Северные сказки, стр. 143
Вот над тем же местом пролетела красноклювая крачка. Зря она здесь летала: у черноголовой глаза не хуже, чем у красноклювой. И красноклювая улетела ни с чем, голодная.
И еще много крачек пролетали над пенистой волной, потому что не знали, что здесь уже побывали другие.
Вернулась черноголовая крачка к своему гнезду уже в потемках, так и не найдя рыбешку. И что видит: сидит у ее гнезда большая ворона и склевывает яйцо.
Забилась чайка, закричала тревожно.
Прилетела на крик красноклювая крачка, сама вся в слезах. Жалуется:
– А мое яйцо украла мышь.
Прилетает третья крачка и тоже жалуется:
– Кто-то разорил мое гнездо.
А ворона склевывает уже второе яйцо.
Взлетели крачки, прокричали. На их крик явились и другие чайки. Налетели они на ворону: от нее только перья полетели.
И вот держат совет крачки.
Черноголовая говорит:
– Худо, когда мы живем каждая по себе. Даже ворона и та обижает нас.
– Худо, худо, – сказали крачки.
– Худо, когда мы по отдельности летаем за пищей. Одной трудно найти рыбу в большом море, – сказала красноклювая.
– Худо, худо, – сказали крачки.
– Нам надо вместе жить. Когда мы вместе, нам не страшен никакой враг, – сказала черноголовая.
– Вместе! Вместе! – сказали крачки.
С тех пор и живут вместе. Живут большими колониями. Им вместе легче найти рыбу в море. Найдет крачка стаю рыбы, прокричит, и слетаются к ней другие крачки. И все сыты.
А если появится какой враг, крачки тучей налетают на него, тот бежит сломя голову. От одного только крика их у самого черта волосы дыбом встанут.
– Видел: они медведя прогнали! – сказал старик. – Медведь хотел полакомиться яйцами, да не тут-то было.
Легкий туман стал белесым и так же, как и час назад, парил неслышно и невесомо. Луна побледнела, будто ей стало зябко от сырости, и поплыла в сторону гор на покой.
А за нами раздавалось негромкое, умиротворенное:
– Ке-ра, ке-ра, ке-ра, ке-ра…
Чайки садились на свои гнезда.
Старик погрузил в воду кормовое весло. И я взмахнул своими веслами. Было приятно грести: с каждым гребком по озябшему телу растекалось тепло.
Мы плыли в рассвет.
Жили старик и старуха
Старик со старухой жили. Бедной, голодной жизнью жили. Даже запаха хорошей пищи не знали. Когда мертвую рыбу на берег выбрасывало, и ту брали и ели.
У старика со старухой дочь росла. Незаметно как-то красивой девушкой стала. Так втроем жили. Что земля даст, – ели, что вода даст, – ели.
Весной однажды сильно голодали. Никакой пищи в доме не было. Старик к морю спустился, долго по берегу ходил:
– Хотя бы мертвого морского зверя на песке увидеть!
Долго ходил, искал, ничего не нашел. Камень большой на берегу лежал. На камень этот сел, голову руками обхватил:
– Как пойду домой? Чем накормлю старуху и дочь?
Так горевал, долго сидел. Потом на море посмотрел. Море страшное какое-то стало. Вода в нем как в огромное котле закипела.
Вдруг на берег большого кита выбросило. За ним шесть морских хозяев – великанов-сивучей из моря выпрыгнули. Этого кита саблями изрубили, опять в море скрылись.
Наш старик за камнем притаился, не дышал почти. Потом ползком к киту подкрался, видит – он мертвый, а рядом одна сабля лежит.
– Ох, – обрадовался старик, – морское счастье ко мне пришло!
Эту саблю взял, кусок мяса из кита вырезал, все домой принес: старухе отдал. Старуха саблю в большой ящик спрятала, потом огонь развела, китовое мясо сварила, своего старика, свою дочку накормила.
Сытно поели, старик уснул, старуха тоже уснула, дочь куда-то из дома вышла.
К рассвету уже старик со старухой проснулись, видят – дочери на постели нет. Друг на друга посмотрели, заплакали:
– Куда ушло дитя наше?
Только солнце взошло, вышли из дома, до самой ночи дочь напрасно искали.
Когда обратно пришли, дочь их у порога сидит, печальными глазами на них смотрит.
