Нет дыма без огня, стр. 92
Когда Лаура вошла в комнату, Кей стоял, опираясь на металлический шкаф с медикаментами. Незаправленные полы его рубашки висели поверх джинсов. Все в нем: неряшливый вид, тревожный взгляд, грубая мужская привлекательность, — все напоминало о той ночи, когда она впервые увидела его в этой комнате.
Тогда он просил ее дать ему виски. На этот раз он явился с собственной бутылкой; жидкость плескалась от его неловких движений. Он поднес бутылку к губам и сделал несколько глотков. Рана на виске подживала, но краснота вокруг еще осталась. Ребра тоже явно давали о себе знать. Выражение на лице было дерзким и вызывающим.
— Ты пьян.
— Точно.
Она сложила руки на груди.
— Зачем ты пришел сюда?
— А что — сюда может заявиться посол Портер? — насмешливо спросил он.
— Он еще в Вашингтоне.
— Но завтра возвращается. Об этом написали в газете. «Героический государственный деятель посетит Иден-Пасс». Какая честь!
— Если ты знал, что его нет, то зачем спрашивать?
Кей широко улыбнулся.
— Чтобы посмотреть, как ты отреагируешь. Как у тебя забьется сердечко при его имени.
— Тебе лучше уйти. — Она спокойно повернулась и открыла дверь.
Он мгновенно протянул руку из-за ее спины и захлопнул дверь; его ладонь так и осталась лежать на косяке. Лаура оказалась в ловушке между дверью и его телом. Она развернулась в узком пространстве, чтобы видеть его лицо.
— Ты так и не ответила на мой вопрос.
— Какой вопрос?
— Насчет твоей дочери. Раз мы вернулись живыми, я хочу знать. Кларк был ее отцом?
«Что он хочет услышать? — подумала она. — Что я могу ему сказать?»
Голую правду.
Господи, каким бы это стало огромным облегчением. Она ему все объяснит, заполнит все пробелы и тогда, наверное, заслужит его снисхождение.
Но смягчающие обстоятельства должны оставаться тайной. Особенно для Кея. Особенно теперь, когда она знала, что любит его.
— Отец Эшли — Рэндалл.
Сожаление мелькнуло в его глазах.
— Ты уверена?
— Да.
Она увидела, что для Кея это имеет значение, хотя он и старается это скрыть.
— Значит, ты ни за что ни про что заставила меня рисковать жизнью.
— Я никогда даже не намекала, что Кларк был отцом Эшли.
— Но ты никогда этого и не отрицала. — Он наклонился, дыша ей в лицо запахом виски. — А ты действительно штучка. Ловкая притворщица. Подлая, низкая обманщица. А я-то не мог понять, почему мой разумный братец завел такую откровенную интрижку с женой своего лучшего друга. Ты, наверное, с ним неплохо поработала. Заморочила ему голову, так что он уже ничего не соображал. А этот осел Рэндалл, он остался с тобой. Типичный слизняк. Дерьмо, к тому же еще и врун, но даже он не заслужил такого отношения.
Кей схватил Лауру за талию и резким движением прижал к себе. Он зарылся лицом в ее волосы.
— Ты умеешь получать от мужчины что захочешь. Правда, док? Ты его так заведешь, что он очумеет еще до того, как вытащит свою игрушку из штанов.
Лаура изо всех сил зажмурилась. Отвратительные обвинения причиняли боль, особенно когда исходили от Кея, рисковавшего ради нее жизнью, нежного и страстного, пылкого и любящего, объятий которого она по-прежнему желала. Кея, снившегося ей по ночам.
Если же опираться только на факты, какими он их знал, то у него имелись все основания ее презирать. И эту несправедливость она не могла исправить, потому что в этом случае в первую очередь пострадал бы сам Кей.
Лаура его хотела до головокружения. Но только не такой ценой. Она научила себя сносить презрение других людей, но сносить пренебрежение Кея было выше ее сил.
— Я прошу тебя уйти.
— Черта с два. — Он уронил бутылку, запустил руку ей под юбку и принялся стягивать трусы. — Я не могу ничего делать. Ни о чем думать. Только о тебе. — От его поцелуя у нее заболели губы. — Нет, я избавлюсь от этого наваждения.
— Нет, Кей. — Она сжала колени.
