Русский романс, стр. 108
529. «Раскинулось море широко…» [535]
Раскинулось море широко,
И волны бушуют вдали.
«Товарищ, мы едем далеко,
Подальше от нашей земли».
«Товарищ, я вахты не в силах стоять, —
Сказал кочегар кочегару, —
Огни в моих топках совсем не горят,
В котлах не сдержать мне уж пару.
Пойди заяви ты, что я заболел
И вахту, не кончив, бросаю.
Весь потом истек, от жары изнемог,
Работать нет сил — умираю».
На палубу вышел — сознанья уж нет,
В глазах его всё помутилось,
Увидел на миг ослепительный свет,
Упал. Сердце больше не билось.
Проститься с товарищем утром пришли
Матросы, друзья кочегара,
Последний подарок ему поднесли —
Колосник обгорелый и ржавый.
Напрасно старушка ждет сына домой,
Ей скажут, она зарыдает…
А волны бегут от винта за кормой,
И след их вдали пропадает.
530. «Славное море, священный Байкал…» [536]
Славное море, священный Байкал,
Славный корабль — омулевая бочка.
Эй, баргузин, пошевеливай вал, —
Плыть молодцу недалечко.
Долго я звонкие цепи влачил,
Душно мне было в горах Акатуя,
Старый товарищ бежать пособил,
Ожил я, волю почуя.
Шилка и Нерчинск не страшны теперь, —
Горная стража меня не поймала,
В дебрях не тронул прожорливый зверь,
Пуля стрелка миновала.
Шел я и в ночь и средь белого дня,
Вкруг городов озираяся зорко,
Хлебом кормили крестьянки меня,
Парни снабжали махоркой.
Славное море, священный Байкал,
Славный мой парус — халат дыроватый.
Эй, баргузин, пошевеливай вал, —
Слышатся бури раскаты.
531. «В саду ягодка лесная…» [537]
В саду ягодка лесная
Под закрышею цвела,
А княгиня молодая
С князем в тереме жила.
А у этого у князя
Ванька — ключник молодой,
Ванька-ключник,
Злой разлучник,
Разлучил князя с женой.
Он не даривал княгиню,
Он ни златом, ни кольцом,
Обольстил Ваня княгиню
Своим белым он лицом.
На кроватку спать ложилась
И с собой Ваню брала.
Одну ручку подложила,
А другою обняла:
«Ты ложись, ложись, Ванюша,
Спать на Князеву кровать».
Ванька с нянькой поругался.
Нянька князю донесла.
По чужому наговору
Князь дознался до жены.
Он вышел на крылечко,
Громким голосом вскричал:
«Ой вы, слуги, ой холопы,
Слуги верные мои,
Вы подите приведите
Ваньку-ключника ко мне!»
Вот ведут, ведут Ванюшку
На шелковом поясе.
На нем шелкову рубашку
Кверху ветром подняло,
Его светло-русы кудри
Растрепались по плечам.
Вот подходит Ваня к князю,
Князь стал спрашивать его:
«Ты скажи, скажи, Ванюшка,
Сколько лет с княгиней жил?»
«Про то знает грудь, подушка,
Еще Князева кровать,
Да еще моя подружка —
Это Князева жена».
«Ой вы, слуги, ой, холопы,
Слуги верные мои,
Вы подите ды вкопайте
Два дубовые столба,
Ды возьмите и повесьте
Ваньку-ключника на них!»
532. «Когда я на почте служил ямщиком…» [538]
Когда я на почте служил ямщиком,
Был молод, имел я силенку,
И крепко же, братцы, в селенье одном
Любил я в ту пору девчонку.
Сначала не видел я в этом беду,
Потом задурил не на шутку:
Куда ни поеду, куда ни пойду —
Всё к милой сверну на минутку.
И любо оно, да покоя-то нет,
А сердце щемит всё сильнее…
Однажды начальник дает мне пакет:
Свези, мол, на почту живее.
Я принял пакет и скорей на коня,
И по полю вихрем помчался,
А сердце щемит да щемит у меня,
Как будто с ней век не видался…
И что за причина? Понять не могу, —
А ветер так воет тоскливо…
И вдруг словно замер мой конь на бегу
И в сторону смотрит пугливо…
Забилося сердце сильней у меня,
И глянул вперед я в тревоге.
Затем соскочил с удалого коня
И вижу я труп на дороге!
А снег уж совсем ту находку занес,
Метель так и пляшет над трупом,
Разрыл я сугроб — да и к месту прирос,
Мороз заходил под тулупом!..
Под снегом-то, братцы, лежала она!
Закрылися карие очи…
Налейте, налейте скорей мне вина,
Рассказывать больше нет мочи!..
533. «Ах ты степь, ты степь!..» [539]
Ах ты степь, ты степь!
Путь далек лежит.
В той степи большой
Замерзал ямщик.
И, набравшись сил,
Чуя смертный час,
Он товарищу
Отдавал наказ:
«Ты, товарищ мой,
Не попомни зла —
В той степи глухой
Схорони меня.
Ты лошадушек
Сведи к батюшке,
Передай поклон
Родной матушке.
А жене скажи
Слово тайное,
Передай кольцо
Обручальное.
Да скажи ты ей —
Пусть не печалится,
Пусть с другим она
Обвенчается.
Про меня скажи,
Что в степи замерз,
А любовь ее
Я с собой унес».
вернуться
535
Известны переработки для пения времен Великой Отечественной войны.
вернуться
536
Прототипом является стихотворение Дмитрия Давыдова «Думы беглеца на Байкале» (514). Было популярно среди демократической интеллигенции и политических ссыльных. Стала одной из любимых массовых песен в годы первой русской революции; первая строка варьируется: вместо «священный» — «привольный»; реже вместо «славное море» — «синее море».
вернуться
537
Прототипом является стихотворение Вс. Крестовского «Ванька-ключник». Первую строку часто поют так: «В саду ягода-малина…».
вернуться
538
Переработка для пения стихотворения Л. Трефолева «Ямщик» (521).
вернуться
539
При пении часто заключают следующей строфой:
Степь да степь кругом,
Путь далек лежит.
В той степи глухой
Уж замерз ямщик.