Зеркальная игра, стр. 5
Хотелось ли мне снова увидеть Лауру Фанчини?
Лежа на кровати в жаркой душной комнате, я вспоминал ее такой, какой увидел в последний раз на пороге кабачка. И я вдруг остро почувствовал, что не просто хочу, а должен ее увидеть. Теперь мне было безразлично, что ее муж калека, прикованный к постели. Как я был самоуверен и рассудителен, когда говорил о том, что нельзя бить лежачего. Муж Лауры прожил с ней только год, и теперь ему нечего предложить ей, так же, как и ей ему. Я ничего не отниму у него. Ему просто не на что больше рассчитывать. Наиболее верное решение этого вопроса —- предоставить право выбора самой Лауре. А она готова была уже это сделать, но я уклонился. Теперь я снова должен был предоставить ей возможность решить. Если же она не захочет меня видеть, то мне придется забыть ее. И все же возможность выбора я должен ей предоставить.
Я прошел по коридору к телефонной кабине. Мне сразу же удалось найти номер телефона Лауры, потому что я догадался искать его на имя Бруно Фанчини. Я набрал номер, и Лаура тотчас же сняла трубку, как будто она сидела у телефона в ожидании моего звонка.
— Кто говорит? — тихо спросила она.
Я попытался представить себе комнату, из которой она говорит, и насколько близко находится от нее муж.
— Дэвид, — ответил я.
— О, вот это неожиданность. Как это вам удалось разыскать мой номер телефона?
— У меня находится ваша брошь.
—- Не может быть, она же лежала у меня в сумочке.
— Это не гак. Вы забыли ее на столике. Я нашел ее сразу же после вашего ухода.
— Кошмар! Я ведь совершенно не заметила.
— Как теперь мне поступить с ней? — спросил я.— Послать вам ее по почте или занести самому? Я сделаю так, как вы захотите.
Наступила долгая пауза. Я слышал в трубке дыхание Лауры.
— Алло, сказал я. — Вы слушаете?
— Конечно. Я просто размышляю. Вы можете сделать мне -одно одолжение?
— Какое?
— Переложите на минутку трубку к вашему сердцу.
— Нет, этого я не сделаю, сказал я. Мне не хотелось. чтобы она знала, как сильно оно бьется, хотя я и подозревал; что эго ей и без того уже известно.
— А разве это не называется бить лежачего?
— Да, и раз вы уже об этом заговорили, то я должен сказать, ч то я изменил свое отношение к этой поговорке. В будущем я буду поступать так же, как и вы.
— Но это ведь не спортивно?
— Мне это теперь безразлично.
— В таком случае моя брошь слишком ценна, чтобы доверить ее поч те. Как вы считаете?
Это ваша брошь, значит, вам и решать,— сказал я, пытаясь вложить в свой голос металл.
— И все же мне кажется, что лучше не посылать брошь по почте.
— Тогда я привезу ее вам.
— О, нет. Этого мне не хотелось бы. Где вы живете, Дэвид?
— Виа Карнина, дом 23, сразу же за театром «Ла Скала», нижний этаж.
— Я приеду за брошью завтра около семи часов, Дэвид.
— Только у меня слишком просто,— сказал я.— Но, как хотите.
— Итак, до завтра,— сказала ,она.— Спокойной ночи, Дэвид.
— Спокойной ночи.
Глава 2
На следующий день утром я водил по собору одну пожилую американскую пару. Они оказались очень милыми людьми и щедро отблагодарили меня за труды.
Едва отъехал их автомобиль, как. ко мне подошел Торчи.
— Очень рад, что ваши дела процветают, синьор Дэвид,— сказал он с дружеской улыбкой.— Как будто два последних дня были очень удачными для вас.
— Согласен,— сказал я, возвращая ему пятьсот лир.— Благодарю за заем. Эти деньги принесли мне счастье.
— Вы что-нибудь решили в отношении броши? Я могу отдать вам за нее деньги через час.
— Я не продам ее. Она ведь мне не принадлежит, и я собираюсь вернуть ее.
Торчи пожал плечами.
— Я люблю вас, как брата, синьор Дэвид,— сказал он,—- и надеюсь, вы простите меня, если я выскажу свое убеждение: очень немногие женщины в мире стоят двести тысяч лир.
— Мне очень не нравится, когда в одной фразе говорят и о женщине, и о деньгах.
