Монмартрская сирота, стр. 64
Диана и ее союзники разработали чрезвычайно простой план: набрать в Денвере и Золотом Поле банду самых отчаянных негодяев, человек пятьсот или шестьсот, дождаться удобной минуты и напасть неожиданно на ферму Монмартр. Вот и все.
Нападение, разумеется, предполагалось сделать тогда, когда семья Дэроша уже приедет туда.
Шамбержо, возлагавший всю вину за постигший его позор во Франции на Дэроша, был в восторге от этого плана. Он заранее наслаждался тем, как во главе шайки головорезов налетит на ферму своего ненавистного врага и все разорит, сомнет, разрушит, не оставив камня на камне.
Только во время переезда через океан Шамбержо узнал, почему его так ненавидит Дэрош. Диана, прочитавшая все «Дело Шамбержо», открыла ему истинную причину. Полковник долго ломал голову и напрягал память, чтобы вспомнить кровавую сцену на улице Лепик, на вершине Монмартра, происшедшую двадцать лет назад. Он пролил тогда много крови, погубил много невинных жертв и не помнил отдельных эпизодов.
Диана была мрачнее ночи и почти всю дорогу молчала. На вопросы Корнелиуса и Шамбержо она отвечала нехотя и кратко.
Ей был нанесен тяжелый удар — помолвка Стального Тела и Элизы. Ее поддерживала только надежда на жестокую, беспощадную месть.
Подобно Шамбержо, она думала лишь о том, как бы восторжествовать над своими врагами, заставить пройти через все степени унижения и потом безжалостно уничтожить их.
«Я достану их!» — думала Диана, стараясь рассеять этими злобными мыслями тоску, которая ее отчаянно грызла.
От Нью-Йорка до Денвера было более трех тысяч километров.
При всех удобствах, всей комфортабельности первоклассных вагонов на североамериканских железных дорогах такой длинный путь, да еще сразу после переезда через океан, все-таки давал себя чувствовать. Диана и Корнелиус, более закаленные деятельной жизнью, еще держались, но полковник совсем расклеился и лежал пластом на диване.
Поезд мчался бешено, проносясь через огромные пространства.
Руководствуясь американским правилом, что «время — деньги» машинист и кондукторы мало думали о безопасности и надежности железнодорожного полотна.
Впрочем, пассажиры, едущие на дальние расстояния, не особенно выигрывают от такой быстроты, потому что на небольших станциях приходится иногда по нескольку часов дожидаться прихода другого поезда.
Уайст и его помощник, следившие по поручению Дэроша за Дианой, сначала старались не попадаться на глаза как ей, так и ее спутникам, но около Сан-Франциско, до которого из Денвера было примерно сто пятьдесят километров, они вошли в тот вагон, где сидели три союзника, и сделали попытку вступить с ними в разговор, выдавая себя за коммерсантов.
Но попытка не удалась. Шамбержо был так измучен путешествием, что ему было не до разговоров, да и английский язык он знал неважно. Что касается Дианы и Корнелиуса, то они на все вопросы отвечали короткими и сухими «да» и «нет».
Так они доехали до станции Санди-Рэндж, от которой до Денвера оставалось только около ста километров.
ГЛАВА XVIII
У всех были счастливые, веселые лица. Радостно звенели в комнатах детские голоса Леоннека и Ивонны. Мрачноватый дом от этого только выигрывал, казался нарядным, оживленным и праздничным. Даже убитая горем г-жа Порник перестала плакать, как бы заразившись общим веселым настроением.
Пенвен, оповещенный Уайстом, не замедлил прийти в дом с обоими товарищами, веселыми парижанами, которые всех смешили и забавляли остроумным рассказом о том, как они, выслеживая Шамбержо, незаметно для самих себя очутились за океаном, в Нью-Йорке.
— До Нью-Йорка все было хорошо, — говорил Пенвен. — Проследить за этим господином в Гавре и на пароходе ничего не стоило. Но вот мы очутились в этой проклятой американской столице, в которой не знаем ни одной улицы. Просто черт ногу сломит! Улицы обозначены номерами. Ни одного названия! Извольте тут запомнить!
