Грустное танго Арлекина, стр. 14
– Так вот, как он их утаскивал, сука! – прошипел один из оперов. – Конфетки со снотворным давал!.. Ну что, парни, берем его?
– Погоди, надо ведь его логово найти.
Клоун тем временем, оглянувшись по сторонам, подобрал выпавшую из рук девушки книжку, затолкал ее в сумочку, повесил сумочку себе на плечо, подхватил девушку за талию и повел-понес в глубь парка.
Опера бесшумно двинулись следом.
Глава 14
Домой Яна опять возвращалась вымотанная до изумления. Словно весь день вкалывала на рисовых плантациях Китая, под палящим солнцем и по колено в воде, а не преподавала музыку в школе.
Да ведь даже и не преподавала – только с хором репетировала. Праздник Последнего звонка уже завтра, там обязательно будут представители оргкомитета конкурса школьных хоров, волновалась и сама Яна, но особенно – дети.
Уж очень им хотелось поехать в Болгарию!
Поэтому последние дни перед выступлением занимались особенно интенсивно. А ведь еще пришлось вводить новых девочек вместо исключенных Лялечки и Светочки.
Исключенных окончательно и бесповоротно, хотя в первый день после их исключения Яне пришлось ох как тяжко! Особенно если учесть почти бессонную ночь накануне…
К началу репетиции хора обе юные нахалки стояли у двери в актовый зал, с победным видом поглядывая на подходившую Яну.
Они явно считали, что аргументы в пользу их возвращения в хор у них есть, причем более чем весомые – одна килограммов восемьдесят, вторая – все сто.
Мамы. Безотказное бронебойное оружие, практически гаубицы.
Наверное, если бы мамаши маленьких нахалок повели себя иначе, взяли иной тон разговора, вежливо-смущенный, извинились за дочек сами и заставили просить прощения своих королевишен, все закончилось бы позитивно.
Но похожие на носорожиц тетки и стратегию поведения выбрали носорожью – задавить эту пигалицу криком и напором. Ишь ты, сопля зеленая, настоящей учительницей себя возомнила! Большого ума не надо, чтобы на пианине-то тренькать! Да кто ты такая, чтобы наших девочек выгонять из хора?!
И все в таком же духе, абсолютно не думая о том, какую модель поведения сейчас демонстрируют своим дочуркам.
Хотя нет, думая, очень даже думая. Даже натаскивая будущих хабалок, «наши дети должны быть лучше нас». Как-то так.
Яна минуты две молча слушала возмущенные вопли носорожиц, абсолютно на них не реагируя. Просто с холодным любопытством рассматривала багровые от возмущения физиономии теток, изредка переводя взгляд в окно. Потом зевнула. Затем посмотрела на часы. Взялась за ручку двери и собралась войти в зал.
Мамаши подтолкнули своих чадушек следом, но Яна выставила вперед руку, преграждая Лялечке и Светочке путь:
– А вы куда собрались? Вам сюда нельзя.
– Эй! – озадаченно булькнула мать Лялечки. – Как это – нельзя?! Вы же только что разрешили…
– Я?!!
– Да, вы! – поддакнула вторая носорожица. – Вы согласились взять их обратно!
– Вы что-то путаете. Я ни слова не произнесла.
– Но вы промолчали, когда мы спросили об этом! А молчание – знак согласия!
– Насчет знаков и знамений – не ко мне, – холодно проговорила Яна. – Я – педагог, я не ясновидящая. Это первое. Второе. Я не прислушивалась к вашим воплям, поскольку считаю недопустимым обращение к учителю в подобном тоне, да еще в присутствии детей. Поэтому понятия не имею, о чем вы там спрашивали. До свидания.
– Но как же девочки…
– Девочкам – хороших каникул.
И Яна захлопнула дверь прямо перед возмущенно засопевшими носами.
На всякий случай повернула ключ, запирая, и направилась к замершим от любопытства детям:
– Здравствуйте, мои хорошие! Ну как, готовы к репетиции!
– А классно вы их, Яна Станиславовна! – восторженно заорал Вовка. – А то они тут выпендривались…
– Все, разговоры закончены! У нас завтра – ответственный день, начнем репетировать!
