Долгое прощание (сборник), стр. 69
— Вы, конечно, знаете о человеке, погибшем в метро. Человеке, у которого в кармане был ордер на осмотр того самого дома в Марлоу?
— Вы мисс Беденфельд, которая давала показания при следствии? Действительно, у этого человека был ордер. Многие люди имеют такие ордера, только они не погибают при таких обстоятельствах.
Я собиралась с мыслями.
— Вы не находите странным, что у него не оказалось никакого билета?
— Простейшая вещь — потерять свой билет. Со мной самим это случалось неоднократно.
— И у него не было денег.
— У него было найдено немного мелочи в карманах брюк.
— Но без бумажника.
— Некоторые люди не носят бумажника и записной книжки.
Я пошла по другому пути.
— Вам не кажется странным, что доктор не откликнулся на вызов полиции? '
— Очень вероятно, что он, занятый своими медицинскими делами, не читает газет. Возможно, он совсем забыл об этом случае.
— Ну, инспектор, вы ничего не хотите считать странным,—сказала я насколько могла мягко.
— Я склонен думать, что вам слишком нравится это слово. Иные леди слишком романтичны. Я понимаю их страсть к тайнам и тому подобным вещам, Но так как я деловой человек...
Я поняла намек и поднялась. Человек в углу подал голос.
— Быть может, мисс изложит нам свои соображения по этому вопросу, инспектор?
Инспектор как будто не возражал.
— Давайте, мисс Беденфельд, выкладывайте и не обижайтесь. Вы задавали вопросы и намекали на что-то. Говорите прямо, что у вас в голове.
Во мне боролись чувство оскорбленного достоинства и переполнявшее меня желание изложить свою теорию. В результате оскорбленное достоинство было положено на лопатки.
— Вы говорили на следствии, что уверены в том, что это не было самоубийство? — начал сам инспектор.
— Да, я абсолютно уверена в этом. Мужчина был чем-то сильно напуган. Что испугало его? Конечно, не я.
Но кто-то мог быть на платформе сзади меня, кто-то, кого он узнал.
— Вы же не видели никого?
— Не видела,— согласилась я.— Я не поворачивала головы. Затем, когда тело было поднято с рельсов, какой-то человек вышел вперед, говоря, что он доктор.
— Ничего не вижу в этом необычного,— сказал инспектор сухо.
— Но он не доктор.
— Что?
— Он не доктор,— повторила я.
— Откуда вы можете это знать, мисс Беденфельд?
— На этот вопрос трудно точно ответить. Я работала в госпитале во время войны и видела, как доктора обращались с трупами. У них выработалась какая-то профессиональная грубость, которой у него не было. Кроме того, ни один доктор не слушает сердце с правой стороны.
— А он сделал это?
— Да, я заметила это не сразу, но почувствовала какую-то неестественность. Я повторила все его движения дома и поняла, что казалось мне неестественным.
— Хм,— сказал инспектор. Он медленно потянулся за пером и бумагой.
— Обхватив руками верхнюю часть тела, он имел возможность вынуть из карманов убитого все, что хотел.
— Мне это не кажется очень правдоподобным,— сказал инспектор.— Ну, хорошо, можете вы его описать?
— Это был высокий и широкоплечий человек. На нем были темное пальто, черные ботинки, шляпа-котелок. Осталось упомянуть только о темной бороде и очках с золотым ободком.
— Снимите с него пальто, сорвите бороду и очки, и не останется ничего, что дало бы возможность узнать его,— проворчал инспектор.— Он легко может изменить свою внешность за пять минут, если ему это потребуется, что, очевидно, часто и делает, если он такой превосходный карманник, как вы предполагаете.
Я больше не хотела с ним спорить, ибо с этого момента поняла, что инспектор безнадежен.
— Вы больше ничего не хотите мне сообщить? — спросил он, когда я поднялась, чтобы уйти.
— Хочу,— сказала я.— Мне захотелось напоследок посмеяться над ним.— Его голова относилась к брахицефалическому типу. Этого ему так легко не изменить.
