Грустное танго Арлекина, стр. 4
Вот как сейчас, к примеру. Переминается с лапы на лапу, возбужденно смотрит на Яну и повизгивает от нетерпения.
– Теперь ты, значит, решила поболтать, да? – проворчала девушка, наклоняясь, чтобы прицепить карабин поводка к ошейнику. – А что тебе мешало… Упс, а это что?
Бусинка радостно гавкнула и ткнула в это носом, как бы говоря: «Наконец-то! Сообразила! Как, по-твоему, я могла лаять, если несла тебе это? Я молодец, правда? Угощайся!»
– Ты моя хорошая! – рассмеялась Яна, поднимая с усыпанной хвоей земли чупа-чупс. – Нашла конфетку и принесла поделиться? А вот интересно, если бы конфетка не была завернута в бумажку, тогда тоже принесла бы или слопала прямо там, где нашла?
«Обидно слышать ваши речи!»
– Ладно, не обижайся. Сейчас разверну и поделим по-братски – тебе конфетку, мне бумажку. Фу, в чем это она?
Яна снова уронила чупа-чупс, поднесла испачканные чем-то красным пальцы к лицу и сдавленно охнула:
– Ч-черт, да это же кровь! Бусинка, ты где это нашла? – Слизняк опять заелозил вдоль позвоночника, показалось, что в спину кто-то смотрит. Яна даже оглянулась украдкой – никого. Но гулять расхотелось, совершенно. – Знаешь, идем-ка отсюда, а?
Девушка снова наклонилась, чтобы все-таки пристегнуть поводок – в прошлый раз ее отвлекла конфета, – но псинка внезапно вывернулась и скрылась в кустах.
– Бусина, дрянь такая, ты что творишь?!
От злости страх куда-то улетучился, и Яна, уже не разбирая дороги, рванула вслед за неугомонной толстухой.
И буквально через три минуты выбежала к одному из самых заметных аттракционов парка – колесу обозрения. Прямо к нему, вернее, к одной из кабинок, и мчалась сейчас Бусинка, смешно подкидывая на бегу коротенькие лапки.
– В прятки все-таки решила поиграть, да? – усмехнулась Яна, переходя с бега на спокойный шаг. – А я тебя ви-и-ижу!
Собачка тем временем добежала до кабинки, запрыгнула в нее и через секунду появилась снова.
И снова в пасти что-то было. Что-то побольше конфеты. Пластиковый стаканчик, что ли?
Яна укоризненно покачала головой:
– Побирушка, ты зачем мусор собираешь? Тебя что, дома не кормят, что ты чужие объедки выискиваешь?
Бусинка подбежала, села на толстую попку и радостно замела по асфальту хвостом, явно предлагая Яне свою новую находку.
Стаканчик с остатками мороженого.
И только здесь, на свету, Яна рассмотрела, что комбинезон собачонки, веселенький голубой комбинезончик, сильно испачкан.
Неприятно испачкан. Жутковато. Весь в каких-то бурых пятнах…
Яна, словно загипнотизированная, подошла к кабинке аттракциона и отшатнулась, закрыв ладошками рвущийся наружу крик.
Глава 4
– Может, все-таки укольчик? – Пожилая, уставшая женщина-врач «Скорой» сочувственно смотрела на Яну. – Ведь такой стресс!
– Нет, спасибо. – Девушка отрицательно помотала головой и слабо улыбнулась. – Мне бы домой поскорее…
– Ну, это не от меня зависит, – врач кивнула в сторону возившейся вокруг тела опергруппы, – от них.
– Но я ведь все уже рассказала! Да и нечего рассказывать особо – пришла и нашла…
Яну снова затрясло, она обняла себя за плечи руками и пошатнулась. Врач подхватила девушку под руку и почти насильно повела к машине «Скорой»:
– Так, милая моя, теперь без разговоров! А то сейчас в обморок хлопнешься, придется тебя в больницу везти.
– Мне нельзя в больницу! – испуганно вскрикнула Яна. – У меня Бусинка!
Услышав свое имя, притихшая было собачонка жалобно тявкнула и подбежала к Яне. В глазах псинки плескалось недоумение: а почему мы тут торчим? Почему не идем домой? Я устала, я хочу есть!
– Бедная собачка, – водитель «Скорой», парень лет двадцати семи, присел на корточки и погладил толстушку по голове, – перепугалась, наверное. Разве можно такой молодой и симпатичной, – водитель многозначительно посмотрел на Яну, – девушке одной по парку гулять? И куда ваш муж смотрит?
