Монмартрская сирота, стр. 26
Он поцеловал ее и вышел, чтобы приготовиться в путь.
Сборы были недолги: свернуть одеяло, наполнить патронташ, запастись дюжиной сухарей и оседлать Букин-Билли — дело получаса.
О каком-либо багаже, чемодане или даже плаще не было и речи.
Наскоро переодевшись в шерстяную рубаху, охотничью блузу из бизоньей кожи, индейские кожаные панталоны и фетровую шляпу с золотой тульей, он вышел к гонцу и застал его сидящим за жирным куском дичи и большим стаканом виски.
Это был худощавый американец лет пятидесяти, с загорелым лицом и козлиной бородкой.
Ничто в его наружности не отражало его общественное положение или профессию.
«Некий человек!» — беспечно подумал Стальное Тело.
Затем, обратившись к незнакомцу, он сказал:
— Я отправляюсь с вами в Денвер. Как только вы будете готовы, мы двинемся в путь.
— Я готов!
— В таком случае на коней!
Стальное Тело в последний раз пожал руку Элизе, попросил ее передать приветствие Колибри и Джеку, которые ушли на охоту, и вскочил в седло.
Незнакомец последовал его примеру, и они двинулись легкой рысью в глубь равнины.
ГЛАВА XVIII
Несмотря на то что эта необъятная степь оставалась по-прежнему малонаселенной, по ней уже давно была проведена железная дорога.
В этом отношении привычки американцев идут вразрез с обычаями Старого Света.
Европейцы решаются на постройку железнодорожной ветви, только если очень в ней нуждаются, американцы же прокладывают рельсовый путь на огромные расстояния везде, где чувствуется хоть малейшая потребность в нем, причем совершенно не учитывая интересы того или иного города, того или иного поселка.
Само население должно позаботиться о том, чтобы устроиться вблизи железной дороги.
По югу описываемой равнины проходит бесконечно длинная ветвь Южной трансконтинентальной железной дороги. Она тянется с востока на запад, начинаясь у Далласа, пересекает у мексиканской границы небольшой городок Франклин, а затем через Тексон, Аризона-Сити и Лос-Анджелес доходит до Сан-Франциско.
У Франклина, то есть у самой границы, от нее отходит сравнительно небольшая ветвь, которая идет на юг к большому мексиканскому городу Чиуауа (Chihuahua).
На севере она поднимается к Денверу и доходит до Омахи (Omaha), соединяя таким образом эту область с Северной трансконтинентальной железной дорогой.
Денвер, столица штата Колорадо, принадлежит к тем удивительным американским городам, которые за двадцать пять или тридцать лет стали огромнейшими центрами.
Промышленность, торговля, финансы, просвещение — все это появилось в Денвере как-то вдруг, за несколько лет, и теперь своими общественными памятниками, театрами, библиотеками, университетом, отелями, дворцами, электрическим освещением, трамваями, миссионерами и десяти-, пятнадцати- и двадцатиэтажными домами он может сравниться с большими европейскими городами.
Именно в Денвер и направлялся Стальное Тело по приглашению таинственного корреспондента.
Он не знал точно, где находится этот город.
На севере, конечно; но каков ближайший путь?
Его спутник сказал, что через двадцать миль [1] им придется сесть в поезд.
— А я предполагал, что мы будем ехать все время верхом! — сказал он с легкой досадой.
— Расстояние для этого слишком велико.
— Какое именно?
— Около трехсот миль!
— Но что же мне тогда делать с лошадью, приехав на железнодорожную станцию?
— То же, что и я. Вы продадите ее вместе с седлом и уздечкой первому встречному за десять долларов (пятьдесят франков).
Стальное Тело бросил насмешливый взгляд на незнакомца и ответил:
— Букин-Билли стоит больше тысячи долларов, да и вопрос еще, отдам ли я его за эту цену.
— В таком случае возьмите с собой кого-нибудь, кто отвел бы лошадь обратно.
— Превосходная мысль!
