Испытание Раисы (СИ), стр. 6
— Теперь, — предложила она, — давайте болтать по-французски!
Едва лакей с подносом скрылся за толстой драпировкой, как счастливое настроение мира и общей гармонии воцарилось в этом дружеском собрании светских людей, радующихся быть вместе.
— Странный слух дошел до меня, mon cher gИnИral, — начала княгиня. — Вы первый должны были его узнать, стоя в преддверии новостей… Эта бедная молодая девушка… Вы, конечно, знаете?..
Генерал, облокотясь на противоположный конец дивана и подобрав ноги, с удивлением заметил, что расстояние между ним и княгиней как бы увеличилось втрое.
— Эта бедная молодая девушка, Попова, или, кажется, Порова?
Генерал молча кивнул головой.
— Девица Порова, несчастная жертва страшного насилия… — генерал не моргнул. — Мне кажется, ей трудно будет теперь выйти замуж…
При этих словах генерал, выпрямляясь, послал княгине взгляд, полный немого одобрения в ловкости.
— Нас, светских женщин, — продолжала Адина, приложив руку к сердцу, — часто обвиняют, что мы не умеем сочувствовать людям, живущим вне нашей сферы, предполагая, что мы созданы только для веселья… И вот мы решили, я и мои друзья, вот эти дамы, сложиться и пожертвовать этой бедной молодой особе небольшую сумму, которая могла бы хотя бы отчасти облегчить положение несчастной!
Одна из присутствующих дам сильно закашлялась и едва сдержала смех, спрятав лицо свое в платок.
Княгиня, глядя на свою руку, украшенную браслетами, продолжала:
— Конечно, я надеюсь, что молодые безумцы, причинившие это несчастье, будут строго наказаны!
Непродолжительная тишина воцарилась после этой рассчитанной и удачно произнесенной речи. Все глаза были опущены.
Генерал воспользовался этим, чтобы полюбоваться прелестными атласными шейками, нежными ушками и личиками, полными грации, дышащими скромностью и добротой.
— Я понял из всего сказанного, — проговорил он, — что с вашей стороны это безвозмездное приношение — благодеяние, от души оказываемое бедной жертве.
— А что же вы бы желали, чтобы это было, — спросила Адина.
— Мадам, — ответил генерал, — ваша ангельская доброта не может быть отвергнута! Порова живет в… улице! Передайте ей вашу щедрую помощь! Мой помощник вызывается быть вашим посредником.
— О, генерал, — воскликнула Адина, — такой шаг похож на желание купить молчание!
Клин взглянул на лицо Адины: взор пятнадцатилетней девочки не выражал иногда столько невинности и откровенности!
— Объяснитесь, — сказал он. — Я ничего не понимаю!
Все дамы разом заговорили: лед был сломан, кружок сблизился. По прошествии двадцати минут воцарилось общее согласие.
Генерал удалился, позвякивая шпорами, с видом победителя. Адина провожала его до следующей комнаты.
— Вы похитили у меня вечер, — сказал он ей, беря ее руку.
— Для доброго дела, — отвечала она с хитрой улыбкой. — Вознаграждение впереди, — прибавила она с улыбкой восхищения. — И будьте уверены, генерал, что все будет шито-крыто!
Генерал поцеловал ее ручку.
— Вот собранная сумма, — прибавила она, вынимая из-за корсажа маленький пакет, теплый и надушенный от близости ее груди.
Генерал поцеловал пакет, как святыню. Адина кокетливо погрозила ему, и оба расстались в восторге друг от друга.
11
Вечером следующего дня Поров с дочерью сидели в маленьком зале, полном цветов и птиц. Место умершей не было занято: большое кресло как бы ожидало прихода матери для принятия участия в ужине. Отец и дочь не хотели изменять прежнего порядка: это кресло возвращало их мысленно к прежнему времени, и каждый взгляд, брошенный на него, напоминал о мести. Необходимо было отомстить не только за бесчестие Раисы, но и за преждевременную смерть матери, погибшей под тяжелым ударом постигшего несчастья.
