Поэзия и проза Древнего Востока, стр. 144
Глава 4
Поднялся Боаз к городским воротам и сел там. Вот проходит мимо него родич, о котором он говорил. Боаз окликнул его по имени и сказал:
– Послушай-ка, заверни сюда и присядь со мной.
Тот завернул к нему и присел с ним рядом. Затем Боаз призвал десятерых мужей [850] из старейшин города и сказал им:
– Присядьте со мной.
Они сели. Он сказал родичу:
– Нооми, та, что вернулась с полей Моава, продает надел, что прежде был у нашего брата Элимелеха. И я извещаю тебя при всех, кто здесь, и при старейшинах нашего города. Если ты согласен выкупить ее, то выкупай, а если не будешь – скажи, чтобы я ведал, что, кроме тебя, некому, а значит, я—за тобой. Тот сказал:
– Я выкупаю. Сказал Боаз:
– Как только ты купишь это поле у Нооми, ты покупаешь и у Руфи, оставшейся после умершего [851], и должен взять ее в замужество, чтобы восстановить его имя над его наследием.
– Нет, тогда я не могу выкупить, ведь так и мое наследие расстроится [852]. Вызволяй выкупом ты, что мне положено, потому что мне не под силу.
А так издревле повелось у Израиля при выкупе и при мене: ради закрепления дела снимал человек сандалию с ноги и передавал другому. Таков был порядок сделки у Израиля. И сказал родич Боазу:
– Ты выкупай,– и снял сандалию с ноги. Тогда Боаз сказал старейшинам и всему народу:
– Вы свидетельствуете ныне, что я выкупил у Нооми все, что было Элимолеха и что принадлежало Кильону и Махлону. А также и Руфь моавитянку, жену Махлона, взял себе в жены, чтобы восстановить имя умершего над его наследием. И пусть не исчезнет имя умершего среди братьев его и из ворот его родного города. А вы ныне свидетельствуете это!
И весь народ в городских воротах и старейшины сказали:
– Свидетельствуем! И да уподобит Господь жену, входящую в твой дом, Рахили и Лии, что воздвигли вдвоем дом Иакова, а ты процветай и величайся в Эфрате, и да восславится имя твое в Вифлееме. И да будет твой дом подобен дому Переца [853], которого родила Иегуде Тамар,—благодаря потомству, которое даст тебе Господь от этой молодой женщины.
Взял себе Боаз Руфь, и она была ему женой, и он вошел к ней, и Господь одарил ее беременностью, и она родила сына. Тогда женщины сказали Нооми, ее свекрови:
– Благословен Господь, который не лишил тебя ныне наследника, и пусть прославится его имя навеки. И пусть он оживит твою жизнь и будет тебе кормильцем к старости, потому что родила его невестка, которая полюбила тебя, а она для тебя лучше семи сыновей!
Нооми взяла ребенка, приложила его к своей груди [854] и стала пестовать. И нарекли ему соседки имя, говоря:
– Сын родился у Нооми.
И они назвали его Обэд [855], а был он отцом Ишаю, отцу Давидову.
Вот родословие Переца: Перец породил Хецрона, Хецрон породил Рама, а Рам породил Амминадаба [856]. Амминадаб породил Нахшона, а Нахшон породил Салмона; Салмон породил Боаза, а Боаз породил Обэда; Обэд породил Ишая, а Ишай породил Давида [857].
Время, о котором повествуется в «Книге Руфь», относится к периоду, предшествовавшему созданию Царства, когда всеми делами племен вершили их вожди – Судьи. Это дает основание для сопоставления «Книги Руфь» с книгой «Судей» (не случайно в христианском каноне обе книги расположены рядом: «Судьи», затем «Руфь»). В «Руфи» «предание старины глубокой» сохранило в основном точку зрения рассказчика – современника этой старины. В книге же «Судьи» старинные предания освещаются с позиций монархическо-теократической идеологии более позднего времени, видимо, периода кодификации Библии. Эта идеология и превратила «Судьи» в книгу ненависти и ксенофобии, розни и коварства, освященных сделкой-«союзом» («берит») с господом богом. Отношения с другими племенами мыслятся либо как их завоевание и уничтожение, либо как их подчинение и выплата им дани. Сближение с этими племенами сурово осуждается как измена «своему» богу, браки с иноплеменниками – как блуд, моавитяне, в частности, как исконные враги, заслуживающие лишь одного – покорения, угнетения и уничтожения. Совершенно иной, прямо противоположной идеологией пронизана книга «Руфь». Эта книга о любви, о супружеской верности навеки, доходящей до самозабвенной преданности и стремления увековечить память о любимом человеке, муже, сохранить его имя восстановлением его потомства, его семени, пусть и от другого человека, на основе древнего обычая – «левирата». В каноне «Книга Руфь» расположена рядом с другой книгой любви – любви юной пары – «Песнь песней». Вся история первоначального переселения семьи мужа Руфи в Моав, смешанный брак древних евреев с моавитянками, возвращение Нооми с Руфью домой – все изображено с совершенно другой точки зрения на взаимоотношения племен, чем в книге «Судей»,– с позиций дружбы между разными племенами.
Книга Иова
Глава 1
Был человек в земле Уц, и звался он Иов; и человек этот был прост [858], и праведен, и богобоязнен, и далек от зла.