— Правда, вам было очень трудно, — с улыбкой говорил Дэрош. — И вы очень ловкий человек, что сумели все-таки выпутаться. Зато теперь вы свободны. За нашими врагами установлен бдительный надзор.
Дэрош еще в Париже предложил Пенвену оставить свое беспокойное и опасное ремесло и заняться фермерством, что гораздо почетнее и полезнее. Пенвен охотно согласился. Он был одинок, как и его друзья-рыбаки. Тем также нечего было терять на родине. Поэтому и они, со своей стороны, тоже согласились на предложение Дэроша, решив, что если они будут скучать по Франции и если им захочется опять браконьерствовать, то они всегда могут уволиться и уехать домой.
Друзья не теряли времени в Нью-Йорке даром. Целые дни они ходили по магазинам и делали покупки для предстоящего торжества.
Дэрош открыл им самый широкий кредит и только просил своих друзей об одном, чтобы они ни в чем не стеснялись и помнили, что они не скоро попадут опять в такой оживленный и богатый торговый центр.
Спустя десять дней после приезда в Нью-Йорк все отдохнули и все нужное для свадьбы было закуплено.
Делать в Нью-Йорке было больше нечего. На другой же день решили выехать.
Дэрош телеграфировал на ферму, чтобы там все приготовили для приема гостей. Черного Орла и Красную Лилию он велел предупредить о приезде Колибри. Вождя со всем племенем он приглашал на торжество на ранчо Монмартр.
Послали телеграмму и семье Жако в приход святого Бонифация, около Виннипега. Старика Лефранка уведомили о свадьбе сына и пригласили на торжество со всей семьей.
Перед самым отъездом, когда друзья весело и оживленно беседовали за вечерним кофе, в гостиную вошел лакей и подал Дэрошу телеграмму.
— Должно быть, от Уайста, — сказал Дэрош и торопливо развернул депешу.
Пробежав ее, он побледнел и стал читать вслух дрожащим голосом:
«Наш поезд подвергся крушению в нескольких километрах от станции Санди-Рэндж. Масса убитых и раненых. У меня отрезало обе ноги. Мой помощник Кук убит наповал. Диана Диксон и полковник Шамбержо получили смертельные раны. Диана умерла вскоре, а Шамбержо промучился пять часов. Труп Корнелиуса обезображен до такой степени, что нельзя его узнать. Лежу в Денвере в больнице.
Известие поразило всех как гром. На минуту в гостиной воцарилась тишина.
Первой нарушила молчание Колибри.
— О чем же горевать, папа Дэрош? — вскричала она. — Змея погибла, шакал тоже. Это хорошо. Я рада.
— Ты права, — сказал Дэрош. — Эти люди сделали нам много зла и причинили много горя. Нам их жалеть действительно нечего. Но ведь вместе с ними погиб бедняга Кук и искалечен несчастный Уайст. Вот что грустно.
Уайста и Кука знал лично только Дэрош, поэтому он и был огорчен больше всех.
Смерть Дианы, молодой красавицы, поразила и даже отчасти опечалила Элизу и в особенности г-жу Дэрош. От природы добрая и великодушная, Элиза была готова забыть все зло, причиненное ей опасной соперницей, а г-жа Дэрош невольно испытывала признательность этой женщине, потому что ей она сделала доброе дело.
Стальное Тело вспомнил все хорошие и все дурные качества этой женщины, сыгравшей такую роковую роль в его жизни и жизни его близких, и не мог решить — огорчаться ему ее смертью или радоваться, что судьба избавила его от ужасов предстоящей беспощадной борьбы с ней.
Только графа Шамбержо никому не пришло в голову пожалеть.
На следующее утро в газетах появились подробные описания железнодорожной катастрофы между станциями Санди-Рэндж и Орселэ. Оказалось, что полотно от Сан-Франциско до Орселэ было размыто ливнями, прошедшими накануне. Начальник дистанции прекрасно знал, что путь небезопасен, но ввиду того, что предыдущий поезд благополучно проследовал по размытому пути, дал, несмотря на рапорт помощника, пропуск и этому поезду. В результате произошла катастрофа — в Америке, впрочем, это случается далеко не редко — с трагическими последствиями.