Долгое прощание (сборник), стр. 32
— С ним все в порядке,— сказала Эйлин,— Он лежит в постели и крепко спит. Думается мне, что доктор Лоринг вывел его из равновесия. Наверно, Роджер наговорил вам всякой чепухи.
— Он сказал, что устал и хочет спать, и казался мне в здравом рассудке.
— Если он больше ничего не сказал, то хорошо. Ну, спокойной ночи и большое спасибо за ваш звонок, мистер Марлоу.
— Я не сказал, что он больше ничего не говорил. Кое-что он сказал.
Наступила пауза, затем я снова услышал ее голос.
— У каждого бывают странные идеи. Не принимайте Роджера слишком всерьез, мистер Марлоу. У него порой разыгрывается фантазия, может быть, в этом все и дело. После того случая он не должен был так скоро снова напиваться. Прошу вас, постарайтесь все это забыть! Думается мне, что он был с вами довольно груб.
— Он не был груб и был вполне в здравом уме. Ваш муж долго и упорно занимается самоанализом и способен понять самого себя. Таланты не часто встречаются. Многие люди всю свою жизнь тратят энергию на .сохранение своей славы, которую они не заслуживают. Спокойной ночи, миссис Эд.
Она положила трубку, а я вынул шахматную доску, набил трубку, расставил шахматные фигуры и проинспектировал войска: проверил, все ли хорошо побриты и нет ли у кого расстегнутой пуговицы. Затем я разыграл матч из сборника 1910 года — семьдесят два хода до ничьей — показательный образец неотразимой силы против неприступного противника, битвы без оружия, войны без крови, чистого расточительства человеческого интеллекта, который не найдешь на вербовочных пунктах.
Глава 24
В четверг без десяти одиннадцать вечера мне позвонил Роджер. Голос у него был неразборчивый, похожий на бормотание, однако я узнал его. И слышал его частое тяжелое дыхание.
— Мне плохо, Марлоу. Очень плохо, я подыхаю. Вы можете быстро приехать?
— Конечно. Я могу сейчас поговорить с миссис Эд?
Он не ответил. Послышался треск, затем мертвая тишина, а через некоторое время какой-то шум. Я прорычал что,-то в трубку, но не получил ответа. Наконец послышался легкий треск и— частые гудки.
Через пять минут я уже был в пути к нему. До их дома я добрался за полчаса, может быть, чуть больше, и до сих пор не знаю, как мне это удалось. Мне на редкость повезло. Никаких регулировщиков, никаких красных светофоров, только видения того, что могло произойти на вилле Эдов,— надо сказать, безотрадные видения. Эйлин была одна в доме с напившимся безумцем, она лежала с перерезанным горлом внизу, рядом с лестницей, она стояла за запертой дверью, в которую кто-то пытался вломиться, она бежала босая по улице в лунном свете, а высокий негр с топором гнался за ней.
Ничего похожего не оказалось. Когда я въехал на подъездную дорогу, во всем доме горел свет, а Эйлин стояла в дверях с сигаретой. Я подошел к ней. На ней были парусиновые брюки и блузка с открытым воротом. Она спокойно смотрела на меня.
Первые мои слова были такими же глупыми, как и последующее поведение.
— Я думал, что вы не курите.
Она вынула изо рта сигарету, бросила ее и придавила ногой.
— Только в очень редких случаях. Он звонил доктору Веррингеру.
Ее голос звучал словно издали, будто доносился откуда-то над водой.
— Он звонил мне,— сказал я.
— Ах вам? Я только слышала, как он звонил и просил поскорее приехать. Я подумала, что доктору Веррингеру.
— Где он сейчас находится?
— Он упал,— ответила Эйлин.— Наверно, сел мимо стула. С ним это уже бывало. Он расшиб себе голову. Я видела немного крови.
— Ну, это еще не так плохо,— заметил я.— Много крови было бы хуже. Где он сейчас, вы не ответили?
— Где-то там,— указала она пальцем.— На улице или в кустах у изгороди.
Я строго посмотрел на нее.
— Боже мой, неужели вы не посмотрели?
Тем временем я убедился, что Эйлин в шоке. Я повернулся и стал всматриваться. На лужайке я ничего не увидел, а у изгороди была густая тень.
— Нет, не посмотрела,— очень тихо ответила она.— Поищите его сами. Я столько пережила, не могу больше это вынести. Уже сверх моих сил. Ищите его сами!