– О дитя, где же ты была? – спросила старуха. Дочь как немая стала, руки заломила, ничего неговорит.
Потом втроем в дом вошли. Сна ни у кого нет, слов ни у кого нет, горе какое-то всех мучит.
Вдруг дочь встала, к двери пошла, через порог переступила и сразу пропала. Больше в родное жилище не приходила она.
Снова весна настала. Однажды старик промышлял на морском берегу рыбу и дошел до знакомого камня. Он смотрел на море и думал о дочери: Хотя бы со дна моря пришла к нам. Л море снова страшное какое-то стало. Вода в нем как в огромном котле закипела.
Вдруг с волнами шесть морских хозяев поднялись. На одном из них дочь старика верхом сидит.
Старик задрожал, заплакал:
– О дитя, дитя, ты со дна моря пришла ко мне! Неужели опять молчать будешь?
Тогда дочь сказала:
– Нет, я буду говорить, слушай меня хорошенько. Отец, ты разгневал морских хозяев. Ты их саблю взял. За это я страдаю. Иди домой, матери все расскажи. Через год опять к этому камню приходи.
Пошел домой старик, дома своей старухе сказал:
– Дочь нашу морские хозяева заложницей взяли. Вернется ли к нам когда – не знаю. Через год только велела приходить.
Вот опять весна настала. Старик опять к морю спустился, до знакомого камня дошел, долго-долго на море смотрел.
– О, дитя, со дна моря, как ты обещала, приди ко мне!
Огромная волна о берег ударилась. Вслед за ней его дочь, сидя верхом на морском хозяине, подплыла близко к берегу. Старик смотрит, сам себе не верит. Волосы у дочери еще длиннее стали, лицо еще красивее стало, а на руках маленький ребенок лежит, улыбается. Дочь ребенка к груди прижала и сказала:
– Отец, больше сюда не приходи. Если и придешь, меня не увидишь. Я женой морского хозяина стала, это его сын. Матери моей скажи, что я хорошо живу, вели ей не скучать. Вы ни в чем теперь нуждаться не будете. Если мяса захотите, на берег спуститесь, всегда нерп посылать вам буду. Не бойтесь ничего, берите их, ешьте!
Так сказала, на морского хозяина села и тихо от берега отплыла, потом погрузилась в море, исчезла.
Старик заплакал, пошел домой. Дома сказал старухе:
– Дочь нашу морской хозяин себе в жены взял. У нее уже сын родился. К нам она никогда не вернется. Велела тебе не скучать. Еще сказала, что мы с тобой теперь ни в чем нуждаться не будем.
Что дочь сказала, все исполнилось. Еще долго старик со старухой жили. Море их кормило. Когда бы старик к морю не спустился, всегда на берегу нерп находил. Нерпичье мясо с жиром ели. Запах вкусной пищи наконец узнали. Дочь свою больше никогда не видали.
Самнюн и три солнца
Давным-давно люди в землянках жили. У одного старика со старухой родился ребенок, мальчик. Этот мальчик рос не по дням, а по часам. Вот ему уже восемнадцать лет стало.
В те времена было три солнца, люди от жары умирали, не могли жить. Этот мальчик, его Самнюном звали, говорит: Отец, мать, как мы дальше жить станем?
Жарко, когда три солнца. Как люди жить будут? Отец, мать, я с солнцами воевать пойду. Отец, сделай мне стрелы и лук.
Отец сделал ему лук и стрелы из лиственницы. Потом отец говорит:
– Сынок, как ты пойдешь? Солнечный жар не вынесешь, умрешь.
– Ничего, отец. Все равно пойду, пусть умру.
– Сынок, еду возьмешь?
– Еды не возьму.
– Как без еды пойдешь?
– Ничего. Как еду понесу? В котомке только одну юколину унести смогу. Хватит мне сухой юколи-ны. Отец, мать! Будьте здоровы! Обратно через три года приду. Если через три года не приду, считайте, что я умер.
Утром встал, лук и стрелы взял и отправился. Пешком пошел. Долго шел. Когда полдень настал, юколы поел, дальше пошел. Долго шел, стемнело. Когда все солнца почти уже сели, к одному маленькому дому пришел. Из трубы дым вьется. В том доме люди живут.
Подошел к этому дому, дверь открыл. Когда дверь открыл, вовнутрь этого дома посмотрел, там одна старуха только. В дом вошел.