Приятно было видеть, что перо инспектора заколебалось. Было ясно, что он не знает, как написать слово «брахицефалический»,
Глава 5
В пылу гнева я неожиданно легко составила дальнейший план действий. Этот план наполовину созрел у меня еще тогда, когда я шла в Скотленд-Ярд. Я собиралась приводить его в исполнение в том случае, если бы мое посещение Скотленд-Ярда не принесло мне успеха (оно и в самом деле оказалось очень неудачным), но, для того чтобы это сделать, нужны были большая решительность и сила воли. Есть планы, которые человек не выполнит в обычное время, но на которые решится в стрессовом состоянии. Итак, не дав себе даже времени подумать, я направилась к дому лорда Несби. Лорд Несби был миллионером, владельцем «Дейли Баджет». Он был также владельцем ряда других газет, но «Дейли Баджет» была его любимицей. Лорд Несби был известен каждому в Англии. Благодаря тому что распорядок дня великого человека был недавно напечатан в газете, я точно знала, где в данный момент могу его искать. В этот час он обычно диктовал своему секретарю в собственном доме.
Я, конечно, не предполагала, что любая девушка, которая захочет видеть его, будет сразу допущена к августейшей особе. Но об этом я позаботилась. В гостиной Флемингов я обнаружила визитную карточку маркиза Лоумели, одного из известнейших в Англии спортсменов. Я взяла карточку, тщательно почистила ее хлебным мякишем и написала на ней: «Уделите, пожалуйста, несколько минут мисс Беденфельд». Искательницы приключений не должны быть особенно разборчивыми в средствах. Это помогло. Напудренный лакей взял визитную карточку и отнес ее наверх. Тотчас появился бледный секретарь. От него я отделалась успешно. Он удалился, потерпев поражение. Я вошла в большую комнату, стенографистка с испуганными глазами промелькнула мимо меня, как представитель потустороннего мира. Затем дверь закрылась, и я оказалась лицом к лицу с лордом Несби.
Большой человек. Большая голова. Большое лицо. Большие усы. Большой живот.
Я взяла себя в руки. Ведь я пришла сюда не для того, чтобы рассматривать лорда Несби, Он же кричал мне:
«В чем дело? Что Лоумели хочет? Вы его секретарша? Что все это значит?»
— Начнем с того,— сказала я так хладнокровно, как только могла,— что я не знаю лорда Лоумели и он понятия не имеет обо мне. Я случайно достала его визитную карточку и сама написала на ней эти слова. Для меня было очень важно увидеть вас.
В течение ближайших нескольких минут нельзя, было точно определить, находится он в состоянии апоплексии или нет. Наконец он дважды судорожно глотнул воздух и обрел дар речи.
— Мне нравится ваше хладнокровие. Так вот. Если вы заинтересуете меня, то вам удастся поговорить со мной еще две минуты.
— Этого будет достаточно. И я заинтересую вас. Речь идет о тайне Милл-хауза.
— Если вы нашли «человека в коричневом костюме», напишите издателю,— быстро прервал он меня.
— Если вы будете меня и дальше прерывать, мне придется задержать ваше внимание больше чем на две минуты.
Как смогла кратко я изложила ему факты и свои выводы из них. Когда я закончила, он неожиданно поинтересовался:
— Что вы знаете о брахицефалах?
Я упомянула об отце. Оказалось, он его помнил.
— А, «выродившиеся люди»! Впрочем, вы и сами, кажется, имеете голову на плечах. Но в том, что вы мне сообщили, пока не за что зацепиться. Это еще не годится для публикации в газете.
— Совершенно с этим согласна.
— Чего же вы хотите?
— Я хочу, чтобы вы предоставили мне место в вашей газете для дальнейшего расследования этого дела.
— Мы не можем этого сделать. У нас есть для этого особый сотрудник.
— А у меня есть особые сведения.
— Те, которые вы только что мне сообщили?
— О нет, лорд Несби. У меня есть кое-что про запас.
— Неужели! Вы кажетесь смышленой девушкой. Так в чем же они заключаются?
— Когда так называемый доктор вошел в лифт, он уронил бумажку. Я подобрала ее. Это был листок из блокнота. Он пах нафталином. Этот же запах был у убитого человека. У доктора не было этого запаха. Я сразу сделала вывод, что доктор забрал листок у убитого. На листке было написано два слова и несколько цифр.