— Почему же? Ты что, раньше не изменяла?
Она оттолкнула его руку, шарящую по ее груди.
— Перестань!
— За тобой должок, ты забыла? Девяносто тысяч неоплаченных из моих ста. Или это. — Он с силой просунул руку между ее бедер и начал ее ласкать. — Я предпочитаю это.
— Нет!
— Не беспокойся, я исчезну до рассвета. На этот раз муж тебя не поймает за делом. Я поумнее брата. И я лучше. Разве не так?
— Нет, не лучше! — воскликнула она. — Кларк никогда не прибегал к насилию!
Это мгновенно его отрезвило, как та холодная вода, которую она некогда плеснула ему в лицо. Он выпустил ее из объятий и отступил назад, шумно и тяжело дыша.
Лаура испытывала скорее горечь, чем гнев, потому что она знала причину его агрессивности. Она хотела коснуться его лица, пальцами расчесать прилипшие ко лбу влажные пряди волос, успокоить, сказать, как жалеет, что обидела его самым ужасным образом, сравнив с Кларком.
Кей оглядел ее и насмешливо хмыкнул:
— Нет, я не сомневаюсь, что он не прибегал к насилию. Успокойтесь, док. Вам нечего меня бояться.
Он протянул руку, открыл дверь за ее спиной и чуть не упал, споткнувшись о бутылку на полу. Он ногой отбросил ее в сторону. Бутылка ударилась о стену и разлетелась на куски.
Кей выбежал на крыльцо, спустился вниз, прыгая через ступеньки, и забрался в «Линкольн». Он изо всех сил нажал на газ, колеса закрутились на месте, расшвыривая гравий, прежде чем машина рванула вперед.
Лаура закрыла дверь, прислонилась к ней спиной, сползла на пол. Обняла колени руками, прижалась к ним лицом и разрыдалась.
27
— Так вот почему ты не хочешь уезжать отсюда? Тебе жаль расставаться с этим домом?
Рэндалл прошел по комнатам и теперь стоял в кабинете Лауры, где она упаковывала книги и медицинский архив. Он прилетел из Вашингтона в Даллас, взял напрокат автомобиль и через два часа был в Иден-Пасс.
Уже задолго до его прибытия машины журналистов патрулировали улицы возле дома Лауры. Когда же Рэндалл появился, его окружила внушительная толпа репортеров и операторов.
Тяжелое испытание, которому он подвергся в Монтесангре, заслонило скандал, связанный с его женой и сенатором Такеттом. Словно провинившийся ребенок, он перенес наказание и открыл новую страницу своей жизни. Его тепло приняли президент и госдепартамент. Рэндалл Портер изнутри познакомился с жизнью в Монтесангре и стал главным экспертом по этому вопросу на Капитолийском холме. Он был лакомой добычей для репортеров.
Лаура не показывалась, пока Рэндалл проводил свою импровизированную пресс-конференцию. Он несколько минут отвечал на вопросы, а потом попросил извинения:
— Мы с женой почти не оставались наедине после нашего возвращения. Уверен, что вы меня поймете.
После добродушных шуток репортеры погрузили оборудование в машины и уехали. Многие гудели и махали рукой, словно прощаясь с приятелем.
Сгущались сумерки, но Лаура не зажигала света. Полутьма больше соответствовала ее настроению. Она также скрывала черные круги у нее под глазами.
Накануне, после ухода взбешенного Кея, она доплакалась до того, что погрузилась в оцепенение; она знала, что больше никогда его не увидит. Он ушел, ненавидя ее. Глубокое, болезненное ощущение потери было схоже с тем, что она испытала в Майами. К ней вернулось сознание, и она поняла, что страшный сон оказался действительностью.
Наконец около двух часов ночи Лаура собралась с силами и пошла в спальню, где и пролежала без сна до рассвета. Весь день она упаковывала вещи, то охваченная лихорадочной активностью, то погружаясь в сковывающую депрессию. Тогда она неподвижно сидела на месте и смотрела в пространство сухими, но все еще красными от слез глазами.
В сумерках комната выглядела уютнее, теплее; это было надежное убежище, где она могла спрятать свое горе. Она давно полюбила покрытые деревянными панелями стены кабинета доктора Паттона и его строгую мебель. Когда-то Лаура надеялась провести здесь долгие годы.