Испытание Раисы (СИ), стр. 5
— Ничего нет легче… Вы знаете в общем, но есть подробности…
— А, есть подробности? — проговорила княгиня вставая. — Тем лучше! Покажите мне донесения!
— Я не знаю, смею ли я? Официальная бумага…
Княгиня засмеялась и, ударив генерала лорнеткой, сказала:
— Весь Петербург уже читал вашу официальную бумагу! Ну, будьте же добры…
— Но, княгиня, подробности таковы…
— Бумага все терпит! Дайте мне донесение и уходите по своим делам, пока я не перечитаю! Потом я вас позову. Идите же скорее!
Княгиня, стоя посреди маленького зала, прыгала, как ребенок желающий получить игрушку. Околдованной ее чарами, генерал вышел и тотчас же вернулся с папкой в руках.
— Вы очаровательны, — воскликнула княгиня, — а теперь убираетесь! Запирайте невинных в тюрьму и освобождаете виновных из нее! Pardon, я, кажется, ошиблась, но в самом деле это всегда так бывает!
— Бессердечная насмешница! — ответил генерал, восхищенный ее кокетливой живостью. — Позовете ли вы меня?
— Конечно! — сказала княгиня, выталкивая нетерпеливо генерала в дверь.
На пороге он поцеловал ей руку выше кисти и вышел.
Убедившись, что осталась одна, княгиня удобно расположилась и принялась за чтение донесения.
— Это не так интересно, как я думала, — проговорила она вслух, окончив чтение. — Но я делаю это для брата! Вернемся к генералу!
Наполовину смеющаяся, наполовину серьезная, она дважды постучала в дверь кабинета. Послышался голос Клина.
— Тысячу извинений, милостивый государь! Неотложное дело заставляет меня покинуть вас, но мы поговорим потом. До свидания!
Дверь отворилась, и вошел генерал.
— Ну что же? — спросил он с лукавой улыбкой.
— Это ужасно скучно, — ответила она с раздраженным видом.
Небрежно бросив донесение на стол, она сделала это так неосторожно, что листки полетели по сторонам, и генерал вынужден был встать на четвереньки, чтобы собрать их.
— Я положительно возмущена! — заметила княгиня.
— Но чем? — удивленно спросил генерал, подобравший все листки.
— Претензиями этих людей!
— Офицеры… — начал генерал.
Княгиня взглянула на него так презрительно, что генерал поднял голову, остановившись, не кончив фразы.
— Видите ли, ma cher, это злая шутка!
— Позвольте, княгиня, я не понимаю…
— А! Вы не понимаете? Так я заставлю вас понять! Трое молодых людей, цвет нашей молодежи…
— Это еще не доказано, — перебил ее генерал.
— Извините, генерал, но это доказано!.. Нужно быть первыми из первых, чтобы позволить себе такую шалость! Не армеец же имел такую мысль?
— Это верно! — сказал чиновник. — И их полк так хорошо составлен…
— Итак, трое молодых людей привлекаются к суду и кем? Кем, спрашиваю я вас?.. — возмущенно продолжала княгиня. — Людьми, ничего не значащими, быть может, негодяйкой или развращенной искательницей приключений!
— Справки, наведенные об этом семействе, доказывают, что оно вполне безупречно, — заметил генерал.
— Но, Боже мой, что же станет с нами, если мелкие людишки будут смешивать нас с грязью, грозить судом?.. В конце концов, наши служанки будут требовать от нас отчета!
— До этого еще далеко! — возразил, улыбаясь, генерал.
Возбуждение, выказанное княгиней, забавляло его.
— А я вам говорю, генерал, что совершенно неестественно подвергать наказанию молодых людей хорошей фамилии! Поклонение и так уже падает, недостает только примера свыше!
Клин пристально глядел на княгиню, которая, заметив это, начала другим тоном:
— Да наконец, и смешно искать трех молодых людей, не оставивших по себе следов, понаслушке! Оставили они следы?
Генерал, державшийся настороже, ответил уклончиво:
— Никаких!
Адина бросила на него украдкой взгляд и, сообразив, что она разгадана, переменила нападение.
— Я не хочу, чтобы их преследовали, — сказала она хладнокровно и вполголоса.
— По какой причине?