– Какой еще муж! – Яна страдальчески поморщилась, наблюдая, как в вену ловко и почти безболезненно входит тоненькая игла. – Нет у меня никакого мужа!
– Неужели?! – оживился водила. – А как вас зовут?
– Виктор! – рявкнула на мужика врач. – Угомонись! Нашел время!
– И место, – поддакнула фельдшер, по виду чуть старше водителя. – Тут человека убили, между прочим!
– Да не тут ее убили, – махнул рукой водитель. – Сюда уже мертвую принесли.
– А ты откуда знаешь?
– Слышал, как опера между собой разговаривали. Я покурить отошел, ну и посмотреть, что там и как. Жуть, конечно! Немудрено, что милую барышню, – прицельный выстрел глазами в сторону Яны, – так трясет. Может, подвезем ее до дома? А, Марин Пална?
– Не хитри, Витя, – усмехнулась врач, а затем заботливо склонилась над Яной, сидевшей на ступеньке машины. – Ну, как вы? Полегчало? Может, действительно вас подвезти? Нам тут делать нечего, здесь спецмашина нужна.
– Спасибо, мне уже лучше, – благодарно улыбнулась Яна, действительно ощущая, как размыкаются тиски дикого ужаса, стягивавшие душу с момента, когда она увидела истерзанное тело девушки в кабинке колеса обозрения.
Кровь. Много крови. Кого-то эта бедняжка очень разозлила…
Но самое жуткое, самое шокирующее было даже не это.
Больше всего Яну поразило, что псих, глумившийся над бедняжкой, не бросил ее тело просто так. Нет, он целую мизансцену выстроил, словно свихнувшийся режиссер.
Он заботливо усадил тело жертвы на скамейку, привалил его к стенке кабинки так, чтобы девушка не заваливалась на бок. А на столике перед трупом стояла наполовину пустая бутылка колы, два пластиковых стаканчика – перед трупом полный, напротив – пустой. Распечатанный пакет с чипсами. Картонное ведерко воздушной кукурузы…
Наверное, там же было и мороженое, принесенное Бусинкой. И чупа-чупс. Но эта часть «угощения», похоже, все-таки упала на пол – со стола собачонка стянуть не смогла бы.
В общем, картина обычного свидания в парке – молодая пара расположилась в кабинке колеса обозрения с максимальным комфортом…
Что она тебе сделала, больной придурок? За что ты ее?!
– Да ничего она не сделала! – хмыкнул Виктор. – Это маньячина какой-то, уже третью девицу мочит.
Яна вздрогнула и смущенно оглянулась: она что, вслух это спросила?
– Не мели ерунду! – нахмурилась врач.
– Я серьезно! Опера болтали…
– А подслушивать нехорошо, молодой человек!
Мужчина лет сорока, по виду больше всего напоминавший какого-нибудь научного сотрудника краеведческого музея, появился возле «Скорой» как-то совершенно неожиданно. Словно из-под земли вырос или телепортировался из того самого краеведческого музея.
Вот только взгляд мужчины выдавал совсем не искусствоведческое образование. Цепкий был взгляд, острый, внимательный. От которого позолота бахвальства и пофигизма, щедро покрывавшая Виктора, как-то сразу потускнела и трещинами пошла, облазить потихоньку стала. Водитель даже ростом как будто меньше стал, ссутулился и пробормотал:
– А я чего? Я ничего. Я же не специально! Я просто покурить отошел.
– Бывает, – усмехнулся незнакомец, и оптический прицел его взгляда сфокусировался на Яне. – Здравствуйте! Это ведь вы наша главная свидетельница?
– Я не свидетельница, – угрюмо уточнила девушка.
– Разве?
– Свидетель, если я правильно понимаю, этот тот, кто видел, что произошло. А я ничего не видела. Я просто нашла ее… Вернее, моя собака нашла.
– Вот об этом давайте и побеседуем. Позвольте представиться – старший советник юстиции Черепанов Матвей Егорович, следователь. А вас как звать-величать?
– Яна. Яна Суровцева. Послушайте, Матвей Егорович! – взмолилась девушка. – Я ведь все уже рассказала вашим коллегам! Я устала, я хочу домой! И хозяйка собачки, наверное, с ума сходит! Как бы ей «Скорую» вызывать не пришлось!
– Хозяйка собачки? А разве…
– Нет, не моя! – сорвалась на крик Яна. – Бусинка – собака соседки! Лидия Васильевна пожилой человек, не всегда хорошо себя чувствует! А нас вот уже два часа нет! Вы представляете…