Крепости на колесах: История бронепоездов, стр. 36
Бронеплощадка бронепоезда № 85
Днем 25 октября врангелевский бронепоезд «Иоанн Калита», действуя в арьегарде отходящих войск, отошел на три километра к югу от станции Сиваш, взорвав при этом мост через залив. Десантный отряд с бронепоезда в составе взвода пехоты и двух пулеметов был оставлен на южной стороне моста, при этом не ни на минуту не прекращался артиллерийский бой с подходившими красными войсками.
Схема боев у Сиваша. Октябрь 1920 г.
В восемь часов вечера два других легких бронепоезда дивизиона — «Дмитрий Донской» и «Офицер» — отошли на станцию Таганаш, а «Иоанн Калита», обладавший мощной артиллерией, остался на охране дамбы.
Утро 26 октября началось с воздушного налета, правда, не очень удачного для большевиков. На высоте 200 метров по направлению к станции Таганаш пролетел красноармейский аэроплан и сбросил около 30 килограмм бомб, не причинив ущерба оборонявшимся солдатам Русской армии. [178]
В одиннадцать часов утра красные открыли мощный артиллерийский огонь по позициям врангелевцев. Одновременно к Сивашу начали выдвигаться колонны пехоты, двигавшиеся со стороны Георгиевки.
Перед наступлением темноты «Дмитрий Донской» сменил на боевой позиции «Иоанна Калиту», который отошел к огневым позициям 280–мм орудий. Требовалось пополнить боезапас, привести в порядок материальную часть. «Офицер» встал восточнее батареи тяжелых 180–мм орудий, готовясь к отражению вражеской атаки.
К полуночи внезапной атакой красные сбили охранявшие взорванный мост части и стали быстро продвигаться по дамбе к югу. Артиллерийские орудия, стоявшие у южного конца дамбы, открыли по наступающим кинжальный картечный огонь. [179]
Огонь артиллерийских батарей вскоре поддержали бронепоезда. «Дмитрий Донской» и «Иоанн Калита» шквальным огнем своих пушек и пулеметов смели с дамбы красноармейцев, сорвав успешно начатое наступление.
Командование Красной армии не считалось с потерями. Несмотря на гибель тысяч красноармейцев, в бой бросались все новые и новые полки. На дамбе уже громоздились горы трупов, вода в Сиваше стала розового цвета, а бой все продолжался. К утру поредевшие отряды врангелевцев не выдержали натиска.
Понеся громадные потери, красные войска по трупам своих товарищей ворвались в Крым через Чонгар. Артиллерийские батареи Русской армии, расположенные на берегу залива, не успели отойти, и были захвачены наступающими. По участку, еще занятому бронепоездами, пытались [180] спастись остатки Феодосийского полка, надеясь на огневое прикрытие с их стороны.
«Офицер» отошел в Таганаш для охраны железнодорожного вокзала. Здесь, на станции, команда «Офицера» приняла свой последний бой. Прорвавшиеся красноармейцы уничтожили яростно отбивавшийся бронепоезд и перебили его команду. Пленных не брали. У гражданской войны были свои законы.
Два оставшихся бронепоезда, курсируя на участке пути длиной около шести километров, пытались огнем орудий и пулеметов сдержать натиск противника и дать возможность отойти своей пехоте.
Около 10 часов утра раздался сильный взрыв: артиллерийским огнем красных был подбит и получил серьезные повреждения бронепоезд «Дмитрий Донской». Команда «Иоанна Калиты» тут же поспешила на помощь своим товарищам, огнем пушек и пулеметов отбросив противника и забрала на борт остатки команды разбитого бронепоезда.
Оборонительное сражение Русской армией было безнадежно проиграно. На степных просторах Крыма остановить прорвавшуюся конницу красных уже было невозможно, и на долю оставшихся бронепоездов Врангеля выпало прикрывать отход своих войск и посадку на корабли. Это был конец белого движения в европейской части России.
Железнодорожные станции приморских городов Крыма стали кладбищем оставшихся бронепоездов Белой гвардии. Их команды ломали и крушили все, что могли, выбрасывали замки артиллерийских орудий, поджигали составы и уходили на корабли или разбегались, надеясь спастись. Но не всем это удалось.
В горах Кавказа
После двух революций в России и последовавшего развала огромной империи, на ее окраинах стали возникать государства, претендовавшие на суверенитет и национальную [181] независимость. У них появились свои игрушечные парламенты, правительства, и даже вооруженные силы.
Но период суверенной эйфории очень быстро прошел. Большевики, разобравшись со своими основными противниками на территории России и Украины, на обломках былой империи начали строительство новой, советской.
Командующий Вооруженными силами Юга России генерал Деникин в своих «Очерках русской смуты» подводя итоги гражданской войны, констатировал: «Рухнуло государственное образование юга, и осколки его, разбросанные далеко, катились от Каспия до Черного моря, увлекая людские волны. Рухнул оплот, прикрывавший с севера эфемерные «государства», неустанно подтачивавшие силы юга, и разительно ясно обнаружилась вся немощность и нежизнеспособность их…
В несколько дней пала Черноморская республика «зеленых», не более недели просуществовал «Союз горских народов», вскоре сметен был и Азербайджан. Наступал черед Грузинской республики, бытие которой по соображениям общей политики допускалось советской властью еще некоторое время».
Помимо «пролетарского интернационализма» и раздувания пожара мировой революции, был у большевиков в Азербайджане и другой интерес, более конкретный. О нем довольно откровенно высказался Ленин на съезде рабочих стекло — фарфорового производства, прочитав им лекцию о текущем моменте.
Судьба Азербайджана к этому времени уже была решена. Баку стал красным, и можно было не скрывать истинные мотивы советской агрессии на Кавказ, основным из которых была нефть. Дадим слово Ильичу: «Мы знаем, что наша промышленность стоит без топлива, и вот мы получили весть, что бакинский пролетариат взял власть в свои руки и сверг азербайджанское правительство. Это означает, что мы имеем теперь такую экономическую базу, которая может оживить всю нашу промышленность.
В Баку имеется миллион пудов нефти, для которой до последнего времени не было сбыта, вследствие чего даже нефтепромышленник Нобель пытался начать с нами переговоры о доставке этой нефти в Советскую Россию. Таким [182] образом, наш транспорт и промышленность от бакинских нефтяных промыслов получат весьма существенную помощь».
Держа в уме азербайджанскую нефть, большевики использовали, ставший в дальнейшем затертым, лозунг интернациональной помощи борющемуся пролетариату. Невесть откуда появилась просьба бакинских рабочих, срочно поднявших восстание (а было ли оно?), помочь оружием, обращенная к командованию Красной армии.
Естественно, Советское правительство не смогло отказать братьям по классу, и бронепоезда двинулись в поход на азербайджанскую столицу. Этот прием потом неоднократно использовало советское руководство: стоило где — либо задеть геополитические интересы Советского Союза, как немедленно появлялась просьба о военной помощи.
Просили трудящиеся Финляндии в 1939 году, жители Западной Белоруссии и Украины в сентябре того же года, латыши, литовцы и эстонцы в 1940 году, и всегда воины Красной армии приходили на помощь, принося на своих штыках советскую власть. Под гнетом эксплуататоров остались только несчастные финские пролетарии, не догадывавшиеся видимо о своем невыносимом положении.