Но реально начать получилось где-то минут через двадцать – разъяренные мамаши не желали сдаваться. Сначала они ломились в дверь, затем приволокли в зал директора школы, Евгения Борисовича, требуя наказать нахалку.
Евгений Борисович, к несчастью носорожиц, был очень умным и справедливым. Строгим – да, порой жестким, но всегда разбирался в любой ситуации до конца, выслушивал обе стороны, а главное – слушал и уважал детей, вне зависимости от возраста.
В общем, ни Лялечка, ни Светочка в хор так и не вернулись.
Но еще дня три приходили и ныли. И хныкали. И плакали. А потом – пакостничали исподтишка, увеличивая градус нервотрепки.
Так и стала Яна китайским кули на рисовой плантации.
Но не заметить очередное собрание соседей во дворе Яна не могла. И сердце опять в ужасе пискнуло, сжимаясь от нехорошего предчувствия.
Да сколько же можно-то! Всего неделя прошла после… после Катюшки.
Кто на этот раз?!
Яна всмотрелась в лица возбужденно переговаривающихся соседей и озадаченно нахмурилась – лица были другими. Не раздавленно-опустошенными горем, а азартно-удивленными, даже… радостными?
– Лидия Васильевна, добрый вечер! – окликнула Яна соседку, активно участвующую в несанкционированном дворовом митинге. – Что случилось?
– Ой, Яночка, представляете – его поймали!
– Кого?
– Да сволочь эту, что Катьку нашу и других девчат замучил! – пояснил Геннадий, мужик из дома напротив. – Я ж этого урода сто раз видел!
– Гена, не выражайся, женщины кругом! – встряла его супруга.
– А как тут по-другому скажешь! Нехороший человек? Да он не человек вообще! Урод и есть! Ох, знал бы – собственноручно пришиб бы гада! Он же и мою Кристинку мог… – Мужик катнул желваки и стиснул кулаки. – Она вечно к нему меня тянула!
– И мой Сережка возле него крутился!
– Да он пацанов не трогал, он, вишь ты, только за девчонками!
– А кто ж его знает, маньяк – он и есть маньяк! Надоели девчонки – взялся бы за мальчишек!
– Потому и Катька с ним пошла – сто раз ведь в парке видела!
– Да кто он, кто? – не выдержала гвалта Яна.
– Клоун, представляете, Яночка! – возбужденно затараторила Лидия Васильевна. – Клоун из парка! Который постоянно у всех перед глазами мелькал!
– Клоун?! – Яна мгновенно вспомнила рассказ Кирилла. – А доказательства? Это точно он?
– Он, он! Милиция…
– Полиция, теть Лида, полиция!
– Да какая разница! В общем, за ним уже следили и, когда этот негодяй очередную девочку к себе потащил, за ним пошли следом. И довели до гаражей, что с той стороны парка. Оказывается, он в одном из этих… как их, домиков…
– Да не домиков, – фыркнул Геннадий, – гаражных боксов! Короче, этот…
– Гена!
– Он там себе место для утех обустроил, урод! Диванчик, веревки, снотворное, скотч, чтобы девчонкам рты залеплять! На диванчике кровь обнаружили. И на полу…
– А главное – вещи все девушек нашли, в ящичке спрятанном! – снова вклинилась Лидия Васильевна. – И Катюшину заколочку тоже…
Глава 15
Праздник Последнего звонка удался. В этом году он получился каким-то необыкновенно трогательным, светлым, радостным и… легким.
Вернее, облегченным.
Словно рассеялся липкий туман, не дававший вздохнуть полной грудью, и мир засиял, задышал, засверкал миллионами капелек счастья.
Счастья со слезами на глазах – почему-то плачущих родителей выпускников в этом году было гораздо больше.
Зато и хлопали детскому хору тоже гораздо громче. Может, потому, что дети действительно спели очень хорошо – звонко, чисто, с настроением. И поездка в Болгарию весело подпрыгнула на пару шагов ближе к подопечным Яны. А подопечные так же весело прыгали теперь в школьном дворе под несущуюся из динамиков музыку, зараженные всеобщим восторгом.
И напоминали Яне ягнят на лугу. Ну, во всяком случае, она именно так их, ягнят, себе и представляла. Ей даже милые бантики на шейках детей померещились. И пастуший посох, тоже увитый ленточками – в собственных руках.