— Прошу прощения, но я видел все, что произошло в соборе между вами и той дамой. Это, конечно, все естественно и понятно. Такая красивая женщина определенно предназначена для любви. Но, если вы продадите брошь мне, то сможете эти деньги употребить с пользой для себя. Если же вы вернете брошь ей, то получите только благодарность, а может быть, и нечто большее. Но по сравнению с тем, что она может вам предложить, потеря денег — это плохая сделка. Подумайте как следует, синьор Дэвид.
— Убирайся, искуситель,— со смехом сказал я. — Я не продам брошь.
— Подождите, не торопитесь с решением,— вдруг с каким-то страхом крикнул Торчи.— Я делаю вам другое предложение: дам вам двести пятьдесят тысяч лир и Симону в придачу. Это хорошая сделка. Симона — очень искусная девушка и в домашнем хозяйстве, и в любви.
— Это действительно прекрасное предложение, но брошь я не продам. Если бы она была моей собственностью, то я ни минуты бы не раздумывал. Но брошь мне не принадлежит. И тут ничего не поделаешь. И давай поставим на атом точку.
Торчи печально смотрел на меня.
— Боюсь, что синьора произвела на вас слишком большое впечатление. Это очень плохо. Мужчине нельзя Слепо влюбляться в женщину.
— Хватит, Торчи.
— Я все же думаю, что вы еще раскаетесь в своем решении,— сказал он.— Человек, предпочитающий женщину деньгам, накликает на себя беду. Я буду молиться за вас.
— Пошел к черту! — крикнул я, потеряв терпение.
Я особенно разозлился на Торчи, потому что он говорил именно та, что я все время повторял себе после телефонного разговора с Лаурой.
— Я попрошу и Симону молиться за вас, -— с достоинством сказал Торчи.
Потом он отошел от меня, благочестиво склонив голову.
Горшок с темно-красными бегониями украсил стол возле окна. Репродукция с картины Боттичелли была запрятана под кровать. У Филиппо я позаимствовал скатерть, чтобы застелить стол, у Умберто — шелковое голубое покрывало на кровать, а у Джузеппе — красивый персидский ковер. Моя комната преобразилась. Я купил две бутылки бордо и попросил Пьерро сделать мне десяток бутербродов. Он заботливо снабдил меня двумя бокалами и тарелками, и я в последний момент согласился с гем, что он пришлет мне еще бутылку коньяку,
Мой костюм был, вычищен и тщательно отутюжен. Я заложил часы, чтобы купить себе пару приличных ботинок. Теперь мне уже ничего не оставалось, как только ждать,
Я закурил сигарету и стал в шестой раз поправлять посуду , на столе. Во рту у меня все, пересохло, сердце сильно билось, и я даже немного задыхался.
Я заставил себя сесть в кресло, но курил так невнимательно, что обжег язык и сердито бросил сигарету в пепельницу, В этот момент в.входную дверь постучали.
Секунду я стоял неподвижно со сжатыми кулаками, прерывисто дыша, потом направился к входной двери.
На улице стояла Лаура Фанчини и смотрела на меня. На ней было простое платье из голубого полотна и большая соломенная шляпа. Глаза были скрыты за черными очками.
— Привет, Дэвид,— сказала она.— Я точна, не правда ли?
— О, да,— хрипло выдавил я.— Прошу вас, входите.— Я отступил от двери и пропустил ее.
— Вот сюда,— сказал я, распахивая дверь своей комнаты.
Она вошла и огляделась, потом сняла темные очки и улыбнулась мне:
— А у вас здесь очень даже мило.
— У меня просто щедрые друзья.— Я закрыл дверь. — Вам было сложно найти меня?
— Не очень. Было время, когда я чуть ли не каждую неделю ходила в «Ла Скала»,
Лаура сняла шляпу и положила ее вместе с сумочкой на комод, йотом остановилась перед зеркалом.
Я смотрел на нее и не мог поверить, что она действительно у меня... в моей комнате,
— Когда ветер дует в мою комнату, то можно услышать музыку,— сказал я.
Она повернулась С улыбкой.
— Музыка и соборы — весьма подходящее сочетание. Как продвигается ваша работа над книгой?
— Последнее время я слишком мало работаю. Иногда по целым неделям я не прикасаюсь к ней.