Как раз в этот момент они заметили Джека Курильщика с неизменной трубкой в зубах.
Стальное Тело коротко объяснил ему, в чем дело, и Джек охотно присоединился к маленькому отряду, всегда готовый оказать другу услугу.
Через несколько часов они благополучно прибыли на ближайшую станцию.
Железнодорожная станция в американской глуши представляет собой нечто в высшей степени примитивное. Несколько деревянных служб, наскоро сооруженная гостиница для служащих, водокачка и угольное депо — вот и вся ее обстановка. В скотоводческих местностях имеется еще обнесенный изгородью загон для скота и несколько платформ, с помощью которых скот загоняют в вагоны. Тем не менее такая станция фигурирует на карте в качестве населенного пункта, и янки уверены, что лет через десять она превратится в город. И этому пророчеству приходится верить, так как американцы уже не раз поражали мир.
Стальное Тело и его спутник вошли в пульмановский вагон, а Джек Курильщик отправился с лошадьми восвояси.
Пульмановские вагоны — это чудо!
Это настоящие сверхкомфортабельные дворцы на колесах с изумительно роскошной обстановкой.
Тут можно найти и ресторан, и спальни, и очень удобные туалетные, причем за сравнительно небольшую плату.
Замечательно еще то обстоятельство — оно показалось бы возмутительным привилегированным сословиям Старого Света, — что абсолютно для всех пассажиров существует лишь один класс и цена билетов одинакова.
Джентльмен и рабочий, богач и бедняк сидят в вагонах рядом, чисто по-братски — вместе прогуливаются, вместе едят, вместе спят и не смотрят друг на друга настороженно.
В исключительном положении находятся лишь индейцы, которых железнодорожная компания перевозит бесплатно, но разрешает пользоваться лишь площадками вагонов.
Вопреки обычной вежливости, с какой в Соединенных Штатах относятся друг к другу лица разных классов и состояний, незнакомец допускал в обращении со Стальным Телом некоторую фамильярность, презрительно называя его, например, просто «боем».
Стальное Тело отвечал ему тем же и величал его без лишних слов «человеком».
— Хелло, бой, пора и поесть!
— Хорошо, человек!
Наконец, незнакомец, которому такое обращение пришлось не по вкусу, решил отрекомендоваться:
— Я — полковник Сайрус А. Диксон.
— А я, господин полковник, — мистер Стальное Тело.
В Америке, как и во всех «демократических» странах, придают огромное значение титулам и отличиям. Каждый величает себя генералом, профессором, доктором, полковником, судьей, сенатором и чем ниже звание и происхождение человека, тем больше он цепляется за внешние отличия и пустые клички.
Наша промотавшаяся французская знать там в большом почете: доказательством тому служит приток в Америку «жантильомов» — беззастенчивых охотников за приданым, которые стекаются сюда в надежде поправить свои дела золотом американских миллионеров, промышляющих кожей, керосином, лесом, шерстью, зерном, окороками и подобными товарами.
Можно сказать, что все эти доки, фабрики, мануфактуры, магазины не что иное, как лаборатории, где готовят для вывоза разных княгинь и баронесс.
Поэтому Стальное Тело ничуть не удивился, что человек, посланный к нему в качестве гонца, по-видимому, оказался действительно полковником.
Они пили, ели, спали, курили, жевали табак, сокращая долгие часы путешествия и наконец прибыли в Денвер.
Никто из них словом не обмолвился о письме или о предстоящем свидании.
Говорили обо всем понемногу, и этот обрывистый разговор не только не сблизил их, а, наоборот, скорей воздвиг между ними непреодолимую преграду.
Стальное Тело облегченно вздохнул, когда поезд подъехал к Денверу: он был рад отделаться от своего попутчика, присутствие которого становилось для него час от часу невыносимее.
У станции их уже поджидал большой четырехместный экипаж, на облучке которого восседал внушительный негр в новой блестящей ливрее.
1
Английская миля равна двум километрам.