Васек Трубачев и его товарищи (илл. В.А. Красилевского), стр. 116
Участок дороги занесён на план. Теперь можно ещё нанести на план группу деревьев, но ребята стоят, сбившись в кучку, и не двигаются с места.
– Костя скоро уезжает! – шепчет товарищам Васёк.
– Откуда ты знаешь? Разве он говорил? – встревоженно спрашивает Петя, оглядываясь на Костю.
– Нет, он не говорил, но я знаю.
– И я знаю. Он последнее время проверяет всё, что мы учили. А сегодня нечаянно сказал: «Пройдёмся хоть по солнышку вместе…» – грустно добавляет Сева.
– А я по лицу всё вижу – мне и говорить не надо, – вздыхает Нюра.
– Молчите только, пусть сам скажет, – предостерегает товарищей Одинцов.
– Эй, эй! Где вы там застряли? – весело окликает ребят Костя.
– Идите-ка сюда, молодые люди! – зовёт Анатолий Александрович. Он стоит около большой берёзы и, наклонившись, разглядывает что-то на её стволе.
Ребята бросаются на зов.
– Посмотрите-ка, у берёзы уже началось сокодвижение. Вот тут какой-то любитель уже провертел дырочку в стволе и лакомился берёзовым соком. Жаль дерево. Это весенние слёзы, так называемый плач растений. В этом соке, кроме воды и минеральных солей, есть ещё сахар.
Ребята поочерёдно прикладывают губы к берёзовому стволу. Мазин, крякнув, пьёт долго, не отрываясь.
– Я давно любитель этого сока, – говорит он, обтирая ладонью губы.
Маленькая экскурсия выходит на поле. Всходы озимых стелются по земле ярко-зелёным бархатом.
Анатолий Александрович, низко склонясь над всходами, осторожно приподнимает с земли тонкие побеги…
К обеду ребята возвращаются в город. Прощаясь, Костя протягивает каждому по очереди руку.
– Скоро я скажу вам один секрет, – говорит он, сияя голубыми, чуть выпуклыми глазами.
Эх, Костя, какой секрет можно уберечь от ребят! А ещё сам недавно был школьником!
Глава 18
Костя уходит
– На прошлом уроке мы писали «Историю Пети Ростова»… – Екатерина Алексеевна положила на стол пачку тетрадей.
Обычно каждое изложение читалось вслух и тут же сообща обсуждалось. Ребята приготовились слушать.
Екатерина Алексеевна с особенной любовью относилась к занятиям по родной литературе. Эти уроки были для неё отдыхом, а для ребят – большим удовольствием.
Когда дежурный, поглядев на часы, заявлял, что урок кончен, ребята начинали просить:
– Ещё немножко… хоть десять минуточек…
А сама Екатерина Алексеевна удивлялась:
– Разве уже кончен? Что-то очень скоро!
Время для уроков распределялось так. Сначала шёл трудный урок – арифметика. Ребята подолгу простаивали у доски, решая задачи и примеры.
Одолевая обыкновенные дроби, ребята честно трудились дома и в классе, но часто какая-нибудь задача ставила отвечающего в тупик. Екатерина Алексеевна нервничала, снова возвращалась к пройденному материалу. Об этих занятиях она сама с горечью говорила: «Арифметика у нас идёт так: шаг вперёд – два назад!»
Вторым уроком обыкновенно был русский язык. Разбор по частям речи давался ребятам легко, диктанты радовали учительницу. Но самым любимым уроком было литературное чтение. Екатерина Алексеевна читала ребятам отрывки из произведений великих русских писателей. Она пробуждала в них интерес к чтению, и ребята, с трудом доставая книги, зачитывались по ночам. Изложения писались не часто, и разбор их всегда проходил очень оживлённо.
Екатерина Алексеевна только раскрыла первую тетрадь, как в дверь кто-то постучал, и в комнату вошёл Костя.
– Простите, Екатерина Алексеевна! Не вовремя я к вам, но… – он развёл руками и поглядел на ребят, – так уж нескладно вышло. Пришёл со своими ребятишками проститься, сейчас уезжаю. Надо им напутственное слово сказать. Вы уж простите, пожалуйста!
Ребята вскочили с мест, растерянные, огорчённые. Костя вытащил из-за пазухи смятый учебник географии и засмеялся:
– Ну вот, всё утро эту книжку с собой таскаю. Хотел раньше забежать, да не удалось.
