Долгое прощание (сборник), стр. 49
— Мне нужно сначала спросить Карна. Возможно, он не согласится взяться за это. Мы не хотим так часто привлекать к себе внимание, как вы. Если он разрешит и вы обязуетесь не разглашать связи с нами, то это будет стоить 30 долларов. Парни за океаном зарабатывают немного, если считать на доллары. Возможно, он возьмет с вас лишнюю десятку, тогда выйдет немного дороже. Прибавим к этому издержки, и выйдет так: 50 долларов за все. Кары обычно берет не меньше двадцати двух долларов за каждую справку.
— И это называется умеренной платой!
Я положил трубку.
Глава 40
В следующее воскресенье утром мне позвонил Говард Спенсер. Он находился в «Риц-Беверли» и предложил выпить с ним в баре.
— Давайте лучше в вашем номере,—-сказал я.
— Хорошо, если вам так нравится. Моя комната 328. Только что я говорил с Эйлин Эд. Она, видимо, сохраняет самообладание. Эйлин прочитала рукопись Роджера и сказала, что, по ее мнению, роман нетрудно будет закончить. Он будет значительно короче его прежних книг, но это можно возместить рекламой. Вы, наверно, видите в нас, издателях, бесчувственную банду. Эйлин во второй половине дня будет дома. Естественно, она хочет повидаться со мной, и я тоже этого хочу.
— Через полчаса я буду у вас, мистер Спенсер.
У него были очаровательные просторные апартаменты на западной стороне отеля, с маленьким балкончиком и железными перилами.
Спенсер подал мне руку.
— Присаживайтесь! — сказал он.— Что вы хотите выпить?
— Все равно что, я могу и не пить. Это совсем не обязательно.
— Я выпью амонтильядо. Летом в Калифорнии плохо выпивать. В Нью-Йорке выпиваешь в четыре раза больше, а похмелье гораздо легче.
— Я выпью бокал хлебного виски с лимоном.
Говард поднял трубку и заказал выпивку, затем сел в кресло конфетной расцветки и стал вытирать носовым платком очки. Потом он положил их снова в карман, выпрямился и посмотрел на меня.
— Очевидно, у вас что-то есть на душе. Поэтому вы и хотели поговорить со мной здесь, а не в баре?
— Я отвезу вас в Айдл-Валлей. Я тоже хочу поговорить с миссис Эд.
Смущение появилось на его лице.
— Не знаю, право, захочет ли она с вами говорить,— сказал он.
— Наверняка у нее не будет желания. Но все же мне хочется поехать с вами к ней.
— Не считаете ли вы, что это будет не совсем удобно с моей стороны?
— Разве она сказала вам, что не хочет со мной говорить?
— Прямо она этого не говорила.— Он откашлялся.— У меня создалось впечатление, что она считает вас виновником смерти Роджера.
— Верно. Это она прямо заявила полицейским, приехавшим после его смерти. Вероятно, она говорила это и следователю отдела убийств, проводившему расследование происшествия. На дознании она этого не говорила.
Спенсер откинулся на спинку кресла и стряхнул с рукава пылинку.
— Что вы ожидаете от разговора с ней, Марлоу? У нее ведь были уносные переживания. Могу себе представить, что и жизнь ее некоторое время будет ужасной. Зачем ей заново все это переживать? Вы надеетесь убедить ее, что в этом совсем неповинны?
— Она сказала полицейским, что я убил Роджера.
— Наверно, она сказала это в переносном смысле. Иначе,..
Раздался звонок в дверь. Спенсер встал и открыл ее. Вошел коридорный с выпивкой. Он поставил ее с таким энтузиазмом, будто сервировал званый обед из семи блюд. Спенсер подписал счет и дал ему полдоллара. Тот удалился. Спенсер взял свой бокал и отвернулся, словно не желая подать мне бокал. Я не тронул его.
— Иначе что? — спросил я.
— Иначе она и при дознании что-нибудь сказала бы, не правда ли? — Нахмурившись, он смотрел на меня.— Мне кажется, что нет смысла об этом говорить. А о чем, собственно, вы хотели со мной поговорить?
— Это вы хотели со мной поговорить.
— Недавно, когда я говорил с вами по телефону из
Нью-Йорка, вы сказали мне, будто я сделал слишком поспешные выводы,— холодно проговорил Спенсер.— Я заключил из этого, что вы можете мне кое-что объяснить. Ну, так в чем дело?