И родилось у него семеро сыновей [859] и трое дочерей; имения же было у него семь тысяч овец, и три тысячи верблюдов, и пятьсот пар волов подъяремных, и пятьсот ослиц, и челяди весьма много. И был человек этот велик между всеми сынами земли восточной.
И сыновья его имели обыкновение сходиться, и каждый в день свой давал пир в доме своем; и посылали они за тремя сестрами своими, и звали их есть и пить вместе. Но когда дни пира совершали круг свой, тогда посылал Иов за сынами своими и творил над ними очищение; рано утром вставал он и возжигал искупительную жертву по числу их. Ибо говорил Иов:
«Может статься, погрешили сыны мои
И похулили Бога в сердце своем?»
И так делал Иов во все дни.
И был день, когда пришли Сыны Божьи [860], чтобы предстоять Господу [861]; и Противоречащий [862] пришел с ними.
И вопросил Господь Противоречащего:
«Отколе приходишь ты?»
И ответствовал Господу Противоречащий, и сказал:
«От обхода земли,
от скитаний по ней».
И вопросил Господь Противоречащего:
«Приметило ли сердце твое
раба моего,
Иова?
Ведь нет на земле мужа, как он:
прост, и праведен,
и богобоязнен, и далек от зла!»
И ответствовал Господу Противоречащий, и сказал:
«Разве не за мзду богобоязнен Иов?
Не Ты ли кругом оградил его,
и дом его,
и все, что его?
Дело рук его Ты благословил,
разошлись по земле его стада.
Но – протяни-ка руку Твою,
дотронься до всего, что есть у него;
разве не похулит он Тебя
в лицо Тебе?» [863]
И сказал Господь Противоречащему:
«Вот – все, что его, в руке твоей;
лишь на него не простри руки твоей!»
И отошел Противоречащий от лица Господа.
И был день, когда сыновья и дочери Иова ели и пили вино в доме брата своего первородного. И приходит к Иову вестник, и говорит:
850
Десять свидетелей считались по обычному праву необходимыми для действительности любой правовой сделки
851
(точнее: жены умершего).– Вдовой считалась только женщина, не имевшая над собой патриархальной власти ни мужа, ни кого-либо из его ближайших родичей; поэтому Руфь все еще остается «женой умершего», а не «вдовой», причем под «умершим» не имеется в виду покойный Элимелех, о поле которого идет речь; «жена умершего» – это просто социально-семейное положение Руфи
852
У этого родича нет еще своих сыновей, и он опасается, что его наследие перейдет к сыну Руфи, который будет наследовать не только покойному мужу Руфи, но и ему самому. Между тем этот сын будет считаться сыном не его, а умершего
853
легендарный сын Иехуды, родоначальника племени иудеев. По преданию, Тамар (Фамарь), жена другого сына Иехуды, Эра, рано умершего, вынудила своего свекра Иехуду сделать ей ребенка для «восстановления имени» ее мужа Эра, так как братья Эры были малолетними. Отсюда упоминание здесь Переца, которого родила Тамар от Иехуды
854
Символический жест признания кровного (молочного) родства. Отсюда реплика соседок: «Сын родился у Нооми»—ребенок стал считаться ее родным внуком
855
Имя это означает «работающий» или «служащий» (кому-либо) – в данном случае, видимо, заупокойному культу сына Нооми и ей самой
856
знаменитый воин (см. прим. к «Песни песней», VI, 12)
857
царь, основатель Иудейско-Израильского царства
858
В подлиннике: «tarn» – непереводимое древнееврейское слово, которое означает отсутствие внутренней ущербности, полновесную доброкачественность и завершенное взаимное соответствие всех помыслов, дел и слов. Перед нами возникает образ искренней, чистосердечной, благообразной истовости богатого патриархального «шейха», неуклонно блюдущего себя от греха и во всем поступающего как положено. Иов – хороший, и ему хорошо, и с ним хорошо; кажется, злу неоткуда войти в его жизнь. Тем более поразительно, что зло входит в его жизнь
859
Сакральные числа 7, 3, 5 соответствуют древней числовой эстетике и выражают идею совершенства, законосообразности, гармонической стабильности. Если человек отовсюду окружен такими числовыми структурами, это значит, что все его дела идут правильно, по порядку, «по чину»
860
Описательное обозначение ангелов
861
в подлиннике здесь и далее имя «Яхве»
862
в подлиннике: слово «сатан», означающее также «обвинитель» или «клеветник» (в суде), «враг» или «супостат» (на войне), «искуситель» или «подстрекатель» (при раздоре), «препятствующий» (на пути), вообще «соперник», «противник», «противоборник». Это древнееврейское имя нарицательное живет в современных языках как имя собственное – «Сатана». Однако в «Книге Иова» это скорее кличка и прозвание безымянного и тем более жуткого сверхчеловеческого прокурора вселенной, чем его установившееся собственное имя. Но разница не только в этом. О Сатане в свете позднейшей теологии заведомо известно, что он противник бога. О Противоречащем из «Книги Иова» известно пока что одно: что он – противник человека. Его отношения с богом остаются загадкой и открытым вопросом
863
Сатана «искушает» бога, и формула этого искушения символически соответствует формуле искушения человека в библейском рассказе о грехопадении Адама и Евы. Там Змий внушил человеку протянуть руку и коснуться запретного плода, чтобы познать, что есть добро и зло; здесь Противоречащий внушает богу протянуть руку и коснуться человека, чтобы познать, что есть человек,– добро или зло