой день Васёк позвал к себе ребят, чтобы отдать им составленное расписание.
Большая часть времени уходила на занятия с Екатериной Алексеевной. Нашлись часы и для дежурства в госпитале, и даже на непредвиденные случаи отводилось полчаса в тот день, когда этот «случай случится».
Казалось, всё было просто. Беспокоило только то, что по утрам не придётся работать на пустыре.
– Как-то неудобно перед Леонидом Тимофеевичем так поздно приходить. Подумает ещё, что ленимся, – говорил Васёк.
– Конечно, может подумать, но что делать! Хорошо, что народу теперь прибавилось, есть кому помогать, – успокоил товарища Одинцов.
– Мне Иван Васильевич говорил – ещё двое каких-то новеньких приходили, шестиклассники, – вспомнил Петя.
Васёк снова взглянул на расписание. Нет, до чего всё просто получилось! Можно и работать и учиться.
Конечно, трудно всё-таки, но зато какая школа будет! Просторные окна, внутри широкий коридор, внизу большой зал. Всё как полагается! Одна комната, в конце коридора, уже заранее намечена для шестого класса. Эта комната внизу… Вчера они убрали под её окнами мусор и немного вскопали землю.
Ребята размечтались…
Скоро они все вместе возьмутся за внутреннюю отделку и за ограду. Ограду они сделают очень нарядную, выкрасят в зелёный цвет и осенью на школьном дворе посадят деревья.
Было уже поздно. Васёк заторопился:
– Ну, ребята, сейчас я каждому дам листок бумаги, перепишите себе начисто расписание, и чтобы уж никаких отговорок у нас не было!
Васёк подошёл к шкафу:
– Тут у папы бумага есть. И дневник наш тут лежит. Давно я его не смотрел!
– Какой дневник? Покажи, Васёк!
Маленький круглый шкафчик замысловатой работы Павла Васильевича повернулся вокруг своей оси. Васёк распахнул дверцы и взял с полочки знакомую всем толстую клеёнчатую тетрадь. На первой странице её было написано большими печатными буквами:
Ребята вскочили, налегли на стол. Одинцов с волнением дотронулся до гладкой чёрной обложки:
– Наш дневник!
– Как это мы могли о нём забыть! – удивились ребята. – Ведь здесь всё написано! И про Митю, и про Матвеича, и про Степана Ильича.