— Я объясню вам в присутствии миссис Эд.
— Этого мне не хочется. Я считаю, что вам следует поговорить с ней наедине. Я очень ценю Эйлин. Мне предстоит подвести итог трудов Роджера, насколько это возможно. Если Эйлин так настроена против вас, как вы считаете, то я не хочу приводить вас в ее дом. Должны же вы это понять!
— Хорошо,— ответил я,— оставим это. Мне нетрудно будет приехать и поговорить с ней. Я только хотел иметь при этом свидетеля.
— Зачем вам свидетель?
— Это вы узнаете в ее присутствии или вообще не узнаете.
— Значит, я не узнаю.
Я встал.
— Вы ведете себя совершенно правильно, Спенсер, Вы хотите взять рукопись Роджера, если она пригодна для печати. Вы хотите быть с ней милым. Намерение похвальное. У меня такого намерения нет. Всего хорошего и до свидания!
Спенсер вдруг встал и подошел ко мне.
— Один момент, Марлоу! Не знаю, что у вас на душе, но, кажется, это очень серьезно, В смерти Роджера есть что-нибудь таинственное?
— Ничего таинственного нет. Он убит выстрелом в голову из револьвера «веблей». Разве вы не читали сообщения о дознании?
— Читал.
Он стоял рядом со мной со смущенным лицом.
— Я прочитал то, что было напечатано в газетах на Восточном побережье, и через два дня подробное сообщение в лос-анджелесских газетах. Роджер был в доме один, вы находились неподалеку. Домашней прислуги не было, а Эйлин уехала в город за покупками. Она вернулась вскоре после того, как это случилось. Выстрел раздался в тот момент, когда на озере трещала моторная лодка, поэтому вы его не услышали.
— Верно,— сказал я.— Потом моторная лодка ушла, и я пошел к дому. Я услышал звонок в дверь, а когда открыл ее, там стояла Эйлин. Она забыла ключ от дома. Роджер был уже мертв. Она заглянула в дверь кабинета, решила, что он спит, и вскипятила чайник. В это время я зашел в кабинет, заметил, что Роджер не дышит, и узнал почему. Я тотчас позвонил в полицию.
— Не вижу здесь таинственности,— спокойно сказал Спенсер.— Револьвер принадлежал Роджеру, и он стрелял из него за неделю до этого. Вы видели, как Эйлин отнимала у него револьвер. Его душевное состояние, дурное настроение из-за своей работы и образ жизни— все это проявилось снова.
— Эйлин сказала вам, что рукопись хороша. Почему же у него было дурное настроение?
— Это, знаете, только ее личное мнение. Возможно, она очень плохая. А может быть, Роджер считал ее хуже, чем она есть. Рассказывайте дальше! Я ведь не совсем дурак, знаю, что это не все.
— Сотрудник отдела убийств, проводивший расследование, мой старый друг. Он упрямая ищейка и опытный криминалист. Ему многое не понравилось. Почему Роджер не оставил письма, что было бы его писательским рефлексом? Почему он не посчитался с тем, что при виде его трупа с женой сделается плохо? Почему он выбрал такой момент, когда выстрела нельзя было расслышать? Почему Эйлин уехала в город в тот день, когда прислуга была выходная, и оставила Роджера одного? Как вы помните, она говорила, будто не' знала о моем присутствии.
— Бог мой! — пробормотал Спенсер.— Не хотите ли вы сказать, что этот глупец криминалист подозревает Эйлин?
— Он подозревает, но не знает мотива.
— Это же смешно. Почему он не подозревает вас? Вы имели достаточно времени это сделать. Так нет же, он прицепился к тем нескольким минутам, какие Эйлин могла использовать. Кроме того, она забыла свой ключ.
— А какой мотив мог быть у меня?
Спенсер нагнулся, взял мой бокал виски с лимоном и залпом выпил его. Осторожно поставив бокал, он вытер губы и пальцы носовым платком, потом убрал его и уставился на меня.
— Разве следствие еще не закончено?
— Не могу сказать. Несомненно одно: скоро будет известно, достаточно ли много выпил Роджер, чтобы прийти в бесчувственное состояние. Если да, то будет еще один следственный раунд.
— И вы хотите,— медленно проговорил Спенсер,— побеседовать с Эйлин в присутствии свидетеля?