Эйлин повернулась и пошла в дом, не закрыв двери. Далеко она не ушла — в метре от двери упала на пол. Я поднял ее и положил на одну из двух кушеток, стоящих по сторонам светлого стола для коктейлей. Я пощупал ее пульс, он был не очень слабый и ритмичный. Оставив ее лежать, я вышел из дома.
Роджер действительно лежал там, где она сказала. У него был частый пульс и ненормальное дыхание: Я окликнул его, потормошил и ударил пару раз по щекам. Он что-то пробормотал, но в сознание не пришел.
С трудом удалось усадить его, потом я попытался поднять его на руки, но это оказалось сверх моих сил. Он был тяжелый, как бетонный блок. Я сел рядом с ним на траву, немного отдышался и снова попробовал. Наконец удалось взвалить его на закорки, и я пошел по траве, ориентируясь на свет открытой двери. Мне показалось, будто я прошел до Сиама и обратно. Обе ступеньки на веранду были трехметровой высоты. Я проковылял до кушетки и сбросил его со своей спины. Когда я выпрямился, у меня было чувство, что мой хребет треснул по крайней мере в трех местах.
Эйлин в комнате не было. В этот момент я был так измучен, что меня не интересовало, кто где находится. Я сел, глядя на Роджера, и ждал, когда отдышусь. Затем мой взгляд упал на его голову. Она была в крови, волосы влажные и слиплись от крови.
Потом возле меня появилась Эйлин, она стояла и смотрела на мужа с тем же отсутствующим видом.
— Очень жаль, что я потеряла сознание,— сказала она.— Сама не знаю почему.
— Мне кажется, надо вызвать врача.
— Я звонила по телефону доктору Лорингу. Он мой врач, знаете ли. Он не хотел приезжать.
— Тогда позвоните другому врачу!
— Ах, он все же приедет,— сказала Эйлин.— Не хотел, но приедет.
— Где Канди?
— Сегодня у него выходной. Четверг. Кухарка и Канди по четвергам выходные. В этом районе так принято. Вы сможете уложить его в постель?
— Без помощи не смогу. Лучше принесите ковер или одеяло. Сегодня теплый вечер, но в таких случаях легко подхватить воспаление легких.
Эйлин сказала, что принесет одеяло. Я нашел это ужасно милым с ее стороны, но мысли мои разбегались.
Через четверть часа прибыл доктор Лоринг, с поднятым воротником, в своих очках без оправы и с таким выражением лица, словно его вызвали к больной дворняжке.
Он осмотрел голову Роджера.
— Небольшая резаная рана и несколько царапин,— объявил он.— Никакого сотрясения мозга. Я считаю, что по дыханию можно однозначно истолковать его состояние.— Он протянул руку за шляпой и взял свой чемоданчик.— Держите его в тепле! — напутствовал он.— Можете осторожно промыть ему голову и смыть кровь. Выспится и будет здоров.
— Я не смогу один поднять его по лестнице, доктор,— сказал я.
— Тогда оставьте его здесь!
Лоринг невозмутимо посмотрел на меня.
— Спокойной ночи, миссис Эд! Как вы знаете, я не желаю иметь дела с алкоголиками. И поскольку я приехал, прошу не считать своего супруга моим пациентом. Надеюсь, вы понимаете это.
— Никто не предлагает вам лечить его,— заметил я.— Я прошу вас только помочь мне втащить его в спальню, а там я смогу его раздеть.
— А кто вы, собственно, будете? — ледяным тоном спросил меня Лоринг.
— Моя фамилия Марлоу. Я был здесь восемь дней назад. Ваша жена представила меня вам.
— Интересно,— сказал Лоринг.— Откуда вы знаете мою жену?
— Какое это имеет значение? Я хочу только...
— Меня не интересует, чего вы хотите,— отрезал он.
Лоринг повернулся к Эйлин, чуть поклонился ей и собрался уходить. Я загородил ему путь к двери.
— Один момент, доктор! Видимо, вы очень давно читали тот кусочек прозы, который называют клятвой Гиппократа. Этот человек позвонил мне, а я живу очень далеко. Его голос показался мне очень тревожным, и я поспешил сюда, нарушая дорожные правила Калифорнии. Я нашел его лежащим на земле в саду и дотащил. Можете мне поверить, что он не охапка перьев. Слуги в доме нет, и некому помочь мне перенести Роджера. Что вы скажете на это?