— Я вам ее уже высказала! Вся знать восстанет против вас, если вы не потушите это дело! Я пришла вас предупредить ради нашей дружбы! Если вы добьетесь их наказания, все двери будут заперты для вас!
— Все? — переспросил с ударением генерал.
— Все! — твердо ответила Адина. — Виновные из хорошей фамилии, это известно! У них хорошие связи, хорошие друзья! (Она подчеркнула эти слова.) Мы им протежируем! Это дело чести!
— А молодая девушка? — спросил начальник полиции. — Это не дело чести?
Княгиня пожала плечами.
— Разве подобные люди знают, что такое честь? Все дело в деньгах! Приданое, хорошее приданое…
— Где же его взять? — спросил всегда осторожный Клин.
— По подписке! — ответила, улыбаясь, Адина. — Мы все дадим, — вы первый, генерал! Давайте сто рублей за сохранение чести петербургской знати!
— Я дам все, что вам угодно, лишь бы угодить вам, княгиня, но необходимо, чтобы это было инкогнито! Понимаете?
— Вы отказываетесь? Да, смешно было бы видеть ваше имя на подписном листе! Но я добра и не сержусь на вас! Итак, решено?.. Хорошее приданое…
Клин не сразу ответил: мысль, поданная княгиней, соответствовала понятиям знати, но… с другой стороны, его обязанность требовала преследования.
— Вас тревожат угрызения совести? — спросила Адина, кладя свою атласную ручку на руку генерала. — Я принимаю все на себя! Приезжайте сегодня обедать: муж на службе, и после обеда мы потолкуем вдоволь!
Она взяла муфту и боа, оставленные ею на стуле, поправила шляпку на голове и складки бархатного платья.
— Приданое будет готово, — сказала она, направляясь к двери, — найдите только для передачи подходящего посредника, женщину известного рода! До вечера, генерал! Вы приедете?
— Может быть, я опоздаю к обеду, но вечером непременно заеду, — ответил многозначительно генерал, провожая ее до дверей.
Когда она скрылась, он, возвратясь на середину зала, задумался.
— Немного загадочно! — проговорил он. — Не желает ли она вытянуть из беды своего любовника? Но, в сущности, она права: это был бы вредный пример для мелких людишек!.. Да к тому же княгиня очень, очень красива! Да и знать в почете, надо же ей дать снисхождение! Я думаю, что она права!
Результатом этих размышлений оказалось то, что начальник полиции, войдя в кабинет, отдал приказание приостановить розыски по делу Порова.
10
Входя около девяти часов вечера в гостиную княгини, генерал был удивлен, (и надо сказать, неприятно удивлен) услышав тихий разговор нескольких женских голосов.
Звон шпор уведомил общество о прибытии начальника полиции и в миг он был окружен дамами, одна другой прелестнее и знатнее.
— Несравненный!.. Рыцарь без страха и упрека! — посыпались на генерала возгласы, чуть не оглушившие его.
Сама Адина поспешила к приехавшему, протянув ему руку для поцелуя, на этот раз не обтянутую перчаткой, и указала место на диване подле себя.
— Вы приехали! Благодарю вас, милый генерал!
Милый генерал послал ей взгляд, где упрек сливался с восторгом: княгиня была в этот вечер необычайно хороша!
— Здесь собрался целый эскадрон благородных дам, желающих помочь женщине в настоящем несчастье! — сказала Адина.
— Pardon, княгиня! — произнес генерал, выпрямляя стан. — Я не знаком с нитью разговора! Вы меня просили на чашку чая!
— Совершенно справедливо! — ответила Адина, позвонив.
Легкий шум шелковых платьев пробежал по стульям, занятым гостями. Но генерал держался настороже: предвиделась борьба!
Лакей внес на большом подносе чай.
Адина сама, своими обворожительными пальчиками, положила сахар в стакан генерала, оправдываясь неумением употреблять щипцы.
Она два или три раза проводила своей мраморной ручкой, едва прикрытой прозрачными кружевами, около лица генерала, то предлагая ему сливок, то печенья…
И когда чай, приправленный маленькими светскими сплетнями, украшенный изысканным светским языком с примесью иностранных слов, был отпит, княгиня оправила складки платья, проводя надушенным тонкими духами платком по руке генерала, и откинулась на спинку дивана.