Отец и дочь в этот день, как и всегда в последнее время, избегали весь Невский и Набережную, где обычно прогуливается вся знать… Высокая ростом и представительная, хорошо сложенная Раиса, глубокий траур, седые волосы провожающего ее старичка — невольно обращали взоры очень многих на них: то смешанные с любопытством, то с нескромностью…
Раиса оставалась одинаково невозмутимой под пренебрежительными взглядами со стороны женщин и восторженно-нахальными со стороны мужчин. Мысли ее были далеко…
Она искала сходства в походке и в движениях едва ею рассмотренных трех молодых людей.
Вглядываясь через черный вуаль в проходящих мужчин, она сравнивала их движения и иногда говорила себе со вздохом, что она никогда их не узнает.
Сегодня их прогулка была дольше обыкновенного. Когда Поров хотел возвращаться домой, Раиса сказала: «Еще рано!»
Фонари были уже зажжены, запоздалые прохожие покидали Английскую набережную, и ночь спускалась на белую, покрытую снегом Неву.
Только тогда молодая девушка с сожалением пошла домой, вглядываясь в богато убранные сани, уносившие счастливцев на блестящие обеды, или домой, где все свои встречались после дневных забот или веселья…
Раиса вернулась в унынии… В течение восьми дней ни одного признака, ничего похожего! Это могло, наконец, привести в отчаяние. Нередко она задавала себе вопрос: не безумие ли с ее стороны и не выше ли это человеческих сил одной бороться против всего общества, готового подавить ее!..
Рассеянно наливала она чай отцу, который не решался отрывать ее от дум и печально следил за нее.
Время от времени Раиса сбрасывала с себя овладевшую ею меланхолию и улыбалась… но что это была за печальная и грустная улыбка!
Раздался звонок. Кухарка побежала открывать. Поров, думая, что пришел один из покинувших его друзей, встал.
Вошла горничная.
— Какая-то барыня желает видеть барышню, — сказала она.
Раиса подняла голову: с тех пор, как умерла ее мать, ни одна еще посетительница не переступала порога ее жилища.
— Кто такая? — спросила она.
— Барыня не хочет говорить, как ее звать! Она что-то намерена сказать барышне.
Отец и дочь переглянулись.
— Проси! — сказала Раиса.
Чтобы лучше осветить полутемную комнату, она зажгла другую лампу, побольше.
В комнату вошла пожилая женщина, одетая в темное платье с вылинявшей шалью, и в такой же шляпке с лентами. Костюм вполне соответствовал носившей его: это была одна из тех многих, лица которых ничего не выражают и при встрече с которыми невольно задаешься вопросом: «Где я видел эту личность?»
— Садитесь, пожалуйста, — обратилась к ней Раиса, пристально вглядываюсь в лицо посетительницы.
Женщина села на стул, положив на колени маленький шагреневый сак со стальным замком. Она начала разговор такой же бесцветный, как была и сама.
— Я решилась придти к вам, — начала она, — по желанию одной дамы… нескольких дам, но преимущественно одной, которая сильно интересуется вашим положением!
Раиса глянула на отца: тот слушал безмолвно, апатично. Молодая девушка последовала его примеру.
— Я слышала, что вы имели несчастье потерять мать?
Раиса утвердительно кивнула головой.
— Дамы высшего круга узнали, что вы очень интересны и достойны уважения, и просили меня повидаться с вами от их лица.
— Про каких дам вы говорите? — задал вопрос Поров.
— Про знатных дам, про добрых дам, занимающихся благотворительностью!
— Мы ни в чем не нуждаемся, — сурово заметил старик.
— Я плохо выразилась, — продолжала посетительница, — и вы меня не поняли! Добро, делаемое этими дамами, не всегда материально, но и морально! Мне часто поручают передавать утешение страждущим, и я вас уверяю…
Она остановилась, взглянув на благородное и строгое лицо Раисы, и переменила разговор.
— С вами лично, барышня, случилось, кажется, большое несчастие? Мое посещение, преимущественно, и касается этого дела!.. Мне передали, что вы подали челобитную?
— Мы вовсе не подавали челобитную, а принесли жалобу, — недовольно проворчал Поров.
— Это все равно! — промолвила пожилая женщина.