– Костя, когда ты уезжаешь? Костя, куда ты? – волновались ребята.
– Подождите, вопросы потом. Сначала деловая часть. – Он перелистал учебник. – Вот, Екатерина Алексеевна, прошу и вас принять участие. Программу пятого класса по географии мы не закончили. – Костя поднял указательный палец и посмотрел на ребят: – При большом желании ребята могут и сами докончить курс, в учебнике тут всё есть и очень ясно изложено. А если вы ещё немного им поможете, то они вполне справятся с оставшимся материалом.
– Понятно.
– Ну, а как остальные занятия? Как идёт история, арифметика, русский?
– История и русский язык меня не тревожат, а с арифметикой придётся, пожалуй, повозиться. Ну ничего, справимся! – бодро закончила Екатерина Алексеевна.
Костя взял обеими руками её руки и крепко пожал. Потом повернулся к ребятам:
– До свиданья, ребята! Уезжаю на фронт!
Под вечер этого дня маленький городок провожал на фронт своих комсомольцев. В новом военном обмундировании, статные, ловкие, они шли но улицам, чётко отбивая шаг.
Светлые молодые лица их были суровы и непреклонны.
Люди стояли на тротуарах, тихие, торжественные, как на большом параде. В толпе нельзя было узнать матерей и сестёр комсомольцев, уходящих на фронт, – в этот час все женщины были матерями и сёстрами. Отдавая Родине самое дорогое, они смотрели вслед уходящим сухими, строгими глазами.
Над городом росла и ширилась песня, слова её запоминались навеки:
…Идёт война народная, священная война…
Рядом с комсомольцами по обочине мостовой шагала подрастающая армия ребят. Шли сборщики лома, бутылок, друзья и помощники семей красноармейцев, юные санитары и санитарки, работающие в госпиталях, шли младшие братья комсомольцев – пионеры.
В старых костюмчиках, в заштопанных и пропылённых от работы курточках, они шли, поражая сбережёнными в чистоте, отглаженными красными галстуками.
Среди этих ребят шагали Васёк Трубачёв и его товарищи, они старались протиснуться ближе к той шеренге, где шли Костя и Миша.
Глава 19
Добрые всходы
Васёк сел на стул и, уронив на колени шапку, глубоко задумался.
Жизнь стала похожа на большого колючего ежа – с какой стороны ни коснёшься, всё колется. Когда приходило письмо от отца, Васёк радовался ему и, глядя на знакомый почерк, думал: жив. Когда же начинал высчитывать, сколько времени шло письмо, радость снова сменялась беспокойством: тогда был жив, а что-то теперь?
Прошло несколько месяцев с тех пор, как он в последний раз на вокзале обнимал отца, а всего, что пережито за это время, хватило бы на годы… Сколько хороших людей было с ним рядом! Он слышал их голоса, видел дорогие лица, всей душой тянулся к ним и горько оплакивал тех, кого уже не было в живых.
Но человек не проходит бесследно – каждый из тех, кого он знал и любил, оставил в его душе глубокий след и живую память. Так ушли из его жизни далёкие украинские друзья, ушёл Сергей Николаевич, Митя. Ушёл голубоглазый географ Костя… И ещё не успокоилось сердце, как вслед за Костей ушла Таня. Куда она ушла?
Поздней ночью сонного подняла его с кровати тётя Дуня и тихо шепнула:
– Таня уходит… Простись, Васёк!
Васёк вскочил, протирая глаза. Таня стояла перед ним в шинели, крепко стянутой ремённым поясом, из-под новенькой пилотки блестели её карие золотистые глаза.
– Таня! Куда ты? Таня!.. – Васёк обхватил руками её жёсткую шинель. – Куда ты? Куда? – бессвязно спрашивал он, уже угадывая сердцем ответ.
Таня знала и любила его мать, его отца. Она жила ними, она хранила вместе с Васьком память о счастливых днях его детства. А теперь она стояла рядом, в шинели и пилотке.
Ваську казалось, что он уже видит связку гранат за её поясом. Ему представились непроходимые тропы в глухом, незнакомом лесу. Он вдруг понял, куда она идёт, и душа его смирилась…
Они сидели долго без слов. Потом Таня, как бывало раньше, уложила его в кровать, крепко укутала одеялом: